Сборник статей - CLIO-SCIENCE. Проблемы истории и междисциплинарного синтеза: Сборник научных трудов. Выпуск III
Перед итоговым голосованием пэров по Законопроекту о Палате лордов в третьем чтении случилось беспрецедентное в истории британского Парламента событие. Чарльз Боклерк, который как старший сын члена Палаты лордов герцога Сент Олбанского имел право сидеть на ступеньках около трона монарха и наблюдать за дебатами, неожиданно взобрался на мешок с шерстью (пуфик на котором обычно располагался председательствовавший в палате лорд-канцлер – И. К.) и в знак протеста против правительственного билля прокричал: «Стойте за свою королеву и страну, проголосуйте против этой измены»[183]. Это вопиющее и скандальное попрание процедурных правил гордившейся своей аристократизмом и сдержанностью палаты, предпринятое человеком который благодаря законопроекту лейбористов терял всяческую надежду унаследовать место в ней, было бессмысленным, но символичным жестом отчаяния. Напомним, что когда в тронной речи королевы 1998 г. прозвучали слова о намерении Правительства инициировать билль, предусматривающий исключение из верхней палаты наследственных аристократов, выступление монарха фактически было прервано возгласами пэров, не согласных с таким решением, что также было нарушением негласных парламентских традиций.
Однако никакие демонстративные акции не могли уже помешать триумфу Кабинета. Пэры, после того как нарушитель порядка был удален из зала заседаний, большинством в 140 голосов (221 «за» и 81 «против») одобрили правительственную инициативу[184]. Но, поскольку в текст документа были внесены поправки, Законопроект о Парламенте был возвращен в Палату общин, депутатам которой предстояло их принять или отвергнуть. Правительство Т. Блэра, несмотря на то, что все изменения были согласованы и внесены в проект с его согласия, не спешило с окончательным решением. Оно намеренно оттягивало рассмотрение вопроса практически до конца парламентской сессии для того, чтобы убедиться, насколько лояльно пэры отнесутся к другим биллям из лейбористского пакета преобразований. Только 10 ноября 1999 г. парламентарии согласились с поправками пэров, а уже на следующий день Законопроект о Палате лордов был санкционирован королевой и обрел силу закона[185].
Главным следствием нового конституционного акта стал вывод из состава Палаты лордов потомственных пэров. Правда нормы Закона о Палате лордов 1999 г. всё же предусматривали два исключения. Во-первых, до проведения следующего этапа реформы сохраняли свои места 90 наследственных члена палаты, которые должны были быть избраны коллегиями наследственных пэров от основных партийных фракций в Палате лордов пропорционально их численности. Потомки этих пэров сохраняли право на наследование дворянского титула, но лишались права занимать места в верхней Палате парламента. Закон также устанавливал правило, согласно которому, в случае смерти кого-либо из избранных наследственных пэров до проведения следующего этапа реформы, открывшаяся вакансия подлежала замещению путём довыборов. Все исключённые из Палаты лордов наследственные пэры на основании «Акта о палате лордов 1999 г.» получали право голоса на выборах в Палату общин, а также возможность избираться в нижнюю палату Парламента. Во-вторых, сохранили свои места в Палате лордов два наследственных пэра, выполнявшие некоторые протокольные функции – граф-маршал как главный церемониймейстер, а также лорд-гофмейстер, который ведал хозяйством королевского двора и осуществлял общий контроль за состоянием комплекса зданий Парламента[186].
В соответствии с новыми правилами регламента, принятыми верхней палатой еще в период обсуждения Законопроекта о Палате лордов, в конце октября – начале ноября 1999 г. были избраны 90 наследственных пэров, сохранивших право заседать в верхней палате Парламента. Из них 42 были представителями коллегии консервативных наследственных пэров, 28 – членами поперечной скамьи или независимыми пэрами, 3 – наследственными пэрами либерально-демократической партии, 2 – представителями коллегии лейбористских наследственных пэров. Наконец, ещё 15 пэров были избраны всем составом палаты из числа тех, кто был готов выполнять функции заместителей лорд-канцлера или занимать любые другие административные должности в палате[187]. Таким образом, в Палате лордов появилась новая категория её членов – пэры, избранные на основании «Акта о Палате лордов 1999 г.». Формально они могли по-прежнему называться наследственными пэрами, поскольку их аристократический титул подлежал передаче по наследству, но уже без права занятия места в верхней палате Парламента. Сами же избранные потомственные пэры могли оставаться членами палаты либо пожизненно, либо вплоть до проведения второго этапа реформы Палаты лордов. Примечательно, что поскольку новый закон не позволял занять места в верхней палате даже первым обладателям наследственных титулов, Правительство Т. Блэра в качестве жеста доброй воли решило предоставить пожизненные титулы четырем таким пэрам, а также шести бывшим лидерам ведущих фракций, что открывало всем им доступ в реформированную Палату лордов. Кроме этого, формально ее могли посещать и так называемые «пэры королевской крови», или члены королевской семьи, которые имели пожизненные титулы. Однако все они, включая принца Чарльза, заявили о том, что отказываются от этой привилегии[188].
Акт о Палате лордов 1999 г., бесспорно, способствовал некоторым заметным переменам. Прежде всего, он привел к существенному укреплению роли пожизненных пэров в верхней палате Парламента. Накануне принятия указанного закона 58,5 % всех ее членов составляли наследственные пэры, большая часть которых редко посещала заседания и не отличалась активностью в работе. В то же время доля пожизненных пэров, назначенных на основании норм Акта о пожизненных пэрах 1958 г., составляла всего 37,3 % (2,2 % и 2 % соответственно приходилось на правовых и духовных лордов). В 2000 г. ситуация изменилась принципиально: 83 % членов палаты составляли пожизненные пэры, иными словами, преобладание перешло к наиболее политически активным членам Палаты лордов, которые всегда отличались стремлением принимать самое деятельное участие в осуществлении её законотворческих и контрольных функций. До 4 % соответственно выросло представительств духовных лордов. Избранные коллегиями наследственные пэры составили 13,8 % от общей численности новой Палаты лордов[189]. Такая трансформация способствовала притоку в нее профессиональных политиков, лиц с активной гражданской позицией, готовых использовать свой опыт и творческий потенциал в законотворческой сфере.
Удаление из палаты наследственных пэров стало причиной изменения гендерного соотношения ее членов, поскольку передача потомственных титулов только в исключительных случаях осуществлялась от отца к дочери, в то время как пожалование пожизненных титулов в меньшей мере зависела от пола претендента. В апреле 1999 г. доля женщин в Палате лордов составляла всего 8 %, а к июню 2000 г. выросла до 16 %[190]. Это позволяло Правительству утверждать, что осуществленная им реформа способствует развитию процесса демократизации в Великобритании и привлечению женщин к делам государственного управления. С другой стороны, вполне ожидаемо вырос средний возраст членов новой палаты. За период с августа 1988 г. по июнь 2000 г. он увеличился с 65 до 67 лет, причем 58 % пэров были старше 65 лет[191]. Такая тенденция объясняется тем, что большинство из тех британцев, которые получали титул за разнообразные заслуги, по вполне понятным причинам были уже вполне зрелыми людьми, в то время как гораздо более юные наследники старинных аристократических фамилий были удалены из Палаты лордов.
Интересная трансформация произошла и в соотношении ведущих политических фракций в верхней палате Парламента. Весной 1999 г., когда законопроект «новых лейбористов» был предметом напряженных дебатов, о своей принадлежности к Консервативной партии заявил 41 % пэров. Лейбористы могли опереться на 15 % членов палаты, а фракция либеральных демократов – на 6 %. В июне 2000 г., несмотря на то, что удаление потомственных пэров в первую очередь коснулось именно тори, они по прежнему оставались доминирующей группой, хотя количество их сторонников и сократилось до 33 %. Оппоненты консерваторов, вполне ожидаемо, существенно упрочили свои позиции. Фракция лейбористов выросла до 28 % всех членов Палаты лордов и теперь могла быть вполне сопоставима с главным противником. Почти на треть, до 9 %, увеличилась и группа либеральных демократов[192]. Можно сказать, что при помощи нового акта Правительство Т. Блэра вплотную подошло к решению проблемы исторического преобладания консервативных пэров, при помощи которого длительное время блокировались неугодные тори законодательные инициативы политических оппонентов. Вместе с тем, очевидная направленность Закона о Палате лордов на укрепление позиций лейбористской фракции имела и определенные негативные последствия. Основным источником пополнения новой палаты стало пожалование пожизненных титулов, а оно, как известно, осуществлялось монархом по представлению премьер-министра. Следовательно, консерваторы получили прекрасный повод для обвинений лично Т. Блэра в стремлении наводнить Палату лордов своими сторонниками.
