Андрей Буровский - Правда о «еврейском расизме»
Мы же скромно отметим, что ассимилированные в греческих государствах иудеи стали частью греческого народа… И людьми эллинской цивилизации.
Навстречу же этим выходцам из еврейства тек встречный ручеек: греки, которые становились иудаистами.
Первый антисемит
Манефона часто называют «первым антисемитом», и для этого есть основания. Правда, Манефон очень мало похож на образ антисемита, который с такой настойчивостью рисуют и мистер Даймонд, и журнал «Лехаим»: образ невежественного злобного дурака, агрессивного и недалекого; жалкого существа, проигравшего жизнь и теперь злобно завидующего процветающим евреям.
Потому что был Манефон человеком исключительно ученым, умным и талантливым и к тому же весьма успешным в жизни. Сын грека и египетской жрицы высокого ранга, Манефон сделался верховным жрецом в Гелиополе и одновременно сотрудником знаменитого Александрийского Мусейона — музея и вместе с тем Академии. Прекрасно зная и греческий, и египетский языки, Манефон был редким исключением из правила: чаще всего такие «помеси» утрачивают наследие и отцов, и матерей, падают если и не на дно жизни, то уж, наверное, на дно культуры. Манефон счастливо избежал судьбы сделаться и не греком, и не египтянином — он-то как раз был сразу и греком, и египтянином.
Манефон известен до сих пор как автор книги, написанной на греческом языке: «История Египта». Это он первый разделил историю Египта на три Царства и на 30 династий; его хронологией пользуются до сих пор. Манефон относится к числу историков, которых потомки пока не поймали ни на одной неточности.
Так вот, вы себе представляете? Этот Манефон взял и сделался антисемитом! Манефон признавал подлинными легенды Священной истории, но при этом писал, что евреев прогнали из Египта потому, что они болели проказой и представляли опасность для окружающих. Что вывел их из Египта сумасшедший жрец Моше (Моисей). Он был тоже прокаженным, то-то его и изгнали из Египта вместе с евреями. Манефон считал, что евреи нечистоплотны, дики и что они назло египтянам приносят в жертву коров и быков в иерусалимском храме, — ведь в Египте коров обожествляли, а быку Апису поклонялись.
Было обвинение и похлеще: насколько мне известно, Манефон первым обвинил иудеев в том, что они приносят в жертву людей других народов, выцеживая у них кровь. «Ежегодно они похищают грека, откармливают его в течение целого года, потом заводят в лес, убивают, тело его приносят в жертву всесожжением, согласно их обычаю, и дают клятву ненавидеть греков».
Еще Манефон писал, что евреи страшно жадные и добиваются всего, действуя группой, поддерживая друг друга, и что им для достижения своей цели все средства хороши. Везде-то они просочатся, везде пролезут, и нет же, чтобы честными методами.
Насчет шествия прокаженных во главе с сумасшедшим жрецом — в это не очень-то верится. Но кое в чем, наверное, Манефон был не так уж и не прав. Например в том, что «они проникли во все страны мира, и трудно указать такое место в мире, куда бы это племя не пробралось и не стало бы господствующим» — это писал уже Страбон в своей «Географии». Другое дело, что отнести еврейское засилье можно на счет разных причин и отнестись к нему по-разному. Судя по интонации, Страбон или нейтрально-безразличен к явлению — просто изучает его и все, — или он даже восхищен талантами тех, кто «пробрался во все страны мира» и стал там «господствующим».
В эту эпоху, с III века до Р.Х., эллины, а потом и римляне создали мировые империи. Евреи, умеющие жить в диаспоре, в основном городское население, стали занимать престижное положение в производстве товаров и в торговле.
Даже в учебниках пишут, что в 135 году по Р.Х. в Китай прибыло посольство Римской империи. Но вот какой малоизвестный факт: в самой Римской империи об этом посольстве решительно ничего не известно. Никто его не посылал, ни один император и ни один его приближенный и не думали устанавливать дипломатические отношения с Китаем. А посольство вот взяло и приплыло и попросило о льготах для купцов-подданных Римской империи. Льготы были даны, в Китае проявились торговые представительства сирийских купцов, потом и их небольшие колонии в портовых торговых городах. Кто возглавлял «посольство», мы не знаем, но вот имена некоторых торговых людей, воспользовавшихся его плодами, известны. Одного «сирийца» звали Иегуда, другого — Авраам. Комментарии нужны?
Разумеется, прознай правительство Римской империи о самовольстве сирийских евреев, мало бы им не показалось. В конце концов, торговцы присвоили себе права дипломатического представительства — ни много ни мало.
Но, с другой стороны, ведь и купцы не нанесли никакого вреда Римской империи. Никакого ущерба ее престижу, никакого материального вреда… В материальном отношении они скорее принесли Империи пользу — если, конечно, отождествлять интересы Империи и ее подданных. В конце концов, торговых людей в те времена кто только не обижал — и разбойники, и даже законные власти. Назваться посольством означало приобрести «крышу» в лице могучей Римской империи, — с ней-то охотников связываться было немного.
Но Манефон жил за триста лет до легендарного посольства, и если он у кого-то и научился говорить гадости про евреев, то никак не у сородичей отца. Откуда же вдруг его гнев?! Объяснить поведение Манефона я могу только одним способом: он вставал на позиции не эллинов, а египтян. В конце концов, египетские жрецы, образованная египетская знать были его первыми учителями, его общественным кругом. А верхушка египетского общества евреев, что поделать, не любила — эта верхушка считала, что это она должна стоять у трона Птолемеев-фараонов. В евреях этот слой видел попросту наглых выскочек и относился к ним плохо и даже агрессивно. Отсюда, похоже, и оценки Манефоном «народа прокаженных и сумасшедших».
Антисемитизм Манефона совершенно не похож на антисемитизм, который хотели бы видеть большинство евреев — на антисемитизм злобных неудачников и недоучек. Но в нем проявляется другая сторона этого явления: за громкими фразами, жуткими обвинениями и далеко идущими выводами очень хорошо заметны деловые интересы и политические страсти.
Но вот в чем Манефон явно ошибался: ни о каком единстве евреев и ни о какой взаимовыручке речь, на мой взгляд, не шла. Более того: мне трудно представить себе народ, больше расколотый и больше склонный к внутренним ссорам и дрязгам, чем евреи в эллинистическое время. Сохранялось и даже обострилось противостояние жителей Иудеи и евреев диаспоры, постоянно возникали споры о том, можно ли строить второй Храм в Александрии или Иерусалимский Храм должен оставаться единственным. К этим страстям добавились страсти по ассимиляции, и, конечно же, возникло множество группировок, расходившихся в том, до какой степени ассимилироваться позволительно. А тут еще и начал изменяться сам иудаизм…
Дурость и жестокость Селевкидов
С самого начала эллинизма, с 312 года, Селевкиды и Птолемеи оспаривали друг у друга Иудею. Порой вели они себя точно так же, как Вавилония и Египет в точно такой же ситуации: например, агенты Селевкидов подстрекали Иудеев прекратить платить дань Птолемеям, обещая прийти на помощь восставшим. Все эти попытки не имели особого успеха, пока иудеи были верны Птоломеям. Но после правления Филопатора, травившего их дикими слонами, лояльности у них поубавилось. И когда Антиох III Великий двинул свои войска, иудеи поставляли его армии продовольствие, прогнали из Иерусалима египетский гарнизон и даже вступали во вспомогательные войска. В 201 году Селевкиды утвердились в Иудее.
При Антиохе III жилось иудеям совсем не плохо — примерно так же, как под Птолемеями. Но стоило вступить на престол его младшему сыну, Антиоху IV Эпифану, и все тут же переменилось кардинально. Впрочем, не менее важно и другое — что, разумеется, «жители Иерусалима разделились на партии»{65}.
Одну партию составили злополучные «эллинизированные». Возглавляли эту партию не кто-нибудь, а первосвященники Иерусалимского храма с именами Язон и Менелай. Нет-нет, я не шучу — иудейских первосвященников действительно звали этими эллинскими именами!
Мне трудно принять всерьез рассуждения Дубнова о том, что «эллинизированные» только и делали, что «предавались роскоши и праздности и все более утрачивали скромные еврейские нравы»{66}, что они «увлекались веселым образом жизни и вольными нравами греков… и ради этого часто отказывались от своих народных обычаев»{67}.
В иврите, правда, сохранилась своеобразная памятка об этих временах: греческое слово «эпикуреец» («апикорос» в еврейском произношении на иврите) стало страшным ругательством.
Впрочем, до самого конца жизни в Палестине «новобиблейского» народа совет первосвященников назывался греческим словом «синедрион» — что означает на языке эллинов «собрание». Еще одно заимствование, как видите. Ну а греческое слово «синагога» употребляется и сейчас. На иврите ведь дом собраний — это «бет-ха-кнессет»{68}. Так что о сущности заимствований из эллинского языка евреями вполне можно еще и поспорить.
