Мариан Белицкий - Шумеры. Забытый мир
Но «машмаш» вызвал из воды большую рыбу «сухур».
Тогда Мать Сагбурру вызвала из воды птицу…
Птица… схватила рыбу «сухур» и унесла ее в горы.
Второй раз они бросили владыку в реку,
Но «машмаш» вызвал из воды овцу с ягненком.
Тогда Мать Сагбурру вызвала из воды волка,
Волк схватил овцу и ягненка и унес их на широкую равнину.
В третий раз они бросили владыку в реку,
Но «машмаш» вызвал из воды корову с теленком.
Тогда Мать Сагбурру вызвала из воды льва,
Лев схватил корову с теленком и унес их в заросли тростника.
В четвертый раз они бросили владыку в реку,
Но «машмаш» вызвал из воды дикого барана.
Тогда Мать Сагбурру вызвала из воды барса,
Барс схватил дикого барана и унес его в горы.
В пятый раз они бросили владыку в реку,
Но «машмаш» вызвал из воды молодую газель.
Тогда Мать Сагбурру вызвала из воды зверя «гуг»,
Зверь «гуг» схватил молодую газель и унес ее в чащу леса.
(Пер. Ф. Л. Мендельсона)
Потерпевшего поражение жреца охватывает ужас: он «почернел с лица, ибо замысел его не удался». Мать Сагбурру осыпает его насмешками, издевается над его глупостью. Он умоляет ее отпустить его с миром в Аратту и обещает за это петь там гимны в ее честь. Но Мать Сагбурру не желает его слушать, убивает «машмаша» и бросает его труп в Евфрат.
Напуганный таким оборотом дела и неудачей своего «машмаша», Энсукушсиранна отправляет в Урук гонца, который передает Энмеркару слова своего господина:
О ты, любимец Инанны, ты один достоин славы,
Инанна правильно избрала тебя для своего святого лона.
От нижних [земель] до верхних ты один властитель, а я лишь иду за тобой,
С самого зачатия я не был равен тебе, ты – мой «старший брат»,
Я никогда не смогу с тобою сравниться!
(Пер. Ф. Л. Мендельсона)
В третий раз мы встречаемся с Энмеркаром в поэме, главным героем которой является Лугальбанда, преемник Энмеркара в Уруке. Текст этого произведения запутанный, трудный для понимания. Оказавшись в далекой стране Забу, Лугальбанда горячо желает вернуться в свой родной город Урук. Ради этого он старается завоевать расположение и добиться поддержки могущественной птицы Имдугуд, которая определяет судьбы людей и всего живого и выносит каждому окончательный приговор. Ее решения никто и ничто не в силах изменить. Однажды, воспользовавшись отсутствием Имдугуд, Лугальбанда приближается к ее гнезду и щедро одаривает ее птенцов жиром, медом и хлебом, подкрашивает им лица и надевает на головы короны «шугурра». Увидев, какие божественные почести оказаны ее детям, Имдугуд обещает помощь и покровительство тому, кто это сделал, будь то бог или человек. Лугальбанда предстает перед могущественной птицей, и та восхваляет его доброе имя, называет героем, благословляет в путь, предсказывая благополучное путешествие, и дает ряд советов, которые он должен сохранить в тайне. Друзья Лугальбанды, узнав, что он отправляется в Урук, предостерегают его. Это дорога, с которой нет возврата, говорят они. Ни одному человеку не удалось преодолеть высокие горы и переправиться через ужасную реку Кур. Иными словами, путь из Забу в Урук пролегал через царство мертвых.
Неустрашимый Лугальбанда не послушался друзей. Воспользовавшись добрыми советами Имдугуд, он преодолевает трудности и всевозможные препятствия и благополучно добирается до Урука.
А в это время правитель Урука Энмеркар пребывает в глубокой скорби: люди Марту осадили Урук и грозят захватить его. Никто из подданных Энмеркара не решается пойти в Аратту, чтобы передать сестре Унмеркара, богине Инанне, его просьбу о помощи. За это трудное и опасное дело берется Лугальбанда. Он обещает в одиночку совершить это трудное путешествие и сохранить от всех тайну. После множества приключений, преодолев семь горных хребтов, герой приходит в Аратту и передает богине слова Энмеркара. В советах Инанны своему брату Энмеркару почти ничего невозможно понять: в них нет ни слова о военной помощи; Инанна говорит о каких-то необыкновенных рыбах, о кувшинах, о мастерах по обработке металла и камня, которых он должен пригласить в свой город. Но каким образом все это поможет Энмеркару – неясно.
ГЕРОИ ИЩУТ МЕТАЛЛЫ, СТРОИТЕЛЬНЫЙ КАМЕНЬ И ПР.
Таковы три поэмы, в которых фигурирует правитель Урука Энмеркар. Вполне возможно, что в этих произведениях отразились реальные события, имевшие место в период археологической культуры Урука (IV-III тысячелетия до н. э.). Это подчеркивает и весьма осторожный в выводах Хартмут Шмёкель. Вот что он пишет: «Может быть, это и в самом деле облеченный в форму легенды рассказ о каком-то из шумерских правителей эпохи Урук IV».
Героические сказания об Энмеркаре, несомненно, возникли в различные эпохи. Поэма «Энмеркар и правитель Аратты», по-видимому, древнейшая из них. Она наиболее строга по форме и менее других загружена сказочно-поэтическими образами, особенно по сравнению со второй поэмой, которая содержит мотив, известный по многим сказкам и мифам, созданным спустя многие тысячелетия, – мотив борьбы между злыми и добрыми волшебниками, которые сражаются друг с другом при помощи заколдованных зверей, птиц и т. д. Во всех трех поэмах повествуется о соперничестве между Уруком и Араттой. Об Аратте поэт рассказывает как о государстве, славящемся своими богатствами – всевозможными металлами и строительным камнем, но бедном продуктами сельского хозяйства. Известно, что в Двуречье не было ни строительного камня, ни месторождений металлов и шумерам приходилось все это привозить издалека. Поэтому естественно, что торговля являлась решающим фактором существования и развития отдельных городов-государств и всей страны. Археологические данные показывают, что торговый обмен осуществлялся уже на заре истории Шумера, в те времена, когда из каменных блоков возводились первые святилища.
Анализируя состояние шумерской экономики и проблему сырья, необходимого для ее развития, автор «The History of Маn» Карлтон Кун выдвинул предположение, что шумерам к моменту их появления в Месопотамии были уже известны такие металлы, как золото и серебро, и они уже открыли секрет выплавки бронзы. В нашем распоряжении имеется множество доказательств очень раннего использования шумерами металлов. По мнению Карлтона Куна, ввозившееся в Шумер олово скорее всего добывалось в горных районах Кавказа, в Северном или Восточном Иране. Сирию он исключает по следующим соображениям: если бы шумеры знали о существовании сирийских месторождений олова, это было бы известно и египтянам, в эпоху Древнего царства вывозившим из Сирии кедровое дерево. Итак, древнейшие торговые пути, по которым в древний Шумер поступали металл, строительный камень и ценные минералы, вели на север или восток. (Так, широко применявшийся в Шумере обсидиан ввозился из Армении, лазурит – из Ирана или Афганистана. Известняковые блоки доставлялись из Аравийской пустыни, с отрогов Заїра или из Луристана.)
Проблема сырья, и прежде всего материалов, необходимых для строительства и украшения храмов – «домов бога», была одной из центральных проблем, которые пришлось решать шумерам уже в первые годы формирования их государства. Это и нашло отражение в их первой эпической поэме. Ведь конфликт между Уруком и Араттой возник именно из-за того, что шумеры хотели получить у Аратты необходимые им строительный камень, драгоценные металлы и минералы. Если опустить в рассказе об Энмеркаре и правителе Аратты сказочную оболочку и естественные во всяком поэтическом произведении сюжетные напластования, то перед нами возникнет сухой и деловой отчет о переговорах, связанных с обменом товарами. Шумеры вывозили в далекий Луристан хлеб, а ввозили строительный и отделочный камень. Отношения между партнерами по торговле не всегда складывались благоприятно. Наверняка каждый из них пользовался случаем, чтобы надуть другого. Может быть, легенда закрепила как раз такую попытку мошенничества со стороны правителя Аратты, который, получив из Урука хлеб, отказался заплатить за него камнем, в связи с чем состоялся обмен угрозами? (Здесь, как и после других подобных догадок, опирающихся на тексты шумерских эпических сказаний, поставим знак вопроса.) Но разве подобает поэтам слагать стихи о поспоривших купцах? Это было бы недостойным занятием. Поэтому приходилось прозаическим событиям придавать поэтический, героический ореол.
Что касается истоков шумерской эпической поэзии, возможны и другие толкования, одно из которых наиболее полно и четко изложено Крамером. В своих рассуждениях Крамер опирался на разработанную рядом ученых, и прежде всего английским исследователем М. Чадвиком, теорию так называемого «героического века». Согласно этой теории, эпические сказания о героях, созданные разными народами и в разные периоды, отнюдь не являлись лишь плодом воображения поэтов. В них отразились важнейшие общественно-политические процессы того времени. Создатели теории «героического века» на многочисленных примерах показывают, что в героическом эпосе находят отображение события, происходившие в эпоху переселений народов, нашествий нецивилизованных, варварских племен на высокоразвитые государства, создания новых обществ и государств на развалинах прежних, погибших. Наиболее известные примеры: вторжение ахейцев в Грецию, арийцев в Индию, завоевания германцев в Европе. Как ни далеки во времени и пространстве эти три «героических периода», они, как подчеркивает Чадвик, отличаются одними и теми же характерными особенностями: сходным общественным строем и политической организацией, аналогичными элементами культа антропоморфных божеств, тождественными эстетическими концепциями и т. д. Каждая из этих героических эпох рождала поэтические по форме героические сказания, которые восхваляли многочисленных правителей маленьких государств, воспевали необычайные подвиги героев. Эти поэмы, предназначавшиеся для пения или торжественной декламации во время пиров и застолий при княжеских и царских дворах, являлись достоянием всего народа. По прошествии веков они были записаны с изменениями, сокращениями и дополнениями и таким образом сохранились для последующих поколений. В древнейших прототипах, на столетия опередивших письменные версии, отразилось стремление прославить завоевателей, поставить варваров в один ряд с высокоцивилизованными народами, на которых они обрушили свою военную мощь.
