Язык цвета. Все о его символике, психологии и истории - Рекер Кит
В 1992 году розовый цвет стал символом перемен. Покойная Эвелин Лаудер, старший корпоративный вице-президент Estée Lauder, и ее подруга Александра Пенни, в то время редактор журнала Self, разработали петлю из розовой ленты, которая должна начать общественный разговор о том, что раньше считалось слишком личным и частным, чтобы об этом упоминать: о регулярных обследованиях груди и раннем выявлении рака. Ленту в 1992 году дарили покупателям в магазинах косметики по всей территории США, и она быстро стала центром новаторской кампании, направленной на сбор пожертвований и призванной начать обсуждение важнейшего вопроса. Подобно тому, как логотип Silence = Death переосмыслил значение розового цвета периода Второй мировой войны, лента перевела его в сферу активизма и самоутверждения. То, что когда-то являлось инструментом, склонявшим женщин оставаться в рамках традиционной роли, начало олицетворять силу, способную изменить ситуацию.
Аврам Финкельштейн наделил розовый треугольник нацистской эпохи новым значением и превратил его в боевой клич, сопровождающий борьбу с эпидемией СПИДа.
Основанная и управляемая женщинами организация Code Pink, сочетающая конкретные цели, юмор и чувство общности, многих привлекла к участию в протестах против укоренившихся социальных проблем.
В 2002 году организация Code Pink глубже ввела розовый цвет в пространство общественной дискуссии. Эта массовая попытка удержать Соединенные Штаты от участия в войне в Ираке оказалась причиной возникновения яростной антивоенной организации, выступающей против насильственного военного вмешательства в дела других стран, пыток и незаконного тюремного заключения задержанных и военнопленных, а также экономических санкций, которые влияют на бедные и бесправные слои населения. Их кампания Divest from the War Machine («Остановите военную машину») стремится убедить индивидуальных и институциональных инвесторов, а также налогоплательщиков ассигновать денежные средства на другие отрасли и перестать получать прибыль от военного насилия.
В соответствии с названием акции протестов, организуемые Code Pink, заполнены футболками и транспарантами цвета кричащей фуксии, пурпура и неонового розового. Лозунги на постерах и плакатах, иногда нарисованных от руки, часто бывают колкими. Розовые футболки иногда заменяются причудливыми нарядами с аксессуарами, выглядящими так, будто их достали из ящика с одеждой в детской комнате. Могут встретиться и розовые скульптуры свиней из папье-маше или статуи Свободы. На демонстрации возле места проведения национального съезда Республиканской партии США 2012 года появились гигантские ярко-розовые вульвы, некоторые участники несли их в знак протеста против политики партии в области охраны здоровья женщин[108]. На данный момент, спустя 19 лет после основания, организацией по-прежнему руководят женщины. Ее расписание, так же как раньше, заполнено антивоенными программами. Розовый цвет все еще играет фундаментальную роль в ее визуальном языке, а непочтительность и юмор сопровождают деятельность группы.
Одетые в ярко-розовые сари женщины из банды Гулаби патрулируют улицы и переулки Уттар-Прадеша, Индия. При необходимости берут с собой палки, чтобы заставить мужчин относиться к женам и дочерям с уважением и справедливостью.
Розовый цвет как цвет протеста – не только американский феномен. В 2006 году Сампат Пал Деви основала Гулаби – банду, чьей целью стало призвать мужчин к ответу за насилие над женщинами. «Гулаби» в переводе с хинди означает «розовый», а униформа объединения – хорошо заметные ярко-розовые сари. В округе Банда, в штате Уттар-Прадеш на севере Индии, вооруженные палками члены Гулаби ищут мужчин, которым нужно преподать урок. Бедность, засуха и глубоко укоренившаяся кастовая система создают в этом регионе тяжелые условия жизни – особенно для женщин. Жестокость процветает, проявляясь в детских браках, изнасилованиях и высоком уровне домашнего насилия. Если суровая брань со стороны банды не побуждает обидчика изменить свои действия, следующим шагом становится публичное порицание на рынке или перед соседями. Избиение палками – крайняя мера, но активисткам иногда приходится идти и на такой шаг. «Да, мы боремся с насильниками с помощью лати [больших бамбуковых палок]. Если мы найдем виновного, то изобьем его до полусмерти, чтобы он больше не осмелился причинить зло какой-либо девушке или женщине», – комментирует Пал Деви[109]. В настоящее время Гулаби насчитывает четыреста тысяч членов в возрасте от восемнадцати до шестидесяти лет и продолжает громко выступать за права женщин в Индии.
Услышьте наше недовольство
Утром 21 января 2017 года розовый цвет выделился ярче, чем когда-либо прежде. Женский марш вывел сотни тысяч женщин на улицы Нью-Йорка, Вашингтона, Чикаго и Лос-Анджелеса. Более мелкие акции прошли в городах по всей стране как в «красных», так и в «синих» штатах[110]. Описывая марш как «вероятно, самую крупную однодневную демонстрацию в истории США»[111], газета Washington Post оценила общее число участников в США в 4,1 миллиона человек, а количество демонстрантов в 30 других странах мира насчитывало сотни тысяч[112]. Многие были одеты в ярко-розовые вязаные или трикотажные шапочки, квадратные углы которых в некоторой степени напоминали кошачьи ушки: их назвали Pussyhat.
Сразу после избрания Дональда Трампа президентом США жительница Гавайев Тереза Шук впервые высказала мысль о необходимости проведения женского марша в знак протеста против унизительной риторики предвыборной кампании, касающейся гендерных и расовых вопросов. Идея нашла отклик: и новички, и ветераны протестного движения объединились, чтобы организовать демонстрацию на следующий день после инаугурации. По мере того как планы обретали форму, художница и дизайнер Джайна Цвейман, восстанавливающаяся после травмы, поняла, что не сможет сама выйти на улицу.
Со сценаристкой Кристой Су они взяли уроки вязания крючком и придумали, как Джейна и другие люди, не имеющие возможности посетить марш, все равно могли бы внести личный вклад: связать море розовых шапочек Pussyhat для участниц марша, чтобы те надели их в холодную погоду[113]. Женщины создали бесплатную, доступную для скачивания выкройку шапки и опубликовали ее в Интернете. Как и предложение Шук о проведении марша, идея Pussyhat получила широкое распространение. Практически на всех новостных фотографиях и видеозаписях, сделанных в тот день, видно, что мечта Цвейман и Су о «розовом море» стала реальностью.
Шапка превратилась в целый феномен по нескольким причинам. Страсти накалились до предела, когда Трамп начал свой президентский срок, подтолкнув огромное количество людей к публичному выражению беспокойства. Простая, сделанная вручную шапка подчеркивает инклюзивность протестов. Название перестало ассоциироваться со словом pussy[114] и превратилось в символ действия. Ее цвет, подобно ярко-розовым сари банды Гулаби, громко и четко говорил о том, что женщины не хотят быть пассивными перед лицом грядущих проблем. Сейчас шапки Pussyhat входят в постоянную экспозицию Музея Виктории и Альберта в Лондоне, а также выставляются в других музеях как физический символ массового движения, объединившего социальные сети XXI века с традиционными ремеслами.
Феномен розового как цвета протеста, как требования перемен, завораживает меня. Взятый на вооружение женщинами и другими людьми, которые традиционно не считаются центрами политической власти, он транслирует идеи не так, как принято. Кажется, что он требует перемен более глубоких, чем смена одного режима на другой: недостаточно свергнуть короля в алом одеянии и поставить вместо него авторитарного правителя в красном галстуке, чтобы изменить существующее положение вещей. Розовый делает громче голоса, рискующие остаться незамеченными или неуслышанными. Достаточно ли у него силы, чтобы достичь прогресса в решении сложных вопросов? Добьется ли он успеха там, где другие цвета потерпели неудачу? Нам придется подождать и посмотреть.
