Сабатино Москати - Цивилизации Древнего Востока
Надо отметить, что и деяния ассирийских царей уже не укладываются в традицию шумерских или даже вавилонских правителей: мирного строителя храмов сменил воин; сражение, которое раньше рассматривалось как необходимое зло, теперь стало поводом для упоения и хвастовства – и даже любимым занятием монарха в часы досуга.
Как мы уже сказали, главные темы этих барельефов – сражения и охота, хотя можно встретить и пиры, и жертвоприношения. Многие сцены изображают целые толпы фигур, сложным образом составленных и наложенных друг на друга, а отсутствие перспективы лишь усиливает ощущение тесноты и смятения. На барельефах имеются фигуры и людей, и животных, причем первые, по общей месопотамской традиции, изображены в гораздо более жестких неестественных позах, – а вот фигуры животных поражают естественностью и живостью. Наиболее совершенные образцы подобных произведений – охотничьи сцены из дворца Ашшурбанипала (фото 12). Сюжетом целой серии картин здесь служит жизнь диких кабанов, птиц в тростниках, рыбы и крабов в воде и диких зверей в полях. Царь верхом, с луком и стрелами в руках, несется галопом впереди своих придворных, преследуя львов, антилоп и диких ослов. Звери, пронзенные стрелами, замертво падают на землю. В этих сюжетах гармония композиции, по крайней мере, успешно сочетается с высокой степенью субъективизма в деталях. Каждая фигура живет собственной жизнью. Автор этих барельефов, подобно всем великим художникам, намного опередил свое время.
На стенах ассирийских дворцов можно было найти и другие сюжеты: крылатый бык с человеческой головой уже не стоит ортостатом в парадных воротах, а изображается на стенах; древнейшая тема победы человека над дикими животными – значимое свидетельство консервативной силы традиции; и еще одна старая тема с новыми элементами – поклонение крылатых духов с орлиными головами священному дереву, источнику жизни. Религиозное значение последнего сюжета связано с общей концепцией возрождающегося плодородия, которая нашла самое полное выражение в вавилонской литературе.
Характерная черта изображения священного дерева – его подчеркнутая стилизация; на это стоит обратить внимание, поскольку стилизация в разных формах пронизывает с неумолимой настойчивостью все искусство барельефа. Говорилось, что в месопотамском искусстве царит стиль и что против него бессильны даже самые сильные потуги реальности. Мы уже видели, что в скульптуре это именно так; но это же явление заметно и в барельефах. Типичные примеры – маленькие завитки, изображающие воду, и кучка из трех камней как обозначение горы. Это традиционные мотивы, и художник не делает попытки освободиться от них – точно так же, как не пытается выйти за пределы той смеси фантазии и реальности, которая для него представляет самую что ни на есть настоящую реальность.
У ассирийского типа настенных рельефов есть вавилонская параллель времен последней, халдейской династии, точно так же прочно зафиксированная во времени и пространстве. Это цветной рельеф из глазурованного кирпича (фото 13). Но этот тип рельефа по природе своей больше подходит для внешней отделки дворца: в Вавилоне он украшает ворота и улицы. Более того, он исполняет чисто декоративную функцию, поэтому вместо сцен с изображением нескольких фигур мы видим здесь фигуру некоего животного – льва, быка или фантастического дракона, повторенную через правильные интервалы и окруженную каймой из геометрического орнамента. На голубом кирпичном фоне ярко выделяются животные и орнамент белого, желтого или красного цвета. Это утонченное и элегантное искусство, великолепный пример высших достижений месопотамской цивилизации.
Таким образом, рисунок здесь дополняет рельеф; рисунок, однако, существовал и отдельно, но из-за недолговечности материалов до нас дошли лишь отдельные свидетельства этого – настолько бедные и немногочисленные, что невозможно получить по ним хоть какое-нибудь общее представление о стиле или сюжетах. Однако вавилонский и ассирийский рисунок все же сохранился чуть лучше, чем шумерский, и кое-какие выводы можно сделать. Судя по всему, живопись использовалась для отделки стен в комнатах больших дворцов и выполняла примерно те же функции, что и рельефы. Сюжеты, вероятно, тоже были схожими. Лучший до сих пор образец (далеко не идеальный, кстати говоря) найден в Мари. Это большая картина, изображающая коронование царя (фото 14). По крайней мере, такова наиболее вероятная интерпретация: царь стоя принимает священные знаки власти из рук богини Иштар; сцена помещена в фантастическую раму из пальм, крылатых зверей и переполненных ваз – символов плодородия.
Наконец, малые формы в Ассирии также достигли расцвета; встречаются статуэтки и металлические пластинки с рельефами (к примеру, на великолепных мемориальных воротах ассирийского царя Салманасара III на таких пластинках воспроизводятся все те же сюжеты настенных барельефов, только в ином материале); драгоценности и украшения великолепной работы; резная и гравированная слоновая кость – форма, появившаяся еще у шумеров, но именно у ассирийцев достигшая величайшего расцвета. Примером наших слов может послужить богатая коллекция изделий из слоновой кости, найденная в Нимруде: она включает чрезвычайно живые рельефы женских фигур, подобных «даме у окна» (фото 15) или лицу, названному из-за приятной и загадочной улыбки «Моной Лизой»; замечательно реалистичные и точные фигурки животных (здесь хорошим примером может послужить инкрустация из слоновой кости, золота, лазурита и сердолика, на которой лев убивает негра на поле цветущих лотосов).
Так, накануне последнего для месопотамской цивилизации политического кризиса искусство, впечатляющее и масштабами распространения, и уровнем мастерства, достигло вершины. Плодотворный союз аккадцев и шумеров, связанных тремя тысячелетиями общей истории, породил одну из величайших культур, какие знало человечество. Географические условия, благоприятные для процветающей и организованной экономической жизни, и мирное объединение племен разного происхождения и разных рас, вскормленное политической силой, постоянно стремившейся выйти за пределы собственных границ, вместе породили месопотамскую культуру, которая чудесно воплотилась в самых разных своих проявлениях: вере и религии, письменности и законах, науках и искусстве. Всепроникающее единство религиозных верований обеспечивало равновесие и гармонию. Очень важный в культуре субъективизм еще не появился, а философская, научная и эстетическая мысль еще не разделилась натрое и существовала как единое целое; но породить такое глубокое всеохватное единство, каким отмечена эта культура, оказалось под силу очень немногим будущим цивилизациям.
Глава 4
Египтяне
Цивилизация оазиса
«Слава тебе, Нил, выходящий из земли, идущий, чтоб Египет оживить!»
Это начальные слова древнего египетского гимна, которые – вполне можно так сказать – выражают существо истории и культуры этой страны. Ибо, как выразительно писал Геродот, Египет – дар Нила (со времен Геродота слова эти превратились в банальность, но не перестали быть удачным определением). Эта река спускается с гор Эфиопии и прокладывает себе путь сквозь многие сотни миль африканских песков, пока не добирается наконец до Средиземного моря. На обоих берегах Нила кипит жизнь.
Это и есть Черная земля, как называли свою страну сами египтяне: ежегодные разливы Нила, обузданные неустанным трудом людей, одаряют землю плодородием, которое давно уже вошло в поговорку. Египтяне снимали ни много ни мало три урожая в год. Но все это относится только непосредственно к долине – куда доходит вода, и не больше: за этой отметкой лежит Красная земля – безводные пески.
Египетскую цивилизацию часто и не без оснований сравнивают с оазисными цивилизациями: громадный оазис, сильно вытянутый в длину, окруженный и защищенный со всех сторон пустыней. Его история разворачивается независимо и органично, а его обитатели на протяжении многих столетий практически не меняются. В этом оазисе мы наблюдаем самый длинный культурный период в истории человечества: три тысячи лет письменной истории, которым предшествовали неисчислимые века доисторической культуры; непрерывная культурная традиция без резких изменений и наслоений, характерных для других цивилизаций Древнего Востока.
Возможно, именно поэтому Древний Египет представляет собой более спокойный, более радостный и живой человеческий опыт, чем любая другая из цивилизаций, которые мы уже рассматривали или еще будем рассматривать в этом исследовании. После месопотамских цивилизаций с их мрачной торжественностью мы просто не можем не ощутить серьезнейшего изменения психологического климата. Не то чтобы добавилось или убавилось что-то определенное; тем не менее все расцвечено ощущением свободы от страха, позитивным и уверенным взглядом на жизнь.
