Курт Типпельскирх - История Второй мировой войны
В то время как в высших кругах безвыходность положения отражалась в этом духовном хаосе, оборонявшаяся на Одере 9-я армия в конце марта предприняла еще одну попытку ликвидировать крупный русский плацдарм в районе Кюстрина, чтобы освободить почти окруженный гарнизон этой крепости и вырвать у русских их опасный трамплин на западном берегу Одера. Наступление, предпринятое 22 марта и повторенное через несколько дней, разбилось о стойкую оборону русских. Когда Гитлер стал совершенно безосновательно и цинично упрекать командование и войска в неудаче, дело дошло до окончательного разрыва с Гудерианом, с возмущением отвергшим эти оскорбления в адрес немецкого солдата, перед которым Гитлер за годы своего правления совершил тяжкие преступления. Как и его предшественник, Гудериан за последние 9 месяцев тяжелых боев на Востоке тщетно стремился поставить руководство операциями на разумную основу и подчинить оборонительным действиям против Красной Армии все прочие стратегические и политические соображения.
Теперь и его бесполезное сопротивление было сломлено. 28 марта на его место встал генерал Кребс, приняв пост, утративший теперь даже видимость своего прежнего исторического значения.
Через несколько дней после неудавшегося наступления в районе Кюстрина эта крепость была оставлена гарнизоном.
Теперь все зависело от того, сколько времени понадобится русским для окончания всесторонней подготовки к наступлению, которую они проводили с удивительной тщательностью и с привлечением огромных сил. В начале апреля немецкая воздушная разведка донесла о движении крупных колонн восточнее Одера. Под прикрытием мощного артиллерийского огня русские приступили на своем плацдарме по обе стороны Кюстрина к наводке мостов через Одер, проезжую часть которых они проложили несколько ниже поверхности воды. Недостаток боеприпасов не давал немецким войскам возможности принять эффективные контрмеры. Для наступления русские развернули на Одере и Нейсе войска трех фронтов. Севернее Шведта перед фронтом 3-й танковой армии генерала фон Мантейфеля появился переброшенный из Восточной Пруссии 2-й Белорусский фронт Рокоссовского в составе четырех-пяти общевойсковых и одной танковой армий, между Шведтом и Фюрстенбергом располагались войска 1-го Белорусского фронта под командованием Жукова в составе восьмидесяти общевойсковых и трех танковых армий. Главные силы фронта были сосредоточены в районе Кюстрина. Кроме того, в ударе на Берлин должны были принять участие войска 1-го Украинского фронта Конева, занимавшие позиции вдоль нижнего течения реки Нейсе между Губеном и Гёрлицем.
Беспокойный ум Гитлера еще раз попробовал решить, где следует ожидать главного удара русских войск. Как и в то трагическое лето 1944 г., Гитлер думал, что разгадал намерения русского командования, только вместо Галиции, где он тогда ожидал главного удара русских, теперь речь шла о протекторате{56}. Поэтому половина подвижных соединений, находившихся в резерве группы армий «Висла», была 6 апреля передана в распоряжение группы армий «Центр». Конечно, где бы их ни использовали, они все равно не смогли бы изменить судьбу армий Восточного фронта, а тем более повлиять на исход войны. Но они были в состоянии хотя бы несколько уменьшить размеры катастрофы на Одере и тем самым спасти многих немецких солдат от русского плена. Возражение генерала Хейнрици против дальнейшего ослабления его фронта не привело решительно ни к чему. Гитлер – уже в который раз! – недооценивал силы противника. Он считал, что русские выдохлись и ведут бой лишь «трофейными солдатами», то есть освобожденными военнопленными и новобранцами из вернувшихся под их власть районов, иначе говоря, «всяким сбродом», который, впрочем, как он язвительно заметил, они умеют заражать фанатизмом. Когда Хейнрици, несмотря на этот совершенно не деловой ответ, продолжал настаивать на подкреплениях, ему было предложено 137 тыс. человек из личного состава авиации, флота и войск СС, что, по мнению Гитлера, составляло по силе двенадцать дивизий и избавляло Хейнрици от всяких забот. Хейнрици рекомендовали занять ими вторую полосу обороны, чтобы с их помощью останавливать прорывы русских в глубине. На самом же деле нашлось всего 30 тыс. плохо вооруженных юнцов, исполненных, правда, высокого боевого духа, но еще не обстрелянных, не имевших никакой боевой выучки и лишенных опытного командования.
15 апреля русские на многих участках провели разведку боем. Это означало, что они готовы к последнему штурму, который начался на следующий день. В то время как 2-й Белорусский фронт южнее Штеттина сначала не смог продвинуться вперед, два других фронта вбили в немецкую оборону большие клинья. После самой мощной артиллерийской подготовки, которую когда-либо проводили русские, при сильнейшей поддержке с воздуха войска Жукова нанесли удар в районе Кюстрин через Одер. Хорошо организованная немецкая оборона не допустила прорыва в первый, день наступления, на отдельных участках немецкие войска даже переходили в контратаки, однако в целом северный фланг 9-й армии был беспомощен против русских. Огромное несоответствие в силах не могло быть устранено и последним воззванием Гитлера к своим «восточным бойцам». В этом воззвании он до смешного преувеличивал свои силы, призывал мужчин к защите своих жен и детей, за которых они и без того отдавали жизнь вот уже несколько месяцев, предупреждал против предателей – солдат и офицеров, – нашептываниям и приказам которых не следовало доверять, ставил отражение последнего натиска с Востока только в зависимость от выполнения фронтом своего долга, предсказывал провал наступления противника на Западе и заверял, что Берлин был н останется немецким, а Вена снова будет в руках немцев. В конце воззвания Гитлер патетически выражал надежду на то, что большевистский натиск будет потоплен в море крови и что это приведет к перелому в войне.
Но и без этого патетического воззвания, дошедшего до воинов-фронтовиков, вероятно, лишь на немногих-участках, они напрягали последние силы, чтобы остановить наступление русских западнее Одера. Тем не менее к вечеру третьего дня наступления исход борьбы был решен и русские добились прорыва на северном фланге 9-й армии в районе Врицена. Чтобы обеспечить оказавшиеся под угрозой фланги армии, командование группы армии передало ей все свои резервы, благодаря чему она на рубеже реки Одер южнее Кюстрина до Фюрстенберга смогла отразить сковывающие удары русских войск. Однако между тем на ее южном фланге возникла другая смертельная опасность. 16 апреля, одновременно с ударом Жукова, войска Конева сразу же прорвали оборону 2-й танковой армии по нижнему течению реки Нейсе между Мускау и Губеном. И здесь немецкие резервы были слишком слабы, чтобы восстановить разорванный фронт. Танки Конева неудержимо рвались дальше на запад. Расчет Гитлера на то, что этот удар русских будет направлен прежде всего на Дрезден и далее на Прагу, не оправдался. Лишь сравнительно небольшие силы 1-го Украинского фронта повернули на юг, где они и остановились перед фланговым прикрытием 4-й танковой армии на рубеже Ниски, Гримма, в то время как главные силы продолжали наступление на запад и северо-запад. Это направление удара указывало на намерение глубоко обойти Берлин и выйти в то же время в тыл 9-й армии.
После того как воспрепятствовать двойному охвату этой армии стало невозможно, командованию группы армий «Висла», если бы она могла действовать по собственному усмотрению и в соответствии с обстановкой, оставалось лишь одно решение: немедленно отвести 9-ю армию с Одерского фронта и стремиться восстановить прерванную связь с 3-й танковой армией. В противном случае обе армии через несколько дней оказались бы в безвыходном положении. Борьба за Берлин после прорыва русских на обоих флангах 9-й армии была абсурдом, а идея организовать новую оборону восточнее столицы и восстановить непосредственную связь с группой армий «Центр» – невыполнимой. Эти трезвые и единственно соответствовавшие обстановке соображения были диаметрально противоположны тем решениям, которые принял Гитлер после прорыва русских. Он не хотел верить, что пробил последний час. 9-я армия должна была остаться на Одере, чтобы во взаимодействии с 4-й танковой армией, которой Гитлер приказал наступать с юга, закрыть пробитую войсками Конева брешь. Ни одна из обеих армий, стремившихся путем использования последних резервов удержать свои разваливавшиеся фланги, не была в состоянии выполнить такой приказ. Положение 4-й танковой армии было несколько лучше: на ее фронте русские ограничивались обороной. Зато 9-ю армию наступающие войска Жукова и Конева продолжали теснить на обоих флангах. 20 апреля Хейнрици безуспешно попытался облегчить участь армии, отдав приказ об отходе: она была прикована к Одеру личным «приказом фюрера» и не смела его нарушить. Как и следовало ожидать, через несколько дней русские клещи сомкнулись в тылу армии.
