Георгий Вернадский - Русское масонство в царствование Екатерины II
В Лионе действовал врач Виллермоз, приверженец тех же идей высшей масонской мудрости, которая способна была, по его мнению, принести действительное счастье людям. Кроме Виллермоза, особым авторитетом среди членов всех этих полуалхимических и полумагических «академий» пользовались Сен-Мартен и Сведенборг[149].
В Россию влияние академии доходило, вероятно, двумя путями. Один вел через Швецию (так как Виллермоз был в сношениях со «Строгим наблюдением»)[150]. Другой прямо соединял Южную Францию с Россией, точнее, с Павловском. В 1776 году совершилось второе бракосочетание цесаревича. Новая супруга его Мария Федоровна привезла с собой вкусы и привычки своего сентиментально-уютного сельского гнезда. По образцу ее родного Этюпа возник в 1777 году Павловск[151].
Вместе с устройством и расположением построек заимствованы были, конечно, и начала духовной жизни Этюпа, в которой не малую роль играл сентиментализм; вероятно также, в Этюп проникали и настроения французских «истинных масонов». Учитель последних Сен-Мартен бывал в Этюпе. Возможно, что именно в связи с этим книгой Сен-Мартена заинтересовался (около 1777 года) близкий цесаревичу и Марии Федоровне Панин.
В 1782 году система южнофранцузских масонов получила торжественное признание. Вильгельмсбадский конвент утвердил предложенный Виллермозом «Устав вольных каменщиков» и принял его же «Благотворное Рыцарство». Московские масоны, успевшие помимо Петербурга завязать отношения с герцогом Брауншвейгским, получили в свое ведение организацию VІІІ провинции в России. Петербургские масоны обиделись и попытались обратиться прямо в Лион, системе которого подчинился герцог. Замысел, однако, не удался.
«Есть еще партия в Петербурге, — писал Трубецкой Ржевскому, — в которой и бр. Нартов, которая адресовалась было в Лион во II провинцию и искала актов и пр., но когда получили в ответ, что в России, кроме Провинциального Капителя, который в Москве, никто ничего учредить не может, то адресовались к нам».
Герцог Брауншвейгский был менее строг, чем московские розенкрейцеры, и сам направлял в Лион тех, кто искали у него масонских знаний. В 1784 году В. Н. Зиновьев, отправившись путешествовать по Западной Европе, посетил Брауншвейг и воспользовался аудиенцией у герцога, чтобы испросить его покровительства в масонстве. «Герцог Брауншвейгский снабдил меня очень важным понятием об этом ордене, — писал Зиновьев, — наделив многими рекомендательными письмами к разным его членам, рассеянным частью по Франции, частью по Италии, объяснив вместе с тем, что наиуспешнее в деле этого общества я могу преуспеть в Лионе — месте, которое было главным его центром и куда я был также рекомендован».
В Лионе Зиновьев вступил в тесную дружескую связь с Виллермозом и познакомился с Сен-Мартеном, с которым даже вместе ехал из Лиона в Париж. В 1787 году Сен-Мартен, в бытность Зиновьева в Англии, приезжал туда и виделся также с русским посланником гр. С. Р. Воронцовым[152]. Зиновьев отнесся к Сен-Мартену почтительно, но осторожно. Гораздо более ревностно чтили учение Сен-Мартена и Сведенборга лица, близкие цесаревичу.
Друзья Павла Петровича, быть может, по прямому желанию его, во всяком случае — с его ведома — старались вступить в сношения с «истинными масонами». Кн. Н. В. Репнин дружил с магнетизером Тиманом, который вращался в среде французских «академиков», являясь как бы представителем цесаревичева круга у своих учителей, подобно тому, как представителем москвичей в Берлине был Кутузов.
В 1788 году отправлен был с каким-то служебным поручением в Южную Францию адмирал С. И. Плещеев. В дневнике его путешествия записана на отдельном листке памятка — с кем повидаться. Названы, между прочими, Виллермоз и Милане в Лионе, Сен-Мартен и Тиман в Страсбурге. Плещеев побывал в Лионе, Монпелье, Авиньоне, а на обратном пути долго гостил в Монбельяре и Этюпе (с 4 сент. 1788 года по 4 января 1789 года н. ст.). Именно из этого путешествия он и привез увлечение свое авиньонским мистическим обществом «Народа Божия» или «Нового Израиля». Кроме самого Плещеева в общество вступили кн. Н. В. Репнин, П. И. Озеров-Дерябин, А. А. и М. А. Ленивцовы.
«Новый Израиль» (хилиастическая секта, руководимая польским гр. Грабянкой) был преемником упомянутой Acaddmie des Vrais Masons в Авиньоне. Организация и ритуал этой секты совершенно неизвестны, задачи же ее видны из составленного в XIX веке «Краткого известия о новооткрывшемся обществе».
Согласно «Известию», общество Народа Божия «учреждено не человеками, а самим Богом, благоволившим открыть изволения и планы свои о нынешних последних временах людям, наименее ожидавшим тех милостей и даров, коими беспредельное милосердие Его облагодетельствовало их. Таким образом, быв избраны и учреждены самим небом, они не могут инако почитать себя, как его народом, Новым Израилем, и само небо всегда их так называет» (п. 4).
«Под словом Небо разумеют они все царствие небесное, все посредствующие существа между человеком и Богом, ангелов, архангелов и святых (кроме стихийных и астральных духов, кои сюда не входят), которые находятся в сношении с ними и сообщают им определения небесные» (п. 5).
«Сие сношение или сообщение называют они корреспонденцией с небом, которая состоит в слове или голосе ясном и внятном, как внутреннем, так и наружном, и в видениях, и откровениях пророческих» (п. 6).
Особого развития в России XVIII века секта не получила. Известную роль, однако, она играла, благодаря высокому положению своих главных приверженцев — Репнина и Плещеева, — приближенных цесаревича Павла.
7. Распространенность масонства
По состоянию материала неизбежно отрывочный и набросанный лишь в общих чертах очерк развития и смены отдельных масонских организаций требует одного дополнительного разъяснения. Каково было реальное значение всех этих организаций, их распространенность, их удельный вес в русском обществе?
Прежде всего, конечно, подлежит выяснению самое количество масонов. Мы знаем, несомненно, гораздо меньшее число лож и лиц в масонстве, чем их было в действительности. Такой случайный документ, как дневник масона Ильина, который вовсе не есть дневник масонский (масонству в нем уделено очень мало места) и который обнимает собою неполных два года, — сообщает очень много неизвестных прежде имен отдельных масонов и даже целых лож. Нужно думать, что из таких же случайных документов, которые открыты будут впоследствии, можно будет почерпнуть еще немало фактических указаний; многих имен мы, вероятно, никогда не узнаем. Во всяком случае, все, что мы знаем теперь, есть лишь часть (и, может быть, далеко небольшая) того, что было.
Одна немецкая газета в 1787 году насчитывала в России 145 масонских лож; нам известно из них (д ля того же года) не более 30. Известное до сего времени число лож может быть для разных моментов екатерининского царствования определено следующими цифрами:
а) середина 1770-х годов, примерно 1775 год: 13 лож первого Елагина союза и 8 Рейхелевых лож;
б) 1777 год: 18 лож Елагино-Рейхелева союза;
в) 1780 год: 14 лож шведской системы;
г) 1783–1786 годы: 14 явных лож берлинской (розенкрейцерской) системы;
д) 1787–1790 годы: до 22 лож второго Елагина союза и не менее 8 тайных розенкрейцерских лож («теоретических собраний»).
Число членов каждой ложи сильно колебалось. Меньше всего их было в розенкрейцерских тайных ложах — не более девяти человек в каждом «собрании»[153]. Прозоровский в 1792 году считал, что в московском масонстве было до 800 человек. Зато явные ложи отличались иногда большими многолюдством. Число членов их (не считая постоянных посетителей) колебалось от десятка до полусотни, если не бывало еще больше.
Ложа Урании в 1774 году на празднике, устраиваемом Провинциальной Ложей в честь Иоанна Крестителя, заказала, как мы видели выше, 55 мест своим членам и постоянным посетителям. Эти 55 человек внесли в качестве своей доли расхода 220 рублей. За два года перед тем Великая Провинциальная Ложа истратила всего на тот же предмет 1000 рублей: можно думать, что в празднике участвовало до 250 братьев. На торжественном вечере самой ложи Урании, где присутствовал Ильин, гостей было 100 человек.
В той же Урании в 1781–1790 годах было почти на каждом заседании 20–25 членов и столько же посетителей; даже в тяжелые для масонства 1792 и 1793 годы в ложе бывало почти всегда более 10–15 членов (и не менее посетителей). Иногда число тех и других заметно повышалось: так, 8 октября 1782 года при торжественном освящении нового дома Урании было 29 членов и 41 посетитель, 8 марта 1785 года — 49 членов и 72 посетителя, 19 сентября 1790 года — 30 членов и 85 посетителей. Траурная ложа памяти Г. В. Геннингса 4 марта 1786 года привлекла к себе 31 члена и 90 посетителей. До 300 братьев, желающих почтить память Геннингса, присутствовало в траурной ложе, устроенной непосредственно после его кончины.
