Леси Коллинсон-Морлей - История династии Сфорца
Известие об аресте Пиччинино чрезвычайно взволновало Сфорца, поскольку он предоставил эскорт из миланцев, возглавляемый столь известной личностью, как Пьетро Пустерла. Сфорца сразу же написал своему послу, приказывая тому приложить все усилия для освобождения его зятя, и отправил своего сына, Тристано, высказать Ферранте протест. Он пришел в ужас, узнав об убийстве, хотя едва ли мог быть удивлен случившимся. В те циничные времена сразу же возникло подозрение в его причастности к этому преступлению. Папа Павел II открыто заявил в Консистории об участии Сфорца в убийстве, спокойно добавив, что это деяние может поспособствовать миру в Италии. Даже Корио был уверен в том, что Сфорца планировал убийство Пиччинино, поскольку Пиччинино, с его популярностью и авторитетом, представлял бы серьезную угрозу для его детей после смерти герцога.
Письма Сфорца к своему послу свидетельствуют о том, что он знал об этих подозрениях, полагая, что это преступление «навлечет позор на его королевское Величество, а также на нас самих». Но приведенные Росмини документы являются убедительным доказательством его невиновности.
Герцог Миланский тотчас прервал свадебные увеселения. Он собирался даже со всей своей мощью атаковать Ферранте. В конце концов он прислушался к мольбам Папы Римского, Флоренции и самого Ферранте. Задержанной в Сиене невесте разрешили проследовать в Неаполь. Ферранте удалось очистить все свое королевство от французов. Ничто уже не могло вернуть графа Якопо к жизни, и было бы прискорбно ссориться с одним из самых могущественных правителей на полуострове, отказываясь благословить этот брак и, возможно, ставя под угрозу мир в Италии.
Смерть последнего из клана Браччо вскоре нашла свое отражение в народной поэзии:
Оплакивают великие и малые
из рода Браччо и все остальные солдаты
смерть славного графа
Якопо Пиччинино.
Все соратники в сборе
у вдовушки Италии:
Печальны поникшие головы,
плачут великие и малые…[26]
Стороннему наблюдателю положение Сфорца могло казаться блистательным и безопасным, но уже очень скоро оказалось, что его власть зиждилась на весьма ненадежной основе. В 1461 году Франческо серьезно заболел водянкой, и широко распространились слухи о его смерти, вследствие чего произошло несколько восстаний. Особенно серьезные волнения случились в Пьяченце; и хотя, как пишет Каньола, «этот государь был очень любим магнатами и народом Милана», так же как и населением Павии и других крупных городов, в которых его хорошо знали, подобная ситуация была далеко не везде. На самом деле беспорядки были столь тревожными, что герцог поручил Антонио Вайлати составить подробный отчет о политических настроениях в различных областях герцогства. В составленном Антонио любопытном документе не было ничего обнадеживающего. Гвельфы повсюду являлись врагами герцога, и часто именно они были самой влиятельной партией. Лишенные трона деспоты подстрекали оппозицию, надеясь вернуть себе свои маленькие государства, а Венеция была только рада возбуждать недовольство. Вайлати сообщает, что в районе Кастельнуово множество жителей желает оставаться под властью своего господина Сфорца, однако во многих других местах известие о его болезни было воспринято с нескрываемой радостью. И все же нет никаких сомнений в том, что, пока герцогство находилось под управлением Франческо, благосостояние и безопасность его подданных значительно возросли. Один из кондотьеров Сфорца, Тиберто Брандолини, изобличенный как зачинщик беспорядков, был вовремя казнен. Взяли под стражу старшего из побочных сыновей Сфорца, родного брата Полиссены и Друзианы, который также оказался замешанным в заговоре. Флоренция предлагала Франческо прислать помощь и в случае необходимости поддержать его жену и детей, поскольку раздробление герцогства на части привело бы к соответственному усилению позиций Венеции, а возможно, и Франции.
Изменение ориентации политики Сфорца, особенно его тесный союз с Людовиком XI, повлекло за собой пересмотр договоров о семейных браках. Не легко было отказаться от предложения обручить Галеаццо Мария, графа Падуи, с Боной, дочерью герцога Савойского и свояченицей самого Людовика. Ее мать, прекрасная Анна де Лузиньян, была дочерью короля Кипра. Бона была воспитана при французском дворе, и Людовик предложил обручить ее с Галеаццо, не проводя каких-либо консультаций с ее отцом, хотя она уже была помолвлена с Эдуардом IV Английским.
Использованный Франческо способ избавления от прежних брачных договоренностей может показаться несколько грубым с современной точки зрения, однако людям его эпохи и, по всей вероятности, самим принцессам он представлялся совершенно естественным. Уже давно было решено, что граф Падуи женится на одной из дочерей маркиза Гонзага из Мантуи. Вначале предполагалось, что это будет старшая его дочь, однако в 1457 году маркиз предложил выбрать младшую, Доротею, поскольку у старшей начались боли в спине. Когда стали обсуждать вопрос о савойском браке, прошел слух о том, что Доротея также страдает этим недугом. В результате из Милана были направлены доктора для ее обследования. Вполне возможно, что подобное недомогание действительно имело место. Как бы там ни было, маркиз Мантуанский отказался допустить такого рода освидельствование собственной дочери. На стороне Гонзага была Бьянка Мария, продолжавшая настаивать на этом браке. Но узел был разрублен в 1467 году, когда Доротея умерла от лихорадки. Вскоре начали шептать о том, что ее отравил Галеаццо Мария, но нет ни малейших оснований для таких подозрений, которые вполне соответствовали предрассудкам того времени. Стоило умереть какому-либо человеку с положением, как против той партии, которой была более всего выгодна его смерть, тотчас выдвигались более или менее открытые обвинения в отравлении.
Последним важнейшим деянием в жизни Сфорца стала отправка войска на помощь Людовику XI против его врагов из Лиги Общественного блага[27]. Оно состояло из 500 тяжеловооруженных воинов и 3000 пехотинцев под предводительством графа Падуи, его сына и наследника, хотя настоящим командующим был Гаспарре да Вимеркато. По пути по Францию Галезддо Мария посетил в Верчелли Марию Савойскую, всеми покинутую вдову Филиппо Мария Висконти. В первые дни после своего прихода к власти Франческо встречал все ее просьбы и советы насмешливыми и пренебрежительными ответами. Когда она шла в церковь, ей приходилось слышать его молитвы за свою соперницу, Аньезе дель Майно. Теперь же вдова Филиппо была стара и немощна, однако пригласила Галеаццо отужинать с ней, и он имел удовольствие, в соответствии с пьемонтским обычаем, перецеловать более двенадцати девушек (во время приема у епископа Турина он еще раз имел возможность насладиться этим обрядом). Войска миланцев были задействованы на юге, главным образом в Дофине и Лионе. Они оказали Людовику XI значительную услугу, отвлекая отряды бургундцев от основной сцены военных действий на севере Франции и совершив несколько рейдов по бургундской территории. Для Галеаццо Мария это стало первой военной кампанией. У него не было долгой, суровой выучки и тренировки прежних кондотьеров, а его характер еще не полностью сформировался. Он был новичком в военном деле и вел себя соответствующим образом. Франческо приходилось делать ему замечания за то, что он, забывая о своих обязанностях, устраивал со своими подчиненными охоты и турниры, хотя ему следовало бы занять их чем-нибудь другим в дни перемирия.
Весьма интересным документом, объясняющим некоторые особенности характера Франческо Сфорца, является его «Наставления для доброй жизни», адресованные его наследнику в 1457 году. Эти рассуждения о правильном поведении демонстрируют нам, что в глубине души он оставался простым солдатом, истинным сыном своего отца, чья крестьянская мудрость нашла в них свое отражение. Ничего подобного по своей незамысловатости уже нельзя было встретить у ренессансных правителей следующего поколения. Этот текст начинается так: «Галеаццо, тебе известно, что я никогда на тебя не гневался и ни разу не ударил тебя». Поэтому, продолжает Сфорца, твой отец сумел изучить твой характер, пока ты был еще ребенком. Но сейчас, когда Галеаццо становится способен самостоятельно различать хорошее и дурное, он поспешит изложить ему некоторые правила поведения, чтобы тот следовал им, если желает, чтобы его отец придерживался доброго мнения о нем. Исполняя свой сыновний долг, он получит благословение Бога и своих родителей и заслужит всеобщее расположение. Затем Сфорца формулирует десять заповедей, которые, возможно, напоминают те весьма практичные советы, что дал Франческо Сфорца его собственный отец накануне его свадьбы. «Галеаццо должен чтить Бога и церковь; он должен уважать и слушаться своих родителей, мессира Джуинфорте [его воспитателя] и всех других добрых и мудрых людей; он должен быть вежлив с ними в зависимости от их положения, "шапкой ли, головой ли, коленом ли"; он должен быть приятен в общении со всеми, не забывая о своих собственных слугах; он должен сдерживать свои руки и не выходить из себя из-за каждого пустяка; он должен воспитать в себе справедливость и милосердие, что приличествует правителю; ему не следует желать всего, что он видит, но он должен привыкать обходится без того, чего нельзя достичь честным путем; он не должен ни прибегать к обману и лжи, ни обращать внимание на клевету и злословие; он должен быть умерен и опрятен в еде и питье; при его любви к верховой езде ему следует выбирать хороших коней».
