Говард Рид - Артур – король драконов. Варварские истоки величайшей легенды Британии.
… мы сможем отправиться на Рим… Когда мы им овладеем… вашими будут его золото, серебро, дворцы, башни, замки, города и все другие богатства побежденных!
Битва начинается при явном численном превосходстве римской пехоты, выстроенной в боевом порядке в виде клина против смешанных сил бриттско-галльской конницы и пехоты. Конница постоянно набрасывается на боевые линии римлян, чтобы пробить в них бреши, и преследует убегающего противника, смертельно разя его своим оружием. Но Бедивер убит, и Кай смертельно ранен мидянами {80} (персами) и ливийцами, сражающимися на стороне римлян. Кай прорывается с телом Бедивера к королевскому штандарту Артура. Племянник Бедивера, Хирельгас, потрясенный гибелью дяди, врывается своим конным клином прямо в шеренги мидян, «… как дикий вепрь прорывается сквозь свору гончих», и, убив индийского царя, приносит его тело, кладет рядом с телом дяди, а затем разрубает его на куски.
Кровопролитная битва продолжается. Стороны несут большие потери. Кажется, что преимущество переходит на сторону римлян, но так происходит только до тех пор, пока Артур, обнаживший свой меч, не пускается в сражение и не увлекает за собой свою личную гвардию.
Гальфрид не скупится на прославление воинской отваги своего героя:
… Он наскочил на врагов, валя их наземь, поражая насмерть, и кто бы ни попадался ему навстречу, того или его коня он убивал с одного удара. И враги бежали от него, как дикие животные от свирепого льва, которого яростный голод заставляет пожирать все живое, что бы ему ни доставил случай. Доспехи неприятельских воинов были им ни к чему, ибо Калибурн, подъятый десницею столь доблестного короля, сражал их насмерть. Двух царей, Сертория – Ливии и Политета – Вифинии, он отправил, на их несчастье, срубив им головы, в Тартар.[9]
Повсюду королю Артуру сопутствует победа. Весь остаток года он посвятил укреплению своих позиций во Франции. Следующим летом он уже собирался пойти на Рим, когда до него долетела весть о том, что британский трон узурпирован его собственным племянником Мордредом (в более поздних версиях Мордред представлен как сын Артура, родившийся от кровосмесительной связи с сестрой) и что этот вероломный тиран живет в преступной связи с Гвиневерой, поправшей клятвы своего первого брака.
В этом месте Гальфрид стыдливо прерывает повествование, понимая всю сложность положения, когда речь идет о королевском прелюбодеянии и, тем более, об инцесте. Далее он непосредственно обращается к своему (также незаконнорожденному) венценосному повелителю:
Высокородный властитель! Гальфрид Монмутский на этом не остановится, но вкратце расскажет, хоть и низменным слогом, все то, что нашел в упомянутом, написанном на бриттском языке сочинении, а также слышал во многих беседах от Вальтера, Оксенфордского архидиакона, мужа ученейшего, о сражениях, в которых прославленный этот король, возвратившись после одержанной им победы в Британию, бился с племянником. [10]
Еще раз предусмотрительно уверив нас в достоверности своего повествования и возложив ответственность за написанное на Вальтера Оксфордского, Гальфрид оканчивает свою повесть описанием битвы, в которой при высадке воинов Артура в Англии был убит Гавейн. Он пишет о находчивости Артура, когда тот преследовал Мордреда, о заключительной битве при Камблане (отмеченной в «Анналах Камбрии», хотя и под другой датой), той самой, в которой убивают «мерзкого предателя» Мордреда.
Смертельную рану получил и сам прославленный король Артур, который, будучи переправлен для лечения на остров Аваллона, оставил после себя корону Британии Константину, своему родичу и сыну наместника Корнубии (Корнуолла) Кадора. Случилось же это в пятьсот сорок втором году от воплощения Господа. [11]
Этими словами заканчивается рассказ Гальфрида, в котором так и не сказано определенно о кончине и погребении Артура. Не упоминается в нем ни о каких девах озера, ни о руке, крепко сжимающей Калибурн, ни о золотых лодках с тремя королевами. Говорится только, и то достаточно неопределенно, об Артуре, которого привезли на остров Аваллон, чтобы позаботиться о его ранах, намекая при этом на то, что он – «Король Былого и Грядущего».
Подводя итог сказанному, мы должны прежде всего отметить, что все это произведение содержит не больше исторической правды, чем сочинения Ненния. События, описываемые Гальфридом, – военные победы Артура над римлянами, образование им огромной империи от Исландии до Италии, его битвы с предавшим его то ли сыном, то ли племянником и так далее, – либо абсолютно ничем не подтверждены, либо просто вымышлены. Ни археологические свидетельства, ни письменные источники не дают нам информации о следах британских вторжений хотя бы в одно из вышеупомянутых в повествовании мест. Короли, римские трибуны и императоры, которых называет Гальфрид Монмутский, или не существовали вообще, или жили в другое время. Как я уже говорил, достоверность знаменитых битв с саксами, сведения о которых почерпнуты непосредственно у Ненния, весьма сомнительна. Это исторический вымысел, а не факт.
Но это исторический вымысел (или, возможно, лучше сказать, что это произведение художественно- исторического плана). Гениальность Гальфрида заключается в том, что его рассказ по большей части настолько хорошо написан, что кажется правдоподобным. Здесь мы находим героическую фигуру Артура, поднявшегося на головокружительные высоты и сохранившего свое положение благодаря доблести и воинскому мастерству, сталкивающегося с кажущимися непреодолимыми обстоятельствами и одерживающего над ними победу. Этот персонаж в финале переживает сокрушительное падение, свой трагический и загадочный конец. История в целом настолько красива, что она остается без изменений в течение 350 лет. Версия Мэлори, изложенная в двадцать одной книге, использует практически все данные, содержащиеся в работе Гальфрида, хотя в этих книгах почти все из описываемых событий по-своему приукрашены. Автор включил в них много дополнительного материала.
Гальфрид не только придает своему повествованию «летописный» стиль изложения, но также вводит в сюжет причудливые мистические повороты событий. Без сомнения, существует описание ряда событий, уходящих корнями в фольклор и устную традицию и несущих достаточно мощный мифический «заряд». Гальфрид включает эти описания в свое произведение, несмотря на всю их очевидную абсурдность в тексте строгого исторического повествования. Мы должны помнить, что Гальфрид писал в 1136 году о древней для него истории точно так же, как я пишу о древней истории сегодня. Он осознавал, что пишет о весьма далеких временах, приоткрывая завесу забытых истин тех дней, когда по земле бродили драконы и великаны. Я нахожу очень интересным то, что последующие писатели гораздо больше приукрашивали именно этот мистический аспект его рассказов, а не псевдоисторическую сюжетную линию.
Первое из этих мистических событий происходит, когда выбранный для принесения в жертву мальчик Мерлин говорит Вортигерну о сражающихся волшебных драконах. Затем в небе появляется огненный дракон, из-за которого отцу Артура дают прозвище Пендрагон, и предвещает ему появление сына. В ранней мировой литературе можно найти много упоминаний о грозных огненных чудовищах, летающих по небу, поэтому можно смело предположить, что в основе этих упоминаний лежат кометы или метеоритные дожди. Тем не менее, интересно, что как доисторические земные, так и небесные драконы прочно ассоциируются с пророчествами – способностью предсказывать будущее.
Однако в кельтской традиции античного и пост-римского периодов драконы изображались совсем по- другому. В устном народном творчестве драконы изображались весьма опасными существами, которых должны были одолеть герои-победители, такие как Артур или святой Георгий. Отсутствуют и доказательства того, что в бриттской или галльской фольклорных традициях драконы могли считаться позитивной доброжелательной силой в отношении людей, наделенных властью и могуществом. Очевидно также и то, что к тому времени, когда Гальфрид писал свой труд, образ дракона уже претерпел трансформацию в народном сознании. В XI веке дракон олицетворял не только валлийцев – коренное, население Уэльса, но и шотландскую нацию. Он оставался главным национальным символом вплоть до XVI столетия, когда он был сохранен как часть королевского герба, подчеркивая валлийские корни Генриха Тюдора.
Чтобы сбылось пророчество дракона, Мерлин применяет волшебное снадобье. С его помощью он на время превращает Утера в герцога Корнуоллского. Эта способность превращать один предмет в другой или одного человека в другого с древних времен является частью арсенала волшебников. Мы не раз встретимся с этим в более поздних произведениях об Артуре.
