Иван Клула - Борджиа
В этом распределении богатств не забыты и родственники папы. Его сын Чезаре получает архиепископство Валенсийское и Цистерианское аббатство в Валдинья около Валенсии, которые приносят доход соответственно в 18 000 и 2000 дукатов. Племянник понтифика Хуан, архиепископ Монреальский в Сицилии, назначен кардиналом со званием Святой Сюзанны.
Портрет Александра VIРимляне аплодируют этим милостям: так как они являются основной клиентурой князей и церкви, то надеются извлечь для себя выгоду из обогащения их хозяев. С самого начала правления многие свидетели говорят о благоприятном впечатлении, которое папа Александр производит на своих новых подданных. Сигизмунд де Конти восхваляет мудрость папы: он достиг, отмечает он, возраста 60 лет, „возраста, когда, по словам Аристотеля, разум человека получает свое наивысшее развитие“. Летописец описывает его высоким и крепким, он похвально отзывается о его живом взгляде, подчеркивает его приветливость и „достойную восхищения ученость в финансовых вопросах“. Епископ Карвахаль обращает внимание на красоту нового папы. Джеранимо Порцио также восхищается его высоким ростом, черными глазами, крупным ртом. Он говорит о его великолепном здоровье, исключительной выносливости, замечательном красноречии. Портреты папы, медали и фреска „Воскресение“, написанная Пинтуриккьо в апартаментах Борджиа, верно воспроизводят его черты. Лысый, с широким лбом, нос с горбинкой, смелый взгляд, чувственный рот и тяжелый подбородок свидетельствуют об уме, стремлении к удовольствиям. Весь его облик отражает высокомерное добродушие: он был настоящим оппортунистом и кутилой. Его не мучили угрызения совести, поведение всегда соответствовало обстоятельствам и в повседневной жизни он довольствовался малым. Ежемесячное содержание его дома стоило всего лишь 700 дукатов. А в его ежедневное меню входило только одно блюдо, что объясняет, почему его друг Асканио Сфорца или собственные дети не особенно спешили садиться за его стол. Правда и то, что простота была недопустима, когда папа принимал князей или послов. Роскошь, выставленная папой напоказ, с успехом поддерживала его великолепную репутацию несравненного и радушного хозяина.
С давних пор Александр привык угождать своему окружению. После его восшествия на папский престол он осыпает своих близких духовными милостями. Приближенные к дому прелаты, к которым относился Буркард, и он это засвидетельствовал, получают привилегию выбирать себе исповедника, который отпустит им все грехи, даже самые ужасные, что позволялось только Святому отцу. Но было бы ошибочно видеть в этом признак терпимости со стороны папы. Преступники и воры из народа попадают под удар ужесточенных санкций, как это почти произошло в сентябре 1492 года во время показательной казни убийцы и его брата на Кампо-деи-Фьоре. Однако папа настроен скорее поощрять предупредительные меры, чем репрессии. Он устанавливает четыре должности мировых судей, чтобы решать разногласия до того, как дело переходит в суд. Ношение оружия контролируется полицией, которая проверяет, не отравлены ли клинки. Муниципальные хранители обязаны творить суд в Капитолии каждое утро. Сам Александр дает аудиенции по вторникам.
Миланский альянс и первый брак Лукреции БорджиаОсенью 1492 года умиротворенный Рим наблюдает, как со всего мира стекаются посольства, чтобы присягнуть на верность папе Борджиа. Вопреки ожиданиям, Сиена, Лукка, Венеция, Мантуя и Флоренция, которые вели себя очень сдержанно во время конклава, теперь соперничают в оказании знаков внимания Святому престолу. Во главе пышной флорентийской делегации — Пьетро Медичи. Миланское посольство тоже роскошно. Самые далекие страны прислали подтверждения своего повиновения: регент Швеции направляет в Рим меха и лошадей.
Но полного единодушия нет. Если французы и генуэзцы примирились с поражением их кандидата на тиару Джулиано делла Ровере, то король Ферранте Неаполитанский так и не смог с этим примириться, что очень беспокоит Александра: армии неаполитанских кондотьеров по-прежнему стоят лагерем, угрожая границам папских провинций. Из предосторожности папа хочет каким-то образом оформить союз с миланской партией, возникший во время конклава. Он решает породниться с Сфорца и для этого использует свою двенадцатилетнюю дочь Лукрецию. Пармский буржуа Никколо Каньоло наблюдал за ней в тот момент, когда она появилась на подмостках политической сцены: „Она среднего роста, тонка, с удлиненным лицом, изящным носом, светло-голубыми глазами с поволокой, рот крупноват, очень белые зубы, хорошо сформировавшаяся белая грудь“.
Годом раньше Лукреция была помолвлена сначала с доном Хуаном де Сентелльясом, потом — с доном Гаспаре д’Аверсой, оба — родовитые арагонские дворяне. Но, став папой, Александр VI тут же отказывает им. Кардинал Асканио Сфорца предлагает жениха из своей семьи — кузена Джованни Сфорца, графа де Котиньола и сеньора Пезаро — папской вотчины у границ Романьи и ла Марке. Жениху двадцать шесть лет. Он хорошо сложен. Получил прекрасное воспитание, которое, однако, не смягчило его жестокого нрава. Он вдовец, его жена — Магдалина де Гонзага, сестра герцогини Урбинской, — умерла при родах. Тщеславного и заинтересованного Джованни призывают в Рим. Он приезжает туда инкогнито в середине октября 1492 года. Дон Гаспаре д’Аверса, предупрежденный о приезде этого опасного конкурента, приходит вместе со своим отцом к папе, чтобы потребовать исполнения брачного договора между ним и Лукрецией. Ему удается вытянуть из Александра компенсацию в 3000 золотых дукатов. После предварительных встреч Джованни Сфорца возвращается в Пезаро, оставив в Риме прокурора Никколо да Сайано, доктора права, которому поручено утвердить все положения контракта. Положение будущего супруга дочери папы сразу же меняется. Его миланские кузены дают ему доходную командную должность в их армии. Остается только подготовить свадебную церемонию. Лукреция получает от своего отца драгоценности и роскошные одежды, в частности платье за 15 000 дукатов. Не желая отставать, молодой Сфорца берет взаймы золотое ожерелье у маркиза Мантуанского, брата его покойной супруги.
После того как 2 февраля 1493 года состоялось его бракосочетание по доверенности, Лукреция практически не выходит из дому, где живет с Адриенной де Мила и Джулией Фарнезе: мужа Джулии, Орсо Орсини, сына Адриенны, папа отослал по делам из Рима. Трем женщинам со свитой и служанками предоставлен дворец, примыкающий к Ватикану, построенный в 1484 году Джан Батисто Зено, кардиналом Санта-Мария-ин-Портику. Расположенный совсем близко от входа в папский дворец, этот красивый дом располагает частной часовней, через которую можно войти в собор Святого Петра: так молодые женщины могут незаметно пройти в Сикстинскую капеллу и в личные апартаменты Святого отца. Александр тоже может свободно наносить им визиты. Во дворце Санта-Мария-ин-Портику царит оживленная светская жизнь: слышны беззаботные и веселые речи, там можно встретить важных дам и послов. Адриенна де Мила принимает там Андреа Боккьяччо, епископа Моденского, привезшего Лукреции поздравления герцога и герцогини Феррарских. В благодарность кузина папы обещает добиться кардинальской шапки для Ипполита, второго сына герцога.
2 июня 1493 года Джованни Сфорца торжественно въезжает в Рим. Два его шурина — герцог Хуан Гандийский и Чезаре Борджиа — приветствуют его у ворот города. Кавалькада проезжает мимо лоджий дворца Санта-Мария-ин-Портику, где сидит роскошно одетая Лукреция, ее волосы сверкают от драгоценных камней. Здесь будущий супруг может издали поприветствовать свою даму. Через десять дней, 12 июня, назначен день свадьбы. Герцог Гандийский, как распорядитель церемоний, совершает богослужения. Ему же принадлежит честь ввести свою сестру в папские апартаменты. Он одет на турецкий манер, так Пинтуриккьо изобразит его на фреске в церкви Святой Екатерины: белая туника, вышитая ткаными золотыми орнаментами, ожерелье из рубинов и жемчугов, на плечах — красновато-коричневая, отливающая золотом епитрахиль, а на голове — широкий тюрбан, украшенный драгоценностями. При папском дворе все без ума от этой экзотической моды, появившейся после приезда в Рим принца Зизима.
Лукрецию подводят к отцу, окруженному десятью кардиналами и многочисленными епископами, он встречает ее с улыбкой. У тринадцатилетней новобрачной — длинный шлейф, поддерживаемый молодой негритянкой. Ее сопровождают сто пятьдесят дам: впереди Джулия Фарнезе и Баттистина, внучка папы Иннокентия VIII. Появляется супруг в сопровождении двух папских сыновей. Он соперничает в элегантности с Хуаном Гандийским, на нем тоже одеяние из золотого сукна — „турок а ля франсез“. Фиолетовое епископское платье Чезаре тускнеет от блеска обоих вельмож. Этот контраст, поразивший присутствующих, возможно, вызывает какие-то горькие мысли у молодого епископа.
