Alexandrov_G - Дверь в стене
(Мы с вами уже знаем, как оно всё сложилось, но знаем не потому, что мы умнее, а просто потому, что мы живём "сейчас", а не "тогда". Мы живём после "потопа", а не до. А тогда никто ещё ничего не знал, как и не знал того, что через несколько лет произойдёт фактически дворцовый переворот и одного короля сменит другой, что вместо Эдварда VIII будет Георг VI, что из планов Черчилля и Бивербрука ничего не выйдет (не потому, что планы были плохими, а потому, что жизнь сложилась по-другому, а все знают, что не мы такие, а жизнь такая), что вместо "властной вертикали" в ход пойдёт вариант даже более радикальный и партийная деятельность в государстве вообще будет "заморожена" заодно с демократическими выборами (выборами что из нескольких, что из одной партии), и что заправлять в стране будет над- (или вне-) партийное правительство, ограниченное очень узким кругом людей, вошедших в Военный Кабинет, и что такое положение, когда политические партии были не запрещены и не разрушены, а "убраны" в чулан на время войны, позволило после войны извлечь их обратно в целости и сохранности, сдуть с них пыль и вновь запустить в стране прежний политический процесс и проделать всё это без малейших пертрубаций, без сучка и задоринки. И помимо всего прочего это означало, что в Букингэмском Дворце сидели люди не только очень умные, но и гораздо более дальновидные, чем Черчилль с Бивербруком, чьё "видение ситуации" ограничивалось горизонтом, открывавшимся им с высоты их лимитированного государственной иерархией положения.)
Но в нашем "до потопа" война пока ещё не началась, жизнь полнится планов громадьём и если у Германии всё так отлично складывается, то, может, стоит озаботиться планчиком на тот случай, если фашистам "ихним" нам придётся противопоставить фашистов "наших"?
Подумано - сказано, а сказано - сделано. А сделано - сложено.
И вот так вот оно всё и складывалось, в том числе и на фронте личном, у фашистов тоже есть личная жизнь и им даже известно, что такое любовь. По понятным причинам официально оформить свои отношения Освальд Мосли и Диана Гиннесс не могли, глава партии это глава партии, да к тому же Мосли был таким главой, который был по-своему счастлив в семье, но в дело вмешался проказник случай - в 1933 году жена Мосли Синтия, в девичестве Керзон, неожиданно умерла.
И Диана, которая уже с год как ушла от мужа (её младшим сёстрам было запрещено с нею встречаться, так как по мнению родителей "Диана жила во грехе") потребовала от Мосли "оформить отношения". Глава витальной фашистской партии может быть холостяком, но он не может быть вдовцом, да и возражать Мосли было не с руки, так как нахватавшаяся от Мосли идей Диана сопровождала главу Британского Союза Фашистов в его поездках по обмену опытом если не как жена, то как соратница. Как "Диана-охотница."
Вот это Диана и Мосли в составе британской партийной делегации от BUF на пятом партийном съезде NSDAP в Нюрнберге в августе 1933 года:
Лени Рифеншталь сняла о пятом съезде фильм Der Sieg des Glaubens ("Победа Веры"), там в толпе гостей мелькает Диана, мелькает этаким светлым пятнышком в море чёрных мундиров. Хороший кадр, прямо-таки просящийся в символы, был у Рифеншталь дар творца, была в ней "искра".
А вот это Диана там же, в Нюрнберге, на трибуне, с человеком по имени Ханфштенгль:
Эрнст "Путци" Ханфштенгль, "пианист Гитлера" - персонаж исключительно любопытный. Полное имя - Эрнст Франц Седжвик Ханфштенгль, отец его был богатым баварским издателем и международным торговцем предметами искусства, а мать - американкой немецкого происхождения, связанной родственными узами со "старым" истеблишментом Восточного побережья (два её родственника были генералами в армии северян во время Гражданской Войны), крёстным отцом же его стал герцог Эрнст II Сакс-Кобург и Гота.
Детство Ханфштенгль провёл в Баварии, но образование он решил получить на родине матери и отправился в Гарвард, выпускником которого он в 1909 году и стал. Был он человеком одарённым, а потому не только хорошо учился, но и преуспел по музыкальной части, сочинив по ходу дела несколько гимнов и маршей для Гарвардской футбольной команды. Будучи по этой причине вхож в Нью-Йоркский Гарвардский Клуб, он успел обзавестись там несколькими полезными знакомствами с такими людьми как оба Рузвельта, Тедди и Франклин, а также со знаменитым издателем Рэндолфом Херстом и не менее знаменитым актёром Чарли Чаплиным. А поскольку кроме развлечений требовалось зарабатывать на хлеб насущный, то молодой Ханфштенгль возглавил нью-йоркское отделение фирмы своего отца. Но бравурная музыка играла не очень долго - в 1917 году вступившее в Первую Мировую Войну доброе американское государство хафштанглевский бизнес конфисковало как вражескую собственность.
Послужило ли причиной разочарования это или что другое, но в 1922 году Ханфштенгль вернулся в Баварию и там как-то ещё один американский знакомец, помощник военного атташе при посольстве Соединённых Штатов, попросил Ханфштенгля дать по старой дружбе (как гарвардец йельцу) оценку политической обстановки в Мюнхене и тот, будучи человеком добросовестным, решил оценку не из пальца высасывать, а окунуться в "события" самому. Так вот и получилось, что Ханфштенгль отправился на митинг, на другой, пооглядывался, послушал, посмотрел на одного мелкотравчатого политика из местных, потом посмотрел на второго, а там на третьего. Потом на четвёртого.
А потом он увидел Гитлера.
201
В любом "деле" есть тонкость. Мы не всегда её замечаем, но есть она всегда, а то, что она зачастую от нашего внимания ускользает, происходит по сущностному свойству тонкости, прячущейся за бьющей нам в глаз толстостью.
И Ханфштенгль "вышел" на Гитлера именно благодаря тонкости, состоявшей в том, что помощник военного атташе при посольстве США капитан Труман Смит уже видел Гитлера сам, и не только видел, но и слышал, и не только видел и слышал, но он с Гитлером познакомился и даже побывал у него дома. И результатом этого визита стала запись в смитовском дневнике - "Фантастический демагог! Редко можно встретить столь логичного в своём фанатизме человека." Но это мнение о Гитлере было мнением человека по имени Смит, а он между тем закончил Йель и по этой причине ему было известно, что на свете существует реальность, к которой прилагается субъективное мнение об этой самой реальности, а потому, если какой-то предмет реальности оказывается для вас важен, то для объективности неплохо бы ознакомиться с тем, что думают об этом предмете другие люди, после чего необходимо соотнести своё впечатление, которое вполне может оказаться ложным, с мнением чужим.
И после этой скоренько выстроенной в уме коротенькой логической цепочки аг.., то-есть помощник военного атташе Смит решил, что ему к его собственному мнению о Гитлере нужно мнение человека, которому можно доверять, мнение человека умного, мнение человека, способного осмысливать увиденное и делать на основании увиденного собственные, а не почёрпнутые на стороне умозаключения, и, что немаловажно, этот человек должен был быть немцем, так как сам капитан Смит немцем не был, вследствие чего у него был другой "склад ума" что сам Смит отчётливейше сознавал. Перечисленным требованиям отвечало не так уж много людей, так что стоявший перед капитаном выбор был не так уж труден, после чего Смит и обратился к Ханфштенглю с просьбой о дружеской услуге. Можно сказать, что Ханфштенгль на Гитлера не "вышел", а был на него "выведен" подобно ракете с самонаводящейся боеголовкой.
И фигуральная боеголовка взорвалась чуть ли не в буквальном смысле - Труман Смит получил к уже имевшемуся у него мнению о Гитлере мнение Ханфштенгля и было это мнение мнением неофита, вдруг узревшего пророка. Будучи человеком с совершенным музыкальным слухом, Ханфштенгль увиденное и описывал в музыкальных терминах, о речи Гитлера он выразился как о "рапсодии истерии".
"В ближайшие десять тысяч лет никто не сможет повторить того, что Гитлер делает с толпой, временами он перевоплощается в неизвестного солдата Германии."
Смит, обнаруживший, что мнение Ханфштенгля полностью совпадает с его собственным мнением, удовлетворённо вздохнул, настучал отчёт и отправил его "наверх". Результатом его мюнхенских изысканий стало то, что из помощника военного атташе он стал полным атташе. (На этом его карьера не закончилась, в военные годы, с 1939 по 1945, Смит совмещал должность главы "немецкого отдела" разведки армии США с постом личного советника Джорджа Маршалла, а после войны по причине глубокого погружения в немецкие дела он принимал участие в создании Бундесвера.)
Не сидел без дела и Ханфштенгль. Не мешкая, он дождался очередного выступления Гитлера, подошёл к нему, представился и предложил свои услуги в самом широком смысле, после чего очень быстро вошёл в гитлеровский "ближний круг", так как в отличие от почти всех соратников, Ханфштенглю было что Гитлеру предложить. Во-первых, он был богат. Во-вторых, у него водились деньги. В- третьих, он всегда мог выручить Гитлера деньгами. В-четвёртых, он не только имел отсутствовавшее у соратников представление об окружающем мире, но в определённом смысле представителем этого самого окружающего мира и был, в-пятых, в-шестых и седьмых он был прекрасно образован, знал языки и на профессиональном уровне разбирался в серьёзной музыке, которую Гитлер обожал, но обожал обожанием дилетанта. В-восьмых - Ханфштенгль был обаятелен.
