Дэвид Гланц - Колосс поверженный. Красная Армия в 1941 году
Кроме того, в архивах различных военных ведомств, ведавших живой силой, хранятся целые тома дел, которые дают полный обзор происхождения (в первую очередь социального), способностей и общей судьбы рядовых солдат. Постепенно открывающиеся советские архивы рассказали и могут рассказать еще много о советском солдате 1941 года. Советские власти хранили архивы очень тщательно — иной раз к своей печали. Российский Государственный Военный Архив и различные управления Народного Комиссариата Обороны, ведающие вопросами живой силы (например, Главное Управление по начальствующему составу и Главное управление формирования Красной Армии) содержат ответы на все значимые вопросы о солдатах и офицерах Красной Армии. Немногие западные и российские историки, в том числе Роджер Риз и А.А. Маслов, только-только начали раскапывать и исследовать эти представляющие громадную ценность материалы. Коль скоро их работа докажет, что эти откровения скорее играют положительную роль, чем представляют угрозу для государства, то, вероятно, станут доступными для изучения и другие материалы.
Вторая категория, охватывающая немецкие архивные материалы, также громадна, но большей частью еще не изучена. Отдел немецкой разведки «Иностранные армии — Восток» (Fremde Heere Ost) собирал, записывал, заносил в каталог, хранил и изучал сведения о советской живой силе с целью лучше понять способность Советского Союза выдержать ту войну. Большая часть этого материала представлена в виде картотек и обобщающих докладов по кадрам в конкретных частях Красной армии. Эти сведения, многие из которых были собраны путем допроса военнопленных и осмотра тел погибших советских солдат, весьма обширны и при должном анализе могут служить источником надежных данных о происхождении, подготовке и боевом духе советского солдата.
Главная слабость этого материала проистекает из того, что всерьез он собирался только с середины 1942 года, после того, как отдел «Иностранные армии — Восток» был реорганизован и получил новый заряд энергии под началом своего знаменитого главы, подполковника Рейнхардта Гелена. Архивные данные по советскому солдату в 1941 году существенно менее основательны: оценки немецкой разведки в то время основывались большей частью на действиях советских войск в Польской и Финской войнах. Более того, к 1942 году изрядная часть кадровой Красной Армии уже погибла — а вместе с ней и две трети красноармейцев «призыва сорок первого года».
Официальный образОсновываясь на имеющихся ныне в наших руках фрагментарных материалах, можно сложить пестрящую пробелами мозаику происхождения, личных и профессиональных качеств советского солдата, принявшее невольное участие в операции «Барбаросса». Официальные сведения и документы неизменно описывают советского солдата как человека либо рабочего, либо крестьянского происхождения. Это в целом верно, поскольку идеология диктовала, что в Советском Союзе нет ни среднего, ни высшего классов, да и вообще каких-либо классов. Однако, несмотря на якобы бесклассовое общество, дети политического и хозяйственного руководства (номенклатуры) с большей вероятностью оказывались в рядах офицеров. Существовала неофициальная классовая система, частично основанная на происхождении, этнической принадлежности и, временами, религии. В боевых частях преобладали славяне — особенно в западных приграничных округах. Восточнее, в военных округах Кавказа, Средней Азии, Сибири и Дальнего Востока, командные посты в военных частях также занимали преимущественно славяне (с некоторыми примечательными исключениями), но среди рядовых процент неславянских народов был выше. Представители определенных групп (классовых, этнических и религиозных), верность которых представлялась сомнительной, отправлялись служить в небоевых частях (таких, как железнодорожные войска и трудовая армия), либо могли и вообще не призываться на службу.
Распределение по войскам определяли также преданность, образование, идеологическое рвение и интеллект. Например, в элитных частях, таких, как воздушно-десантные бригады и части НКВД, процент членов партии и комсомола был выше, чем в других родах войск. Артиллерия, механизированные и противотанковые подразделения забирали себе наиболее умных и способных солдат, а бойцы пограничных войск и других частей НКВД были явно идеологически более подготовлены, чем солдаты других родов войск. Обобщенно говоря, кадровые войска лучше отвечали всем предъявляемым к армии требованиям, чем бывшие территориальные силы или огромная масса полуобученных резервистов.
Официальный анализ боеготовности войск в западных приграничных военных округах на июнь 1941 года был подготовлен в конце 1980-х годов выдающимся военным ученым академиком А.Г. Хорьковым для Академии Генштаба имени Ворошилова.
Продукт горбачевской гласности, этот анализ продемонстрировал читателю как безличный тон официальных исследований, сохранившийся даже на пике гласности, так и некоторые интересные факты о качестве призывников Красной Армии. В предвоенный период во всех военных округах проходили сборы и поверки призывников. В ходе этих сборов проводилась регистрация призывного контингента, им читали лекции и разъясняли международное положение. Политико-моральное состояние потенциальных призывников характеризовалось исключительно большим уровнем политического энтузиазма и повсеместным желанием служить в рядах Красной Армии. В призывные комиссии поступало большое число заявлений о желании поступить на военную службу раньше срока или добровольно[106].
Хорьков отметил «постоянно растущую партийно-комсомольскую и рабоче-крестьянскую» прослойку среди новобранцев и привел в подкрепление своего утверждения следующие цифры:[107]
Военный округ Количество призывников Коммунистов Комсомольцев Рабочих Ленинградский 79 985 182 22 886 43 278 Западный особый 61 235 87 21 015 16 730 Киевский особый 145 720 197 48 860 31 671После этого новобранцы постепенно вливались в уже существующие части и соединения (например, рота на полк), а затем проходили разделенную на четкие этапы программу подготовки — в том числе подготовительную (три месяца) и программу полковых училищ (десять месяцев). По завершении этой программы часть проходивших обучение назначались младшими лейтенантами, но основная масса оставалась рядовыми.
Несмотря на эту согласованную попытку обучения, по признанию самого Хорькова,
«Уровень подготовки новобранцев в западных военных округах был очень низок. Это объяснялось прежде всего тем, что до службы в Красной Армии молодые люди не проходили никакой допризывной подготовки, а многие из них были малограмотны или нуждались в медицинской помощи. Согласно докладу командующего Киевским особым военным округом, среди призванных в 1941 году новобранцев было следующее число лиц признанных годными, которые не отвечали требованиям службы в Советской Армии:
Всего В Западном округе Неграмотных 19 042 18 167 Малограмотных 79 118 65 494 Слабого здоровья 10 782 6951 Итого 108 934 90 612Командиры пытались найти решение, направляя молодых новобранцев в другие округа. Поэтому среди 14 411 новобранцев для Среднеазиатского военного округа 50 процентов прибыло из Западного и Киевского военных округов, а остальные из других округов. Осенью 1940 года в Забайкальский военный округ прибыло 15 838 новобранцев из западных округов»[108].
Реальная действительность тоже не оправдывает описания Красной Армии как войска сплошь из рабочих и крестьян. Хотя партия и правительство постановили усилить политическую подготовку в период расширения и реформы Красной Армии, официальные источники неохотно, но признавали, что проблемы были. Согласно такому относительно критическому источнику:
«Тот факт, что в предвоенные годы в войсках появилось большое число молодых красноармейцев, а также военнослужащих-резервистов из Западной Украины, Молдавии и бывших буржуазных прибалтийских республик, сказался на уровне подготовки войск в западных военных округах. Это обстоятельство требовало дополнительного внимания к упомянутым категориям военнослужащих со стороны политических органов и политического аппарата, а также командиров воинских частей. Партийно-политическая работа с ними строилась, принимая в расчет, что военнослужащий провел определенный период жизни в капиталистических условиях и поэтому все еще лишь смутно знаком с нашей советской жизнью».[109]
