Джон Грэйнджер - Империя Александра Македонского. Крушение великой державы
Когда битва началась, македонская и фессалийская конница оставались позади. Филипп лично командовал своим правым флангом и со своей частью фаланги медленно отступил, заставив стоявших напротив него афинян наступать. В линии союзников в результате образовалась брешь. Отступление Филиппа прекратилось, и он приказал перейти в атаку; в брешь ворвалась македонская и фессалийская конница во главе с сыном царя Александром. Войска союзников не смогли устоять, и основная часть армии бежала. Элитные фиванские войска, Священный отряд, остались на месте, и их пришлось уничтожить всех до одного. Потери с обеих сторон были очень тяжелыми, но союзная армия была разбита полностью. Бегущие не останавливались до тех пор, пока не оказались в Лебадее, в 10 км от места боя. Македонцы, может быть, потому, что Александр и конница были заняты Священным отрядом, не преследовали их.[214]
Даже победив, Филипп вел переговоры. Альтернативой могла быть серия осад хорошо укрепленных городов, потери, затраты, возможная интервенция со стороны его северных врагов или даже Персидской империи. Лишь недавно объединившиеся союзники разделились. С Афинами и Фивами он вел себя по-разному, создав ситуацию, при которой им было очень трудно сотрудничать вновь. Фивы вынуждены были принять македонский гарнизон, разрушенные Фивами беотийские города были восстановлены, и управление Беотийским союзом было передано олигархическому совету.[215] Влияние Фив, таким образом, было резко ограничено. Афины потеряли свою империю-конфедерацию, включая контроль над Херсонесом фракийским.[216]Другие союзные города также были, без сомнения, наказаны, но мало известно о принятых условиях, хотя в Амбракии и Коринфе были размещены гарнизоны, как и в Фивах.[217]
Не только условия мирного договора разделяли Фивы и Афины. Армия Филиппа вела кампанию в Беотии в течение нескольких недель, но Аттика не была затронута. Беотийских пленных пришлось выкупать, афинские были освобождены. Другими словами, Филипп обращался с Афинами скорее как с равным, чем с побежденным врагом. Афинский союз и колонии могли быть ликвидированы, но афинский флот был сохранен, и экономическое положение города осталось нетронутым. Собрание оценило этот факт, к чему его призвал один из освобожденных пленных оратор Демад. Ослабление Фив, македонский гарнизон в Кадмее и захват Македонией Херсонеса Фракийского означали, что Аттика была открыта вторжению Македонии, а линия снабжения города продовольствием находилась под контролем Македонии. С Афинами могли обойтись снисходительно, но они больше не были «Великой державой». Теперь в Греции оставалась только одна такая.
От пелопоннесских союзников Филиппа во время последнего кризиса было немного пользы. Он повел свою армию к Пелопоннесу и двинулся на Спарту, враждебность которой была причиной неспособности его союзников присоединиться к нему. Он лишил город географических оборонительных рубежей и передал часть из них своим союзникам. Таким образом, они получили вескую причину продолжать поддерживать его: Аргос, Аркадия и Мессения — все выиграли и, видимо, поддержали македонское вторжение своими войсками, как и Элида, которая не получила территорий.[218]Уменьшив возможности Спарты доставлять неприятности, Филипп освободил своих союзников, и в дальнейшем они могли оказывать ему военную поддержку.
Позже, в 338 г. до н. э., после того как все это было сделано, Филипп созвал собрание греческих городов в Коринфе. Он предложил Всеобщий мир и тот механизм, с помощью которого такой мир мог поддерживаться. Все более ранние мирные соглашения, восходящие к Царскому миру 387 г. до н. э., оказались неудачными, поскольку не было возможности предотвращать их нарушения. Если один город нападал на другой, не было способа остановить этот процесс. Теперь такой способ был найден в лице македонской армии. Этот Всеобщий мир был принудительным и в то же время узаконивал победу Македонии.
В начале 337 г. до н. э. был образован Коринфский, или Эллинский, союз. Не в характере Филиппа было диктовать свои условия, но делегаты, естественно, внимательно прислушивались к его рекомендациям. Были учреждены постоянно действующий совет и гегемон, которому совет передавал свои решения для исполнения. Первым гегемоном, естественно, был избран Филипп, члены союза были обязаны при необходимости предоставлять войска по требованию гегемона. Один из источников указывает, что общее количество войск, которые могли быть собраны, достигало 200 000 пехоты и 15 000 конницы, не считая македонской армии — невероятно высокая цифра (хотя в битве при Херонее участвовали 60 000 пехоты и 5000 конницы).[219]
Явно выраженной целью этого союза было поддержание в Греции мира, который был установлен Филиппом после его побед над Фивами и Афинами и Спартой. Филипп таким образом использовал заглушенные повторяющимися войнами в Греции панэллинские чувства. Ему это должно было быть хорошо известно, и, без сомнения, он и сам разделял их. Но первым действием совета после избрания Филиппа гегемоном было назначение его главнокомандующим объединенной армии Македонско-эллинского союза, предназначенной для завоевания Персии.[220]Такова, вероятно, и была цель с самого начала, но только после Херонеи Филипп обладал силой и властью для вторжения в империю, его намерения сделать это просматриваются в его обращении с Афинами при заключении мира.
Союз мог быть лишь кратковременным решением. Он заморозил ситуацию в Греции по состоянию на 338/337 гг. до н. э.
Возможности политических изменений в Греции были сведены к минимуму, но обеспечение соблюдения правил могло потребовать неоднократного применения мандата совета на применение силы. Филипп силой поддерживал свою верховную власть в Фессалии в течение 15 лет, а во Фракии он только начал делать это. Не было причин считать, что гордые греческие города с историей независимости и имперских побед подобно Фивам и Афинам будут принимать такую ситуацию в течение долгого времени, а Спарта отказалась иметь с союзом что-либо общее. Филиппу предстояли еще многие годы, в которые ему внимательно пришлось бы наблюдать за продолжающимися спорами, ссорами, аргументами и восстаниями во всех завоеванных им землях.
Его намерения были другими, и маловероятно, что он был сильно озабочен контролем над союзом. Нет никаких указаний в его карьере, что он думал о таких долгосрочных путях развития. Союз был всего лишь временным решением политических проблем Греции. Вместо этого он намеревался отправиться воевать с Персией. Это могло быть одним из способов дать выход неуемной энергии греков. Это был тот случай, когда нужно было быстро бежать, чтобы хотя бы оставаться на месте. Тем временем Греция, Фракия и Балканы требовали «правильного» обращения с собой.
Беспокойство Персии по поводу развития событий в Греции было очевидно. Ее вероятная реакция должна была быть понятной — интриги в Греции, субсидии греческим городам, наем греческих воинов, военные приготовления в западных провинциях. Вмешательство Персии в Перинфе и, возможно, в Византие, обращения афинян за помощью к Персии, персидские субсидии Диопейту показывали, что Великий царь был в курсе проблемы. Однако подготовка к отражению готовящегося вторжения была прервана. В 338 г. до н. э. Артаксеркс III был убит по приказу своего визиря Багоя, который был одним из командующих во время вторжения в Египет. Багой убил также всех сыновей Артаксеркса, кроме Арсеса, который стал новым Великим царем под именем Артаксеркс IV. Неудивительно, что Арсес и Багой не могли ужиться вместе, и вскоре Арсес и все его сыновья также были убиты. На трон под именем Дария III был посажен дальний родственник царской семьи. Хорошо понимавший ситуацию Дарий убил Багоя.[221]
Этот династический кризис занял два года, во время которых Филипп завоевывал Грецию. Его результаты дали Филиппу золотую возможность начать вторжение, в то время пока Персия была дезорганизована. Поэтому возвращение Филиппа в Македонию летом 337 г. до н. э. было лишь подготовкой к другой войне. Он отпраздновал свою победу, как обычно, женившись. В первый раз он выбрал македонскую девушку, Клеопатру, дочь одного из своих аристократов. В результате во время празднований возникла семейная ссора, сочетавшая пьяную заварушку, публичные оскорбления, изгнание наследника Филиппа Александра и его царицы Олимпии, а позже публичное примирение. Главный злодей Аттал, дядя Клеопатры, был удален от двора: все это оставило неприятный осадок, который отравил атмосферу двора.[222]
Под этой «пеной» придворной жизни продолжалась подготовка Филиппа к походу. В какой-то момент Филипп провел еще одно вторжение в Иллирию против царя по имени Плеврий — быстрое напоминание о его силе и урок не предпринимать ничего необдуманного во время его персидской кампании.[223] Это не помешало подготовке к персидскому походу, напротив, участвовавшие войска могли набраться боевого опыта, и, что еще более важно, показывало, что Македония способна одновременно провести две экспедиции — Филипп оставит надежные оборонительные силы, когда отправится в Азию.
