Виктор Белаш - Дороги Нестора Махно
Военный союз пролетариата и крестьянства вышел победителем в борьбе с помещиками и капиталистами к концу 1920 г. Затем крестьянство почувствовало себя в безопасности, успокоилось за свою землю, и союз рабочих и крестьян затрещал по всем швам. Для крестьянства чужды были идеалы коммунизма, для него еще созрели предпосылки экономические, чтобы пойти по дальнейшему пути с рабочи классом...
Равновесие между классами, установленное войной, нарушалось, экономические противоречия периода “военного коммунизма”должны были сказаться и сказались с неотразимой силой. Союз не только дал трещину, но и распадался.
Распад происходил болезненно, с социальными потрясениями, в виде ряда крестьянских восстаний и бандитизма, прокатившихся волною осенью 1920 г. и весной 1921 г...
Этот напор мелкобуржуазной стихии грозил порвать железное кольцо пролетарской диктатуры, грозил неисчислимыми опасностями всем завоеваниям Октябрьской революции. Под ногами пролетариата чувствовалось колебание почвы от сотрясения враждебных сил.
Вырастал призрак новой гражданской войны, войны двух бывших союзников — пролетариата и крестьянства.
Бандитизм, крестьянские восстания и борьба с ними есть ни что иное, как новая форма выражения борьбы классов, новая форма гражданской войны между бывшими союзниками»[1133].
Все эти обстоятельства вместе взятые принуждали руководящие органы партии и правительства к отступлению от политики военного коммунизма.
В. И. Ленин заявлял: «...крестьянство формой отношений, которая у нас с ним установилась, недовольно... оно этой формы отношений не хочет и дальше так существовать не будет»[1134].
Не удовлетворив экономические и политические потребности среднего крестьянства, нельзя было сохранить диктатуру компартии.
Выход был найден в том, что вскоре вышел закон о переходе от политики военного коммунизма к новой экономической политике (нэп), продразверстка была заменена продналогом, который в 1921 г. составлял 339% довоенного налога[1135], отменен также декрет о поголовной национализации мелкой и кустарной промышленности.
Но вернемся к повстанцам.
В Бердянском районе крестьяне открыто выражали недовольство Советским режимом. Особые нарекания были на продразверстку и постой красноармейцев, которые и лишали махновщину резервной и продовольственной базы. Такие села как: Софиевка, Новоспасовка, Николаевка, Андреевка, Белоцерковка, Гайчул и Федоровка пополнили ряды армии повстанцев, доходившей к тому времени до 600 бойцов при 20 пулеметах.
В с. Федоровке был захвачен эскадрон 9-й дивизии. Пленные передали, что Гуляйполе охраняется одним кавполком, в котором сильно недовольство красноармейцев на своих командиров. Штаб решил занять «Махноград» — Гуляйполе. 13-го марта махновцы ворвались в село, сняв заставы. Но, будучи охвачены 3-м корпусом, стоящим в полной боевой готовности тут же в селе, побежали на восток, теряя бойцов и пулеметы. На протяжении 75 верст 3-й корпус шел по пятам, охватывая обоз, пулеметы, раненых. Только вечером, пройдя Туркеновку, в с. Большой Михайловке штарм укрылся за рекой Волчьей, закрыв проход пулеметами через единственный мост.
14-го, на рассвете, оставив Большую Михайловку, повстанцы заняли с. Комарь. Сюда не замедлил подойти и 3-й корпус. Махновцы вступили в бой, но в результате бежали на Константинополь и Максимильяновку. Будучи тяжело ранен в ногу 28-го августа 1920 г., Махно только сейчас кое-как оправился. Во время боя он сел в седло и выехал на позицию. Его вновь ранили. Подхваченный охраной на тачанку, он ушел с передовой, бой был проигран. Этим закончился второй Таврической рейд в 950 верст.
Зная хорошо тактику красного командования по отношению махновского руководства — заморить преследованием, штарм делит армию на три группы и один отряд, чтобы распылиться и замаскировать присутствие штарма и раненого Махно.
На основании выше изложенного штарм Повстанческой издает следующий приказ:
«В данное время при известных боевых операциях Красной Армии наша Революционная Повстанческая Армия Украины (Махновцев) для сохранения живой силы, кроме отдельных самостоятельных командиров тт. Кожина, Лысенко и Забудько, не считая групп, которые находились в Революционной Повстанческой Армии Махно при штабе армии, распускается. Общая задача боевых групп: 1) разрушать тыл Красной Армии и ее институты насилия и произвола; 2) разрушать линии же л. дор. во время летнего сезона; 3) разоружать красные части, причем хорошее оружие в удобных местах должно быть сохранено; 4) стараться увеличить число бойцов в группах и их боеспособность; 5) ни в коем случае не допускать в отряды лиц, способствующих бандитизму, которые подрывают авторитет махновцев; 6) стараться сохранить сильные группы до известного времени; 7) каждый командир ответственен за вверенную ему группу.
Командир — батько Махно. Начальник штаба Белаш»[1136].
Отношение повстанцев к штарму и командирам особенно резко выявилось сейчас. Им дано было на выбор переходить в любую группу. При группе Петренка должен был оставаться штарм и Совет. Остальные, как-то: группа Забудьки с начштабгруппы Щусем идет в Дибривский район; группа Гонжи, пройдя в Юзовскии район и соединившись с отрядом Маскалевского, выходят в распоряжение конгруппы Ф. Кожина и Тарановского, отбившихся в последних боях на Таврии и обязаных прибыть в этот район; отряд В. Лысенко[1137] движется к Гуляйполю. После раздела оказалось, что к Забудько пошло 200 человек, к Гонже — 300, к Лысенко — 50 и к Петренко — 100 человек. Таким образом, оставаясь при группе Петренка, штарм был окружен снова кучерами и писарями; самоотверженных бойцов было мало.
15-го марта группы разошлись. 16-го, находясь при группе Петренка, Совет и штарм остановились в с. Павловском. Чувствовалась неимоверная усталость. Вдруг, на рассвете, налетела 9-я кавдивизия... И мы убегали, да так, как никогда. Не задерживаясь в селениях: через Каракубу, Святотроицкое, Богатовку, Белоцерковку пробежали 120 верст, к вечеру достигнув с. Стародубовки. Но, так как и здесь была кавалерия красных, то она отбросила группу к Мангушу. Лошади изменяли своим седокам, которые спасались, как умели. С трудом одолели в этот день еще 50 верст, и в 10 часов ночи заняли Деревецкие хутора, что в 7 верстах северо-восточнее Урзуфа, в надежде заменить лошадей. Но тщетно, их не было!
И штарм решил проникнуть в Новоспасовку с той же целью. К 10 часам 17-го марта он подходил уже к селу, как вдруг, навстречу вылетает конница. В рядах пронеслось: «Это свои... группа Куриленко!»Но какое было разочарование, когда по нам открыли огонь. На изморенных лошадях мы бежали на Стародубовку. Но против села Николаевки красные настигли: их было до 700 сабель, а нас до 70 человек. В пулеметных тачанках лошади совершенно пали. Пять люйсистов[1138], под командой Михаила из с. Черниговки, выпуская последние патроны, умирают под сабельными ударами, несколько задержав преследование. Наше положение было безнадежно. Махно сел на поданную лошадь и скакал впереди. Оставаясь на бидарке — рессорная телега на двух высоких колесах — я был уже первым с конца. В пяти саженях от меня шла рубка. На счастье, в ногах лежала армейская касса. Захватывая кипы денег (бумажки, золото, серебро), я бросал в кавалеристов. Это их соблазнило. Один за другим они стали отставать, слезая с коней, собирать монету. Пользуясь этим, мы уходили дальше.
Так мы откупились и, понурив головы, шли напрямик полем. А под вечер, заменив лошадей в селе Темрюке и обезоружив роту красноармейцев, двигались в укромное место, то есть в подполье. Избегая крупных селений и останавливаясь на отдых в укромных хуторах, вскоре мы замели след и остановились в немецкой колонии № 2, что неподалеку от села Заливное Александровского уезда.
С 20-го марта по 25-е апреля 1921 г. Махно с членами штаба и Совета общим количеством до 30 человек при 4-х пулеметах пребывали в подполье, не проявляя живого признака. Красное командование потеряло их след, что дало возможность подлечиться, оправиться, проанализировать себя и ту идею, за которую так самоотверженно вели борьбу. Это привело к созданию новой «декларации махновцев», написанной лично Махно. В ней говорилось о «революционном Украинском комитете», с присвоением ему правительственных функций. В развитии идеи Советского строя вырастала новая идея — «Советы под руководством инициативных анархических групп и диктатуры труда». Автор не уяснял несовместимости участия анархистов в политических организациях. Противоречия идей безвластия и свободы личности он прочно связывал с диктатурой труда в форме Советской власти, но под руководством анархистов. Докатываясь к государственности и сохраняя в руках анархических организаций руководство над массой через профсоюзы, он оправдывал это как переходный к социализму этап. На месте частной собственности ярко вырастала собственность групповая и общинная с федеративным уклоном. В общем, Махно окончательно кастрировал содержание п рвой декларации, выпущенной в период «Вольных Городов», то есть второго-полугодия 1919 г. «Новая»декларация утверждала переходный период к социализму посредством диктатуры труда и Вольных Советов, родственных с Советской властью, как политической организацией.
