Александр Васильев - Византия и крестоносцы. Падение Византии
Главой крестоносного ополчения был избран Тибо Шампанский, который пользовался всеобщей любовью и уважением и был душой предприятия. Но к общему горю, Тибо накануне похода неожиданно умер. Оставшиеся без вождя крестоносцы избрали нового главу в лице Бонифация, маркиза Монферратского. Руководящая роль в походе вследствие этого перешла от Франции в руки итальянского дожа. Палестина в то время, как известно, принадлежала египетской династии Айюбидов, в среде которых в конце XII века, после смерти знаменитого Саладина, вспыхнули распри и раздоры, что, казалось, должно было облегчить задачу крестоносцев. Что же касается главной опоры латинских христиан на Востоке, то ею к началу четвертого похода оставались Антиохия и Триполи, а также прибрежная крепость Акра.
Крестоносцы должны были собраться в Венеции, которая за определенную сумму предложила перевезти их на своих судах. Ближайшей целью похода был Египет, под властью которого находилась в то время Палестина; было намерение сначала завоевать Египет, чтобы потом уже добиваться у мусульман возвращения Палестины. Однако Венеция не хотела приступить к перевозке крестоносцев до уплаты полностью денег, условленных за предоставление кораблей. Так как у крестоносцев требуемой суммы не оказалось, то Дандоло предложил им в счет невыплаченных денег помочь ему завоевать город Зару (Задр), лежащий на далматинском побережье Адриатического моря. Незадолго перед тем Зара отпала от Венеции и досталась венгерскому королю, участнику Крестового похода. Крестоносцы согласились на просьбу дожа и поплыли к Заре. Таким образом, поход, предпринятый против «неверных», начался осадой крестоносцами города, где жили такие же крестоносцы.
Несмотря на негодование папы и его угрозы отлучить крестоносное ополчение от церкви, крестоносцы приступом взяли Зару для Венеции и разгромили ее. Выставленные жителями города на стенах распятия не остановили нападающих. Эти события нанесли чувствительный удар престижу крестоносцев, что ничуть не омрачило торжества Дандоло. Узнав о взятии Зары и выслушав жалобы венгерского короля на крестоносцев, участвовавших в штурме, и венецианцев, папа предал их отлучению. «Вместо того чтобы достичь Обетованной земли, – писал папа крестоносцам, – вы жаждали крови ваших братьев. Сатана, всемирный соблазнитель, вас обманул… Жители Зары повесили распятия на стенах. Невзирая на Распятого, вы произвели штурм и принудили город сдаться… Под страхом анафемы остановитесь в этом деле разрушения и возвратите послам венгерского короля все то, что было у них отнято. В противном случае знайте, что вы подпадаете отлучению и лишаетесь преимуществ, обещанных всем крестоносцам».
На венецианцев угрозы папы не произвели впечатления. Французские же крестоносцы употребляли все средства, чтобы добиться снятия отлучения. Наконец папа, смилостивившись, даровал им отпущение грехов, оставив под отлучением венецианцев. При этом он не запретил прощенным крестоносцам сноситься с отлученными венецианцами. Их общие действия продолжались.
Во время осады и сдачи Зары в истории четвертого похода выступает новое лицо – византийский царевич Алексей Ангел, сын Исаака, низвергнутого и ослепленного Алексеем III. Как мы знаем, царевич Алексей, спасшись из темницы, бежал на Запад с целью добиться помощи ради возвращения трона своему несчастному отцу. После безрезультатного свидания в Риме с папой царевич направился на север, в Германию, к своему зятю, германскому государю Филиппу Швабскому. Ирина, по словам византийского историка той эпохи Никиты Хониата, просила мужа помочь брату, который «без крова и отечества странствует подобно звездам блуждающим и ничего не имеет с собой, кроме собственного тела». Какой‐либо ощутительной материальной поддержки Филипп, будучи в данный момент занят борьбой внутри государства с Оттоном Брауншвейгским, оказать царевичу не мог, но он отправил посольство в Зару с просьбой к Венеции и крестоносцам помочь Исааку и его сыну Алексею в восстановлении их на византийском престоле. Царевич обещал за такую помощь подчинить Византию в религиозном отношении Риму, заплатить крестоносцам крупную сумму денег и после восстановления его отца на престоле принять лично участие в Крестовом походе.
Таким образом, поднимался вопрос о возможности полного изменения направления и характера похода. Дож Дандоло сразу оценил все выгоды предложения Филиппа для Венеции. Главная роль в походе на Константинополь и восстановлении низложенного Исаака на византийском престоле открывала венецианцам обширные горизонты. Крестоносцы, правда, требовали, чтобы поход не уклонялся от своей первоначальной цели, но в конце концов дожу удалось их уговорить, и между Венецией и крестоносцами был заключен договор о завоевании Константинополя. Большая часть крестоносцев согласилась принять участие в этом походе с тем условием, чтобы после короткого пребывания в Константинополе направиться, как раньше было определено, в Египет. Вскоре в лагерь крестоносцев под Зарой явился царевич Алексей. В мае 1203 года флот с Дандоло, Бонифацием Монферратским и царевичем Алексеем отплыл от Зары и через месяц появился уже перед Константинополем.
Наша Новгородская летопись, в которой сохранился подробный рассказ о Четвертом крестовом походе, взятии крестоносцами Константинополя и основании Латинской империи, замечает о только что изложенном моменте похода: «Фрязи же и вси воеводы их възлюбиша злато и сребро, иже меняшеть (то есть обещал) им Исааковиць (то есть царевич Алексей Исаакович), а царева веления забыша и папина (то есть папы)». Русская точка зрения, таким образом, заклеймила отклонение крестоносцев от первоначальной цели. Исследователь Новгородской летописи П. Бицилли36 признает его большую ценность и замечает, что «оно дает особую теорию, объясняющую поход против крестоносцев на Византию», которая заключается в том, что «этот поход был решен совместно папой и Филиппом Швабским, о чем не говорит ни один западноевропейский источник».
Большое количество исследователей занималось проблемой Четвертого крестового похода, и прежде всего их волновал вопрос, почему было изменено его направление. Одни ученые объясняют это случайными обстоятельствами, другие указывают на преднамеренную политику Венеции и Германии. При этом стоит заметить, что разные точки зрения появились лишь в шестидесятых годах XIX столетия; до этого времени существовал единый взгляд на проблему, так как все историки руководствовались в основном показаниями главнейшего западного источника четвертого похода – его участника, французского летописца маршала Шампани Жоффруа Виллардуэна37. В его изложении события развивались просто: крестоносцы, не имея кораблей, наняли их у Венеции, что заставило их собраться; наняв корабли, они не смогли заплатить республике св. Марка полностью условленную сумму и вынуждены были помочь венецианцам в их распре с Зарой; далее последовало появление царевича Алексея, склонившего крестоносцев к походу на Византию. То есть не идет речи о какой бы то ни было политической интриге.
Но в начале шестидесятых годов французский ученый Мас-Латри38, автор истории острова Кипр, выставил обвинение Венеции в том, что она, имея крупные торговые выгоды в Египте, заключила тайный договор с египетским султаном и вследствие этого искусно заставила крестоносцев пренебречь первоначальным планом похода на Египет и направиться против Византии. Затем немецкий византинист Карл Гопф39, казалось, окончательно доказал измену венецианцев христианскому делу; он даже называл дату, когда был заключен договор Венеции с египетским султаном, – 13 мая 1202 года. Хотя Гопф не привел текста договора и не указал, где последний находится, авторитет немецкого историка был настолько велик, что его точка зрения у многих не вызывала сомнений. Однако довольно скоро оказалось, что у Гопфа никакого документа в руках не было, а сообщенная им дата вычислена произвольно. Французский ученый Аното40, исследовав снова вопрос, опроверг обвинение венецианцев в измене, а следовательно, и «теорию преднамеренности». Если венецианцы, по мнению Аното, и могут быть обвинены, то не в измене и заключении тайного договора с мусульманами, а в эгоистическом преследовании собственных торговых интересов в Византии.
Впрочем, представители «теории преднамеренности» не ограничились только попытками доказать факт измены Венеции. В 1875 году появился новый мотив, проводимый прежде всего французским ученым графом Рианом, который доказывал, что главным виновником перемены направления похода был не Дандоло, а отвергнутый папой Иннокентием III германский король Филипп Швабский, зять низложенного Исаака Ангела. В глубине немецкой земли, дескать, была сплетена искусная политическая интрига, которая должна была направить крестоносцев на Константинополь. Исполнителем же планов Филиппа на Востоке явился Бонифаций Монферратский. В изменении направления похода Риан видит один из эпизодов вековой борьбы папства и империи. Своей руководящей ролью в походе Филипп унижал папу и его идею Крестового похода; получив в восстановленном византийском императоре союзника, Филипп мог надеяться на успех в его борьбе с папством и своим соперником в Германии Оттоном Брауншвейгским. Однако этой теории Риана был нанесен удар работой В. Г. Васильевского, который показал, что бегство царевича Алексея на Запад имело место не в 1204 году, как думали историки, а в 1202, так что для «сложной, издалека задуманной политической интриги» Филиппа не остается, пожалуй, места и времени; «немецкая интрига окажется, пожалуй, таким же призраком, как и венецианская», – пишет В. Г. Васильевский. К этому надо прибавить добросовестное исследование француза Тессье41 о том же походе, где он на основании разбора и оценки современных источников отрицает исключительную роль германского государя и возвращается к признанию наибольшего значения за рассказом Виллардуэна, то есть к господствующей точке зрения до начала шестидесятых годов XIX века, – иначе говоря, к «теории случайностей». Тессье говорит, что Четвертый крестовый поход был французским Крестовым походом и что завоевание Константинополя было не германским, не венецианским достижением, а французским.
