Николай Соколов - Образование Венецианской колониальной империи
Не везде и не всегда благополучно обстоит дело у Брентано также и с фактической стороной дела. Мы остановимся на примерах, имеющих прямое отношение к рассматриваемым нами проблемам.
По мнению Брентано, венецианцы с 992 г. пользовались в пределах Византии важной привилегией платить в качестве ввозных пошлин 2 % и вывозных — 15 %[434]; только по цифрам и дате можно догадаться, что речь идет о хрисовуле императоров Василия и Константина, установивших обложение венецианской торговли в 2 перпера с каждого прибывавшего в византийские порты корабля и в 15 перперов — с каждого выбывавшего, а это не одно и то же, что, как кажется, можно понять и не профессору политической экономии.
При изложении событий четвертого крестового похода Луйо Брентано становится на старую точку зрения, опровергнутую еще в 70–х годах прошлого столетия Ганото, точку зрения Гопфа, в соответствии с которой венецианцы будто бы по уговору с египетским султаном направили поход вместо Египта под Константинополь.[435] Так как Брентано известна полемика по этому вопросу, то надо было с его стороны ожидать новых доказательств этого старого тезиса, но его доказательства и не новы и не убедительны. Нельзя считать убедительным доказательством его ссылку на то, что Вильардуэн не опровергает обвинения, выдвинутые сирийцами против Венеции, так как Брентано в этом случае должен был бы доказать по меньшей мере то, что обвинения Эрнуля и ему подобных Вильардуэну были известны, что он не делает и сделать не может.[436] Для доказательства своего тезиса Брентано, правда, указывает еще на источник, будто бы содержащий такое обвинение против венецианцев, какое мы находим у сирийцев, имению на Гунтера Парижского[437], но это доказывает только, что сочинение этого автора Брентано известно из вторых рук, так как у Гунтера, при всем его отрицательном отношении к венецианцам, такого обвинения нет.
Брентано не без основания критикует мнение Зомбарта относительно насаждения итальянскими городами, в том числе и Венецией, плантационных хозяйств в своих колониях, доходы от которых будто бы и были основным мотивом к их устроению[438]; однако нельзя признать безупречными и собственные суждения Брентано. По его мнению, города и острова Далматинского побережья, находившиеся в зависимости от Венеции, составляли вместе с нею „расширенный взаимооборонительный союз“, и торговые выгоды венецианцев заключались будто бы только в том, что они не платили в подчиненных городах пошлин, тогда как купцы этих городов должны были покупать и продавать товары только в Венецию. В действительности дело обстояло не так, в чем можно убедиться из любой грамоты, регулировавшей взаимоотношения Венеции, например, с Дубровником. Признавая далее правильным указание Брентано на то, что опорные пункты Венеции в Азии и Африке преследовали, главным образом, торговые цели, нельзя все-таки согласиться, что эти цели были единственными, чему противоречит, например, положение дела в венецианских владениях в Тире и Акре[439] и т. д.
Небольшая книга Рейнхарда Гейнена, „К вопросу о возникновении капитализма в Венеции“, вышла из семинара Брентано и направлена против теории Зомбарта о получателях ренты, как градообразователях, и об этой последней, как об основном источнике первоначального накопления городских капиталов.[440] Разумеется, при этом отвергается и ремесленный характер венецианской торговли, который отстаивается, как мы видели, Зомбартом.[441] Отвергает он также и ту мысль автора „Современного капитализма“, по которой колонии итальянских городов на Востоке использовались для организации плантационных хозяйств с широким применением труда рабов, — Гейнен не видит ни малейших оснований для таких утверждений по крайней мере для владений венецианцев в Сирии.[442]
Основой экономической жизни Венеции с самого начала были только торговля и судоходство: „Значительные накопления подвижных средств обязаны своим существованием только торговле, и древнейшие капиталы образовались из византийских фрахтовых денег и доходов от соляной торговли“ — пишет Гейнен. Основой внешней и внутренней политики Венеции всегда было всемерное покровительство и поощрение торговой деятельности ее граждан, и в этом отношении венецианская политика, по мнению Гейнена, очень напоминает политику государей эпохи меркантилизма.[443] Венецианская торговля уже в XI и XII вв. была торговлей капиталистической, и капитал выступал здесь в двух формах, — в форме капитала торгового и капитала ростовщического.[444] Доказательства этих тезисов, а равно и материал для опровержения Зомбарта, Гейнен дает в кратком, но содержательном очерке экономического развития Венеции до начала XIII в. В этих же целях целая глава посвящена в книге Гейнена истории торгового дома Майрано, ведшего в XII в. довольно значительные операции на Востоке.[445] Слабой стороной этого очерка является игнорирование промышленного производства в Венеции за это время, и это не только потому, что наши источники по этому вопросу для XI и XII вв. очень скудны, но также и потому, что именно эта сторона хозяйственного развития Венеции находится в очевидном противоречии с основной мыслью Гейнена о раннем развитии капиталистических отношений в Венеции. То же самое надо сказать и о сельском хозяйстве венецианских нобилей, эксплуатировавших свои земли феодальными методами совершенно так же, как это делалось повсюду в тогдашней Европе.
Книга Гейнена представляет значительный интерес и с точки зрения основных вопросов нашей темы: в ней достаточно правильно освещается венецианский „напор“ на Восток в XI и XII вв. и это делается автором на основании еще не опубликованных тогда архивных материалов. Автору, однако, и здесь не удалось избежать некоторой тенденциозности в освещении событий. Указав, например, на поход дожа Пьетро Орсеоло II к берегам Далмации и пленение им 40 нарентян, Гейнен замечает: „Победоносный поход Пьетро Орсеоло вдоль всего далматинского побережья до Дубровника не раз дал случай к присвоению накопленных там богатств“.[446] Известия Диакона Джиованни, на которые ссылается автор, не дают для такого заключения ни малейших оснований. Имевшиеся в руках Гейнена материалы, с другой стороны, позволяли ему пересмотреть традиционную трактовку проблемы взаимоотношений Венеции и Византии при последних Комнинах, чего Гейнен однако не сделал.
О новых трудах по истории хозяйства Италии в средние века Карли и Дорена приходится сказать очень немного.
Работа Карли[447] посвящена истории итальянской торговли, и второй том ее, вышедший в 1936 г., рассматривает торговлю итальянских городов — коммун как раз в интересующее нас время. Карли придает большое значение проблеме торговли для истории Италии в средние века, считая ее вопросом жизни и смерти коммун того времени.[448] Однако он занимается преимущественно вопросами торговли внутри Италии, тем, что он называет торговлей „интерлокальной“.[449] В книге Карли можно найти ряд интересных мест по избранной им теме, но проблемы собственно колониальные занимают его лишь попутно, почему сочинение автора не прибавляет ничего к тому, что сделано было по этому вопросу ранее. К чести автора надо добавить, что он, трактуя хозяйство итальянских городов — коммун как хозяйство капиталистическое, оговаривается все-таки: „Я не хочу сказать, что в XIII столетии в Италии существовал капитализм, одинаковый с тем, который существовал в индустриальной Европе XIX в.“. Однако, когда он пытается установить это различие, то не замечает самого главного, именно того, что сфера производства — промышленность и сельское хозяйство в XII в. оставались феодальными.[450]
Еще меньше занимается интересующими нас проблемами книга Дорена по истории народного хозяйства Италии.[451] То немногое, что можно в ней найти по истории венецианских колоний, заимствовано из вторых рук и принято без надлежащей критики. В качестве примера можно указать на состав владений Венеции, полученных ею в результате четвертого крестового похода, — владения эти у Дорена представлены в совершенно фантастическом виде.[452] Книга Дорена, весьма содержательная сама по себе, не принадлежит к числу тех, которые продвинули изучение вопросов нашей темы.
Обзор настоящего раздела исторической литературы мы закончим рассмотрением работ наиболее крупного историка венецианской экономики в средние века Джино Луццатто.
Луццатто более 40 лет подвизается в области изучения экономических вопросов средневековой Италии, Венеции в особенности. Не менее десятка статей посвящены им хозяйственной деятельности республики св. Марка, которые недавно были обобщены в „Исследованиях по истории венецианской экономики“.[453] Довольно подробно эти вопросы рассмотрены Луццатто также в другом его обобщающем труде, вышедшем в русском переводе — „Экономическая история Италии. Античность и средние века“.[454]
