Олег Большаков - История Халифата. Том 1. Ислам в Аравии, 570—633
В этом эпизоде нет ничего сверхъестественного: хорошо известно, что у людей, мозг которых неотступно занят какой-то проблемой, решение иногда приходит во сне, а композиторы и наяву нередко слышат новую музыку (С. В. Рахманинов, например, слышал новую музыку так отчетливо, будто ее кто-то проигрывал на рояле, и ему только оставалось ее записать и оркестровать). Видимо, и у Мухаммада текст проповедей рождался в звуковой форме и воспринимался как диктуемый.
Все же следует учитывать и то, что часть текстов складывалась во время припадков, когда Мухаммад бледнел, трясся, обливался потом, на губах появлялась пена и руки судорожно выворачивались [+103]. Эти припадки в глазах окружающих были проявлениями особого состояния восприятия откровения. Считать, как полагал Аренс, что такие состояния вызывались возбуждающими травами, невозможно, так как они возникали непроизвольно и в неожиданных ситуациях [+104].
Мусульманские биографы Мухаммада и историки Корана расходились в том, какие разделы его самые ранние. Общепринято считать ими начало 96-й суры: «(1) Читай! Во имя господа твоего, который сотворил, (2) сотворил человека из сгустка. (3) Читай! Ведь господь твой щедрейший, (4) который научил каламом [*3] (5) научил человека тому, чего он не знал. (6) Но нет! Человек восстает, (7) оттого что видит себя разбогатевшим».
Европейские исследователи, следуя за традицией, обычно также называют эту суру первой, хотя и оговаривают существование других мнений [+105].
Если принять на веру рассказ о начале Корана, прочитанном во сне, то нельзя не признать странным, что самые первые слова, сложившиеся ли в голове Мухаммада или, как считают верующие, данные в откровении, словно вырваны откуда-то: «Ведь господь твой щедрейший, который научил каламом…» Гораздо естественнее как начальные звучат слова 74-й суры: «(1) О закутанный [в плащ]! (2) Встань и увещевай! (3) И господа твоего возвеличивай! (4) И одежды свои очисть! (5) И скверны беги! (6) И не оказывай благодеяния ради многократного [воздаяния]! (7) И ради господа твоего терпи!» [+106].
Независимо от того, какой из двух текстов старше, оба следует признать неподходящими для публичной проповеди. Это скорее своеобразная визитная карточка, которую можно предъявить для удостоверения подлинности пророчества. По-видимому, в Коране не сохранились те фразы, с которыми Мухаммад впервые обратился к своим последователям. Круг первых слушателей был ничтожен, никаких воспоминаний участников первых собраний не сохранилось; все, что потом передавалось потомству, относится к более позднему этапу, когда вокруг Мухаммада сложилась группа из 40–50 последователей, а повторявшиеся проповеди приобрели более систематизированный и обработанный вид. Менялось и восприятие самим Мухаммедом своих первых экстатических видений.
Попробуем представить в самых общих чертах, что проповедовал Мухаммад своим первым последователям. Три темы господствуют в старейших сурах: всемогущество бога (который именуется неопределенным рабб — «господь»), необходимость быть покорным и за все благодарным ему; близость Судного дня, до которого надо успеть очиститься от грехов; одна из главных добродетелей — помощь ближним. Проповеди этого периода резко выделяются среди остальных своей страстностью и поэтичностью, чувствуется, что они произносились на высоком эмоциональном накале. Мы приведем лишь одну суру, 77-ю, которая дает представление о характере и тематике проповеди: «(1) Клянусь посылаемыми поочередно, (2) и бурями бурными, (3) и веяньями веющими, (4) и розно различающими, (5) и грозно напоминающими, (6) прощающими и увещающими! (7) Ведь обещанное сбудется! (8) И вот — звезды исчезнут. (9) И вот — небеса треснут. (10) И вот — горы развеются. (11) И вот — посланникам будет указано, (12) до какого дня отложено. (13) До дня различения! (14) Что объяснит тебе, каков день различения? (15) Горе в тот день обвиняющим во лжи! (16) Разве не погубили мы первых? (17) А за ними отправим последних. (18) Так поступаем мы с грешниками! (19) Горе в тот день обвиняющим во лжи! (20) Разве не творим мы вас из влаги презренной, (21) помещая в укрытие надежное (22) до срока предопределенного? (23) Мы предопределили, и как хороши предопределяющие! (24) Горе в тот день обвиняющим во лжи! (25) Разве не сделали мы землю вмещающей (26) и живых и мертвых, (27) и воздвигли прочные возвышающиеся, и напоили вас пресной водой? (28) Горе в тот день обвиняющим во лжи! (29) Ступайте к тому, что вы называли ложью! (30) Ступайте к тени с тремя ветвями, (31) которая не затеняет и не спасает от пламени. (32) А оно бросает искры, [огромные], как замки, (33) как желтые верблюды. (34) Горе в тот день обвиняющим во лжи! (35) Это — день, когда они не станут говорить. (36) И не позволят им оправдаться. (37) Горе в тот день обвиняющим во лжи! (38) Это — день разделенья. Собрали мы вас и тех, кто был прежде. (39) И если есть у вас хитрость — исхитритесь! (40) Горе в тот день обвиняющим во лжи! (41) А богобоязненные — в тени и среди источников (42) и плодов, какие пожелают. (43) Ешьте и пейте на здоровье за то, что вы делали. (44) Вот так-то мы награждаем добродетельных! (45) Горе в тот день обвиняющим во лжи! (46) Ешьте и наслаждайтесь немного, ведь вы — грешники. (47) Горе в тот день обвиняющим во лжи! (48) Когда им говорят: „Кладите поклон!" — они не кланяются. (49) Горе в тот день обвиняющим во лжи! (50) В какой еще рассказ вы после этого поверите?»
Во многих сурах этого периода звучат призыв к благотворительности, помощи ближним, поношение жадных богачей, которые надеются, что богатство спасет их от наказания: «(1) Горе всякому хулителю, поносителю, (2) который собрал богатство и сосчитал его! (3) Полагает он, что богатство сделает его вечным. (4) Так нет же! Будет ввергнут он в сокрушилище. (5) Как постичь тебе, что такое сокрушилище? (6) Это — огонь Аллаха пламенеющий, (7) который вздымается над сердцами. (8) Он над ними сомкнут (9) на колоннах вытянутых» [Кор., пер., CIV].
Спастись от адского пламени могут только люди, уверовавшие в Аллаха и следующие за его посланником, — мусульмане (муслим — «отдавший себя»). Им обеспечено вечное блаженство. В этой проповеди несомненно влияние христианских идей о воздаянии за грехи и вознаграждении за благочестие. Возможно, что и на форму самих проповедей повлияли христианские образцы [+107].
Характерно, что Мухаммад еще не говорит о единственности своего бога и не выступает против многобожия и идолопоклонства. Видимо, поклонение этому «господу» еще не выделилось в его сознании из общего круга религиозных представлений курайшитов. Его бог был могущественным владыкой Ка'бы, известным всем и без того, и не требовалось никаких особых разъяснений.
Коранические тексты этого периода не содержат никаких предписаний относительно обряда молитвы, числа молитв и т. д. Предписания такого рода исходили от самого Мухаммада. Не отказываясь от традиционной формы поклонения Ка'бе, Мухаммад ввел новую, незнакомую для арабов форму изъявления покорности Аллаху: цикл последовательных поз благоговения с произнесением соответствующих сакральных выражений («Хвала Аллаху», «Аллах велик» и т. д.), набор которых для того времени неизвестен, так как важнейшая часть установившейся позже молитвы — чтение «Открывающей» суры (Фатихи) — тогда отсутствовала. Цикл молитвенных поз, завершавшийся простиранием в земном поклоне, назывался рак'ат. Эта невиданная поза унижения возмущала мекканцев. Именно об этом поклоне, который не желают совершать гордецы, не покоряющиеся Аллаху, и говорится в конце процитированной нами 77-й суры. Утренняя и вечерняя молитвы состояли каждая из двух рак'атов.
Что послужило Мухаммаду примером при введении такой формы молитвы, мы не знаем; возможно, что земной поклон был также заимствован у христиан, а позы адорации (почитания), предшествующие ему, — из йеменской культовой обрядности (?).
Сначала участникам молений Мухаммада были только члены его семьи: Хадиджа, Зайд б. ал-Хариса да маленький Али, которого шиитские историки называли третьим человеком, принявшим ислам, хотя 7—9-летний мальчик вряд ли мог разобраться в происходившем. Через некоторое время к ним присоединились Абу Бакр (языческое имя которого позже было заменено благочестивым Абдаллах — «раб Аллаха») [+108], богатый купец из рода тайм на два-три года моложе Мухаммада, Абдаррахман б. Ауф, претендовавший на то, что он, а не Абу Бакр был третьим, Джа'фар б. Абу Талиб, брат Али и двоюродный брат Мухаммада, и еще несколько человек из разных родов. Когда число последователей (считая только мужчин) достигло 30–32 человек, молитвенные собрания были перенесены в дом ал-Аркама б. Абу-л-Аркама, молодого человека из рода махзум, расположенный на склоне холма ас-Сафа [+109].
Это событие стало определенной вехой в истории распространения ислама. Арабские источники разделяют по нему лиц, которые приняли ислам, на тех, кто сделал это «до прихода Мухаммада в дом ал-Аркама», «в доме ал-Аркама» и «после дома ал-Аркама», что позволяет нам представить состав группы первых последователей ислама. Больше всех было, естественно, представителей рода Абдманафа — 8 человек, затем следовали: зухра — 5 человек, джумах — 4 человека, тайм и ади — по 3 человека, амир и махзум — по 2 человека и по одному человеку из родов сахм, асад и харис. Это показывает, что принятие ислама не зависело от союзнических уз между родами (если не считать того, что наибольшее число последователей за пределами рода абдманаф дал род зухра, поддерживавший самые близкие отношения с родом абдманаф). Исключение составляет соперничавший с абдманафом род абдаддар, из которого ни один человек не принял ислам на первом этапе.
