Бэзил Гарт - История Первой мировой войны
Если сравнить моральное действие этих призрачных, несуществовавших сил с материальным эффектом, выразившемся в оставлении части германских сил в Бельгии из-за боязни возможного выхода бельгийцев из Антверпена, то баланс, по всей видимости, сильно склонится в пользу стратегии, которую отстаивал Френч. Придерживаясь этой стратегии, британские войска могли оказать не только косвенное, но и прямое влияние на борьбу, и успех Марнского сражения оказался бы не только стратегическим, но и тактическим.
Оценивая Марнское сражение таким, каким оно произошло, можно прийти к следующему заключению. Тот факт, что на решающем фланге против 13 германских дивизий были нагромождены 27 дивизий союзников, указывает, во-первых, на то, как далеко Мольтке отошел от намерений Шлиффена, во-вторых, на то, как удачно Жоффр под энергичным натиском противника перегруппировал свои силы. Но главное — такой перевес в силах позволял придать охвату значительно больший размах и ширину, чем это фактически пытались сделать.
Фронтальное преследование остановилось на реке Эн раньше, чем Жоффр, видя 17 сентября, что старания Монури охватить фланг германцев не приводят к успеху, пришел к решению организовать свежую армию под начальством де Кастельно для маневра в охват и в обход германского фланга. К этому времени германские армии восстановили соприкосновение друг с другом, а германское командование ожидало такого маневра и готово было отразить его. Хотя союзные командиры и были осторожны в действиях, но они оказались неосторожны в своих предположениях. Критики имеют основание указывать, что командование союзников проявило недостаточно изобретательности, и хитрость их граничила с простодушием: Уилсон и Бертело (умы, питавшие Френча и Жоффра) 12 сентября спорили о вероятном дне, когда они перейдут германскую границу. Уилсон скромно рассчитывал, что это произойдет через четыре недели; Бертело называл его пессимистом и спорил, что к границе они подойдут на неделю раньше!
Течение и застой. Однако вопреки расчетам, на реке Эн проявила себя преобладающая мощь обороны над наступлением — даже несмотря на то, что линии окопов тут были пока крайне примитивны по сравнению с тем, что появится позднее. Затем, как единственный выход из положения, последовали чередующиеся попытки каждой стороны охватить западный фланг противника — период, известный под популярным, но неточным названием «Бег к морю». Эти обоюдные стремления выявили новую, преобладавшую в то время черту стратегии — рокадные переброски резервов по железным дорогам с одной части фронта на другую.
Прежде чем это могло быть доведено до логического и неизбежного конца, на сцену выступили новые факторы: Антверпен с бельгийской полевой армией, все еще острой колючкой вонзавшийся в бок германцев (Фалькенгайн, преемник Мольтке, 14 сентября решил уничтожить ее), и германская конница, двигавшаяся наперерез к бельгийскому побережью для продолжения фланга, производившего охват во Франции.
Одним из наиболее поразительных явлений и ошибок в ведении войны германцами было то, что в момент, когда союзные армии находились в полном отступлении, Мольтке ничего не предпринял, чтобы обеспечить себе порты Ла-Манша, всецело от него тогда зависевшие. Британцы эвакуировали Кале, Булонь и все побережье вплоть до Гавра; они даже перенесли свою базу в Сен-Назер на Бискайском заливе. Этот шаг не только продемонстрировал степень их пессимизма, но и отсрочил прибытие подкреплений (6 дивизий), пока германский фронт не застыл, укрепившись на реке Эн. При этом германские уланы во время отступления союзных сил рыскали по всему северо-западу Франции и обосновались даже в Амьене, как будто это была их постоянная стоянка — но оставили в покое все важнейшие порты. Месяц спустя германцы будут жертвовать десятками тысяч своих солдат в серии безуспешных попыток захватить то, что раньше могли получить совсем даром.
Здесь мы должны остановиться и вернуться к операциям в Бельгии, — к тому моменту, когда бельгийская полевая армия отступила к Антверпену, временно уйдя с главного направления операций.
24 августа бельгийцы начали вылазку против тыла германского правого фланга, чтобы ослабить натиск германцев на левый фланг британцев и французов, участвовавших тогда в начальном сражении под Монсом и вдоль реки Самбр. Вылазка была прервана 25 августа, когда пришло известие об отступлении франко-британцев вглубь Франции. Все же бельгийская армия (6 дивизий) заставила германцев, выделить еще 4 резервных дизивии помимо уже выделенных трех бригад.
7 сентября бельгийское командование узнало, что немцы перебрасывают во Францию часть своих сил, и король Альберт организовал новую вылазку — это случилось 9 сентября, в критический день Марнского сражения. Эта вылазка была сделана не по просьбе Жоффра, который, видимо, уделял мало внимания возможностям вне самого поля боя. Вылазка заставила германцев отменить отправку одной дивизии во Францию и задержать отправку туда двух других; однако бельгийцы вскоре были отброшены назад. Несмотря на это, известие о вылазке, несомненно, оказало некоторое моральное влияние и на германское командование. Вылазка совпала с его решением отвести 1-ю и 2-ю армии от Марны, а неприятное напоминание, что Антверпен расположен угрожающе близко к их коммуникациям, заставило немцев начать подготовку к решительному сражению за ликвидацию крепости и захват наиболее важных пунктов вдоль бельгийского побережья, где производилась выгрузка англичан.
Угроза Британии, возникшая, если бы порты Ла-Манша оказались в руках германцев, была очевидной. Известные размышления вызывает и тот факт, что, повторяя ошибку германцев, британское командование не остереглось от этой опасности — хотя Черчилль, первый лорд Адмиралтейства, настаивал на необходимости этого еще до Марнского сражения.
Когда 28 сентября германские пушки начали обстрел Антверпена, Англия проснулась и с запозданием признала правильность стратегического инстинкта Черчилля. Ему было разрешено послать бригаду моряков и две вновь сформированных бригады морских добровольцев на усиление осажденных, а регулярная 7-я дивизия и 3-я кавалерийская дивизия под начальством Раулинсона были высажены в Остенде и Зеебрюгге для рейда и прорыва блокады извне. Англия располагала в то время 11 территориальными дивизиями — но, вопреки практике немцев, Китченер расценивал их как все еще не способных к активным действиям. Жалкое подкрепление отсрочило, но не могло помешать капитуляции Антверпена 10 октября. Войска Раулинсона прибыли слишком поздно: они смогли только прикрыть отступление бельгийской полевой армии вдоль побережья Фландрии.
В исторической перспективе первая и последняя попытки использовать способность Британии действовать на суше и на море все же способствовали надлому германского наступления вдоль побережья. Надлом этот помешал немцам осуществить свою вторую попытку добиться решения на Западе. Союзникам удалось выиграть время для прибытия главных сил британцев, перебрасываемых от реки Эн к левому флангу нового фронта. Героическое сопротивление англичан под Ипром вкупе с сопротивлением французов и бельгийцев вдоль реки Изер вплоть до моря стало в буквальном смысле слова преградой из человеческих тел. Но все же судьба союзников висела на волоске, и экспедиция в Антверпен явилась для них истинным спасением.
Как же случилось, что основное сухопутное сражение оказалось перенесенным из Франции во Фландрию?
Следующий за Марнским сражением месяц был отмечен целой серией отчаянных попыток каждой стороны охватить западный фланг своего противника. У германцев эти поиски выхода из создавшегося положения вскоре сменил более тонкий план действий. Французы же продолжали с прямолинейностью, до странности смахивающей на упрямство, проявленное ими в своем оперативном плане, придерживаться того же способа действий.
Но 24 сентября, подойдя вплотную к Сомме, охватывающее наступление Кастельно остановилось. Затем вновь образованная 10-я армия под начальством Модюи попыталась продолжить это наступление несколько севернее, начав действия 2 октября. К сожалению, вместо того, чтобы обойти фланг германцев, эта армия вскоре сама вынуждена была отчаянно сражаться, чтобы удержать в своих руках Аррас. В это время британский экспедиционный корпус перемещался к северу от реки Эн, чтобы сократить свои сообщения с Англией. Жоффр решил использовать эти силы совместно с французскими войсками и охватить (это была уже третья попытка) фланг германцев. Чтобы внести единство в руководство этим новым маневром, Жоффр в качестве своего представителя на севере назначил генерала Фоша.
Фош пытался заставить бельгийцев образовать крайнее левое крыло этой новой армии — но король Альберт с большей осторожностью (вернее, практичностью) отказался оторваться от побережья и наступать внутрь страны для операции, которую он к тому же считал необдуманной. Такой она и оказалась на деле.
