KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » История » Виктор Суворов - ПРАВДА ВИКТОРА СУВОРОВА

Виктор Суворов - ПРАВДА ВИКТОРА СУВОРОВА

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Виктор Суворов, "ПРАВДА ВИКТОРА СУВОРОВА" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

А.Н. Мерцалов и Л.А. Мерцалова, выступившие с критикой О.В. Вишлева — будто бы приверженца идеи «превентивной войны», — писали: «Состояние источников не позволяет теперь утверждать, что при первом же удобном случае он (Сталин) напал бы на Германию; не позволяет, однако, и отбрасывать такое предположение» (выделено мною. — В.Н.). Упомянув о том, что версия «превентивной войны» воспринята «крайне консервативной историографией и неофашистской публицистикой», Мерцаловы заявляют: «Некоторые слова и дела Сталина и его группы (sic!) делают эту версию правдоподобной» (выделено мною. — В.Н.).

В ходе продолжающейся в течение нескольких десятилетий дискуссии вокруг содержания выступлений Сталина перед выпускниками военных академий РККА в Кремле 5 мая 1941 г. ее участники оперировали различными историческими источниками по данному вопросу, высказывая порой прямо противоположные суждения и делая не совпадающие выводы о сталинском «сценарии» советско-германской войны, представленном в этих выступлениях.

К середине 90-х гг. в исследовательской литературе существовали три основные версии содержания сказанного Сталиным на выпуске военных академий РККА.

Первая: в выступлениях Сталина 5 мая 1941 г. было «озвучено» намерение советского лидера достичь некоего «компромисса» между СССР и Германией, оттянуть неизбежное военное столкновение.

Вторая по смыслу коренным образом отличалась от предыдущей. Советский лидер, выступая перед выпускниками военных академий РККА, якобы недвусмысленно заявил о подготовке Советским Союзом нападения на Германию, намечавшегося на август 1941 г. Эта версия была, в частности, взята на вооружение германским историком И. Хоффманом, а также В. Суворовым.

Третья версия являлась как бы синтезированным вариантом двух вышеизложенных и сводилась к следующему. Сталин якобы предупреждал 5 мая 1941 г., что Германия «в недалеком будущем» сможет напасть на СССР, но Красная Армия еще недостаточно сильна, чтобы справиться с немцами. Отсюда необходимость всеми средствами, в первую очередь дипломатическими, оттягивать их нападение на Советский Союз. В случае успеха подобной тактики и отдаления вооруженного столкновения до 1942 г. не исключалась возможность взятия СССР на себя инициативы начала войны против Германии.

Российские историки вступили в полемику о содержании сталинских высказываний 5 мая 1941 г. в период, когда достигла своей кульминации обличительная кампания, направленная против В. Суворова и других западных авторов, писавших о подготовке СССР к наступательной войне, и среди них — германского историка И. Хоффмана. Это обстоятельство в большой мере повлияло на характер некоторых суждений, высказанных в ходе дискуссии.

Особенно энергично опровергались сведения о содержании сталинских выступлений, представленные Хоффманом. Он активно использовал обнаруженные им в германских архивах материалы допросов командиров и политработников Красной Армии, попавших в плен к немцам после начала войны между Германией и СССР, которые присутствовали на выпуске военных «академиков» в Кремле. А.Н. и Л.А. Мерцаловы задавались следующими вопросами: «что (выделено авторами. — В.Н.) могли знать эти офицеры и даже генералы об истинных намерениях Сталина, насколько правдивы их слова, записанные в фашистских концлагерях?» Конечно, следует согласиться с тем, что показания советских военнопленных (даже если они являлись очевидцами и сами слышали сказанное Сталиным на торжествах в Кремле по случаю выпуска военных академий РККА) окончательно оформлялись в письменном виде германскими представителями и, естественно, интерпретировались, исходя из сложившейся тогда политической конъюнктуры. Даже сама германская сторона в ходе войны 1941–1945 гг. не пришла к единому выводу о степени объективности этих показаний. В любом случае, рассматривать материалы допросов и бесед необходимо только после сопоставления с другими имеющимися документами и материалами и их тщательного источниковедческого анализа.

Но А.Н. и Л.А. Мерцаловы в ходе дискуссии с И. Хоффманом пошли даже на отрицание своих собственных утверждений, высказанных еще до начала этого спора. В книге российских авторов, изданной в 1992 г., сделан следующий вывод: «О наступательных намерениях Красной Армии («бить врага на его территории») в СССР в 30-е — начале 40-х гг. говорили постоянно и во весь голос. Снова подчеркнул это Сталин в речи перед выпускниками военных академий РККА 5 мая 1941 г.» (выделено мною. — В.Н.). Из приведенной цитаты следует, что авторам было известно содержание сталинских высказываний, адресованных военным «академикам». Между тем в своей статье 1994 г. они уже опровергали тезис о наличии у советского лидера наступательных замыслов накануне 22 июня 1941 г. Там же Мерцаловы выдвинули беспрецедентное обвинение в адрес Хоффмана, который якобы оперировал «предполагаемыми намерениями Сталина, его речью 5 мая 1941 г., содержание которой науке, к сожалению, неизвестно».

Как представляется, в данном случае причиной подобной раздвоенности в выводах Мерцаловых, относящихся к одному и тому же событию, является чрезмерное стремление непременно «обличить» неугодного им германского историка.

В 1995–1998 гг. неоднократно публиковалась на русском языке краткая запись текстов речи Сталина, тостов вождя и его реплики на торжественном приеме (банкете) по случаю выпуска военных «академиков». Она была выявлена в бывшем Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС и принадлежала предположительно сотруднику Наркомата обороны К.В. Семенову.

Критический анализ приведенных трех основных версий содержания сталинских выступлений перед выпускниками военных академий РККА, основанный на краткой записи и других источниках, позволил сделать вывод, что, во-первых, ни одна из этих версий не может быть в полной мере использована в научных исследованиях. Во-вторых, введенные к концу 90-х гг. в оборот источники, зафиксировавшие сталинские высказывания 5 мая 1941 г., отнюдь не дают оснований утверждать, что Сталин говорил тогда о намерении напасть на Германию.

Поскольку в сталинской реплике на банкете в Кремле содержался призыв переходить «от обороны» к «военной политике наступательных действий», опиравшейся на современную, технически перевооруженную и хорошо оснащенную Красную Армию, дискуссия вошла в более конкретное русло. Вопрос о смысле сказанного большевистским лидером за семь недель до начала советско-германского вооруженного столкновения, исходя из наличия этих новых источников, был сформулирован в историографии вполне конкретно: содержался ли в сталинских выступлениях призыв готовиться к наступательной войне?

В этой связи представляется не вполне корректным вывод О.В. Вишлева о содержании споров вокруг сталинской речи 5 мая 1941 г.: «Дискуссия идет по вопросу: говорил или не говорил Сталин о своем намерении развязать войну против Германии?» Сам Вишлев, конечно, должен понимать, что Сталин как искушенный политик вряд ли вообще мог публично (даже среди представителей элиты Красной Армии) заявить о своем намерении развязать войну против Германии. Но почему-то историк сделал вывод, прямо корреспондирующийся с бездоказательным утверждением Резуна по поводу сталинского выступления 5 мая 1941 г. «Полному залу, — пишет В. Суворов, — Сталин в секретной (выделено В. Суворовым. — В.Н.) речи говорит об агрессивной войне против Германии, которая начнется… в 1942 году».

После введения в научный оборот источников о содержании сталинских высказываний перед выпускниками военных академий РККА ссылаться на то, что они «неизвестны науке», стало уже неприлично. Главным водоразделом в дискуссии по данному вопросу оказалось признание (или непризнание) намерения Сталина готовиться к наступательной войне. Но и здесь на пути объективного изучения столь важного и коренного вопроса встали препятствия субъективного характера — недопонимание либо нежелание признать очевидную значимость сталинских выступлений 5 мая 1941 г.

Например, Л.А. Безыменский стремился доказать, что призыв вождя о необходимости воспитывать РККА в наступательном духе, прозвучавший на выпуске «военных академиков», оказался лишь агитационной установкой. Безыменский советовал не сбрасывать со счетов «хвастливые заявления Сталина о наступательной мощи Красной Армии», ибо последний якобы был «великим мистификатором». Подобного рода выкладки, учитывая весьма скептическое отношение к научной добросовестности самого Л.А. Безыменского как среди зарубежных, так и среди российских авторов, не могут не настораживать.

Г.А. Куманев и Э.Э. Шкляр, с одной стороны, совершенно справедливо указывали на правильность сталинской приверженности идее наступательной войны в конкретных условиях 1941 г., поскольку эта приверженность «определялась необходимостью выбора лучшего стратегического плана» ведения боевых действий. С другой стороны, при анализе содержания выступлений Сталина у них создалось впечатление, что дело идет о «заранее запланированной утечке информации», об «искусно подготовленной, на высшем уровне… широко задуманной дезинформации». Ибо, по их мнению, трудно иначе объяснить прозвучавшие на торжественном собрании и приеме (банкете) в Кремле сталинские «откровения» о реорганизации Красной Армии и «подготовке ее в наступательном духе», которые к тому же делались «с использованием конкретных цифр».

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*