Юрий Акимов - От межколониальных конфликтов к битве империй: англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII-начале XVIII в.
Однако в тот момент Франциску I, видимо, было достаточно и этого. Получив папское разрешение, уже в следующем, 1534 г., король отправил к берегам Нового Света корабли Жака Картье. В отличие от всех предыдущих рейсов французов к берегам Нового Света эта экспедиция носила характер государственного предприятия. Ее руководитель именовался «капитаном и кормчим короля» и перед отплытием получил официальные инструкции от Адмирала Франции Ф. де Шабо. Основная цель предприятия была сформулирована таким образом — «путешествовать, открывать и совершать завоевания в Новой Франции, а также, следуя северным путем, найти путь в Катай [Cathay]».[245] Заметим, что уже само по себе упоминание о некой заморской «Новой Франции» в тексте официального документа могло рассматриваться как вызов Испании, с которой в тот момент Франциск I находился в мире.
В ходе этой и последующих экспедиций (всего их было три: 1534, 1535-1536, 1541-1542) Картье были сделаны крупные географические открытия (прежде всего, залив и река Св. Лаврентия — будущее ядро французской Канады), а также состоялись церемонии вступления во владения открытыми землями. Так, уже в момент первой высадки на южном берегу залива Св. Лаврентия 24 июля 1534 г., у входа в бухту Гаспе (в районе Пёнуй-Пуант) в присутствии индейцев французы торжественно установили деревянный крест высотой 30 футов, на котором были вырезаны три геральдические лилии и надпись: «VIVE LE ROY DE FRANCE» (Да здравствует король Франции).[246]
Во время второй экспедиции Картье установил кресты в бухте Сен-Николя (в районе Масканэн) и на островке Ля Потери (по другим данным на острове Сен-Кентэн).[247] Собираясь возвращаться во Францию после трудной зимовки, 3 мая 1536 г. он водрузил у поселения Стадаконе (в районе Квебека) 35-футовый крест с гербом и латинской фразой: «FRANCISCVS PRIMVS DEI GRATIA FRAN-CORVM REX, REGNAT» («Франциск Первый, Божьей милостью царствующий король Франции»)[248] (рис. 3). Все эти действия должны были подтвердить права французов на земли, открытые Картье. В своем донесении о втором путешествии, обращаясь к королю, он заявлял: «…это плавание, совершенное по Вашему Королевскому приказанию <…> порождает надежду на будущее распространение Нашей Святой Веры и Ваших владений и Наихристианнейшего имени».[249]
Рис. 3. Жак Картье устанавливает крест с французским гербом, 1534 г.В начале 40-х годов XVI в. Франциск I нанес еще один удар по испано-португальской монополии. Во-первых, в августе 1540 г. он официально разрешил своим подданным совершать плавания «в Индии».[250] Во-вторых, в том же 1540 г. он поручил Картье, собиравшемуся третий раз посетить Канаду, не просто продолжить исследования и поиск новых земель, но и основать в уже открытых им землях французскую колонию![251] Правда, спустя год король несколько скорректировал свое решение и, вместо того чтобы действовать напрямую за счет казны, предпочел передать права на освоение и эксплуатацию Канады своему вассалу. 15 января 1541 г. фаворит Франциска I Ж.-Ф. де Ля Рок, сьёр де Роберваль получил королевский патент, дающий ему титул «Вице-короля и наместника», а также права феодального собственника «Норумбеги, Канады, Ошелаги, Сагене, Ньюфаундленда, Бель-Иля, Карпэна, Большого залива и Баккалаоса», иными словами — всей канадской территории, которая к тому времени была известна французам.[252] О каких-либо границах земель, находящихся под управлением Роберваля, в патенте не говорилось. Новоиспеченный вице-король получал право «присоединять <…> чужие страны <…> мирным путем или силой оружия», захватывать города, замки и поселения и т. п. Король, правда, сделал оговорку о том, что права Роберваля распространяются только на те заморские земли, которые «не находятся во владении какого-либо христианского государя <…> в особенности наших дражайших и возлюбленных братьев — императора и короля Португалии».
И в 1540, и в 1541 гг. главной целью предприятия провозглашалось распространение католицизма среди дикарей-язычников. Однако вся информация о третьей экспедиции Картье и экспедиции Роберваля (1542-1543), особенно вкупе с тем фактом, что последний был фанатичным протестантом, свидетельствует о том, что спасение душ индейцев отнюдь не являлось их приоритетной задачей. Надо полагать, что о религиозно-миссионерских задачах было упомянуто для того, чтобы в глазах испанцев (а также папы) французские колониальные предприятия предстали в наиболее благоприятном свете.
Все вышеперечисленные акции французского правительства, и в том числе французские колониальные предприятия начала 1540-х годов, вызвали беспокойство Карла V, усмотревшего в них явную угрозу испано-португальской монополии на заморские земли. Осенью 1540 г., узнав о том, что Франциск I разрешил своим подданным посещать «Индии», император заявил, что этим французский король нарушил условия перемирия в Ницце (1538), где оба они взаимно гарантировали неприкосновенность владений друг друга. В письме своему послу в Лиссабоне Карл V прямо заявил, что если Франциск I не отменит своего решения и если французские корабли выйдут в море, это будет иметь для французов самые тяжелые последствия. Он также писал о необходимости совместных действий Испании и Португалии для защиты их общих интересов.[253]
Как только послу Карла V в Париже стало известно о том, что Картье начал подготовку третьей экспедиции, он потребовал от французских властей прекратить все приготовления. Однако коннетабль Франции герцог де Монморанси заявил, что Картье собирается «совершать открытия» в краях, которые не принадлежат ни Испании, ни Португалии. На это посол раздраженно заметил, что Картье может плыть туда, куда захочет, и что, по его сведениям, он, скорее всего, направляется не открывать новые земли, а грабить испанцев и португальцев.[254]
В ноябре 1540 г. Карл V писал кардиналу Толедо о необходимости «остановить Картье». Для его перехвата император предлагал направить объединенную испано-португальскую эскадру, которая должна была топить все французские корабли, направляющиеся к «Индиям», а их экипажи сбрасывать в море.[255] Сразу же обратим внимание, что все это должно было делаться несмотря на то, что Карл V и Франциск I в это время находились в мире, а Картье действовал не самостоятельно, а по приказу своего государя.
В этой ситуации французские власти заняли следующую позицию. Во-первых, как уже мы видели, Франциск I и его приближенные на официальном уровне постоянно подчеркивали, что их подданные не собираются конкурировать с пиренейцами в тех регионах, которые последние уже прочно включили в орбиту своей экспансии; сферой действия французов являются лишь «ничейные» т.е. либо полностью неосвоенные, либо вообще неизвестные земли. Таким образом Париж фактически выступил как сторонник принципа «реального владения» (или «эффективного занятия»), в дальнейшем получившего широкое распространение. Во-вторых, Франциск I, продолжил критику как самих притязаний пиренейцев, так и тех правовых оснований, на которых эти притязания базировались.
Так, когда в конце 1540 г. испанский посол заявил французскому королю, что его подданные не должны посещать «испанские владения», Франциск 1 ответил, что под таковыми он подразумевает только земли, которые населены испанцами и находятся под их защитой; а что касается испанских притязаний, основанных на праве первооткрытия, то, но словам короля, «пройти мимо и бросить беглый взгляд — не значит получить право владения». Кроме того, Франциск I заявил о своем непризнании папского раздела мира, так как независимо от того, имел ли папа право совершать такой раздел или нет, ни король Франции, ни другие христианские государи не были приглашены в нем участвовать, и следовательно для них он не имеет обязательной силы.[256] Чуть позднее (или в конце 1540 или в самом начале 1541 г.) другой испанский представитель — командор ордена Алькантры услышал от Франциска I знаменитую фразу о том, что он хотел бы взглянуть на «завещании Адама», так как не понимает, на каком основании испанский и португальский короли делят мир, не выделяя доли ему — их «брату», для которого «солнце светит так же, как и для других».[257]
Позиция, занятая Франциском I, имела еще одну важную особенность. Французский король считал, что события, происходящие за пределами Европы, не должны влиять на европейскую политику. Зимой 1540-1541 гг. он сделал еще одно важное заявление, адресованное испанцам. «Разве отправка туда [в Канаду. — Ю. А.] моих кораблей равнозначна объявлению войны и противоречит моей дружбе с Его Величеством [Карлом V]?», — удивленно спрашивал Франциск I.[258] Такая позиция явно перекликалась с отмеченной нами выше важнейшей особенностью испано-португальского подхода к колониальной сфере, когда заморские земли выделялись в сферу действия особых, отличных от действующих в Европе установлений. Именно на основе этих идей в последующие годы была сформулирована так называемая Доктрина двух сфер.
