Коллектив авторов - Черногорцы в России
Оказывая решительное противодействие выезду из своих владений славянского населения, Австрия не стала препятствовать проезду черногорцев. В ответ на обращение Кейзерлинга правительство Марии-Терезии заявило, что поскольку упоминаемые народы «в вольности находятся», то они не только будут беспрепятственно пропускаться, но и на «возможное воспоможение несомненно надеяться могут»16. Но вместе с тем было поставлено условие, чтобы черногорцы не приглашали с собой сербов – австрийских подданных17.
В ходе дипломатической переписки в связи с переселением черногорцев был затронут вопрос о политическом статусе Черногории. При этом сразу выявилось диаметрально противоположное отношение к этому существенному вопросу официальных кругов Вены и Петербурга. Габсбургская монархия, поставив своей целью расширение территории в направлении бассейна Дуная и Адриатического побережья, не желала считаться со стремлением Черногории добиться признания своей независимости. На протяжении длительного времени австрийское правительство продолжало рассматривать Черногорию в качестве подвластной Турции территории. В дальнейшем оно закрепило это в мирном договоре, заключенном им с Портой в Свиштове в 1791 г., согласно которому черногорцы были включены в международный трактат в числе подданных султана.
В ответной ноте, врученной 18 апреля 1754 г. Кейзерлингу, указывалось, что черногорцы с давнего времени признают верховное турецкое владычество, платят подати и, следовательно, потеряли «преимущество совершенно вольных людей». Кейзерлинг, выражая сомнение в справедливости этого утверждения, со своей стороны принял меры, чтобы выяснить, как обстояло дело в действительности. Затем он направил в Петербург следующее разъяснение: черногорцы не в вольности, но в подданстве у Турции находятся, так как платят дань, состоящую «в одном мешке золота и в одной сабле» (обязательстве воевать в составе турецкой армии. – Я. X)18.
Кроме того, Австрия напомнила России о союзнических обязательствах по отношению к Турции, указывая, что в интересах обоих государств свято соблюдать мир, заключенный в 1739 г. с Портой, и никакого повода не подавать к его нарушению. Указывая на это, австрийский канцлер просил довести до сведения российского двора, что Турция требует «доброго соседства»19.
Как нам известно, поездка митрополита Василия в Россию, его общение там с русскими государственными деятелями, издание книги «История о Черной Горы» (1754 г.), в которой подчеркивалось ее независимое положение, – все это способствовало созданию у правительства и среди русского общества представления о черногорцах как о неподвластном Турции народе. Правительство Елизаветы решило не отступать от принятого решения и продолжало настаивать на свободном пропуске черногорцев как народа, ни от кого не зависимого. Кейзерлингу было направлено распоряжение, чтобы он «вновь представление учинил» венскому двору.
Таким образом, Россией была занята твердая позиция: она рассматривала черногорцев как неподвластный Турции свободный народ. По этому поводу в промемории, направленной 8 августа 1754 г. из Государственной коллегии иностранных дел в Военную коллегию, указывалось: «Хотя и неоспоримо, что в окружении черногорцов находятся многие другие народы к подданству турецкому принадлежащие, токмо черногорцы, о которых требуется, чтоб проезд им в Россию не препятствован был, в самом деле вольны, и туркам податей не платят, но напротив того они в защищении себя всегда и непрестанное дело с турками имеют, о чем недавно бывший здесь из того народа архиерей (Василий. – Я. X) за подлинно уверя; и что потому венский двор никакого сумнения иметь не может, в рассуждении Отоманской Порты, когда помянутые черногорцы, как вольные люди, чрез его области в Россию приезжать станут»20.
Не менее категоричный ответ был дан венскому двору на его доводы, что черногорцы подвластны Порте. В рескрипте Кейзерлингу указывалось: «…черногорцы, о которых теперь слово есть (а именно, чтоб оным по прошению их свободной проезд в Россию дозволен был), по надежным известиям действительно вольные люди, которые верховное начальство Порты не признают, а еще того меньше дань ей платят, но паче принуждены содержать себя в непрестанном от турков защищении; и для того всегдашнее с ними дело имеют; и хотя бы сей народ Порте вышеупомянутым образом трактатами и уступлен был, то однако же несумнено есть, что понеже сии черногорцы по природе своей всегда вольные люди и не зависящие ни от кого люди были, то и о подданстве их без собственнаго их на то согласия между двумя державами в договорах ничего постановлено быть не могло, следовательно, остается все то, что тогда между Портой и венецианцами без ведома сего народа и к его предосуждению постановлено, по праву и справедливости, без всякой силы и действия»21.
В заключение правительство Елизаветы заявляло, что Россия желает «вечного мира» с Турцией и старается о соблюдении «доброго согласия». Вместе с тем, ссылаясь на союзнические отношения с Австрией, оно указывало, что «ничего более не требует, как чтобы черногорцы, которые вольные люди и в Российской империи поселиться хотят, с потребным им всякого вспоможения и беспрепятственно пропущены были, ибо они сами должны позаботиться о проезде чрез турецкие области»22.
Насколько правительство Елизаветы было заинтересовано в привлечении на военную службу черногорцев, свидетельствуют меры, принимавшиеся в дальнейшем по организации переселения из Черногории. Все связанные с этим делом вопросы решались безотлагательно. Правительство поставило в известность своих дипломатических представителей в Вене и Константинополе, вменив им в обязанность оказывать всяческое содействие черногорцам, желающим переселиться в Россию. Помимо обращения к венскому двору Кейзерлинг должен был также вступить в переговоры с венецианским послом в Вене о свободном проходе черногорцев через территорию Венецианской республики, чтобы им «обид чинено не было и оказывалось всевозможное снисхождение». Ему лично предписывалось выдавать паспорта всем черногорцам, которые будут направляться в Россию, и давать им полезные советы23.
Расходы по приему черногорских выходцев и их устройству на новом месте были возложены на киевскую губернскую канцелярию. В Киеве по распоряжению вице-губернатора И. И. Костюрина производилось распределение по квартирам, выдача денег на пропитание и фураж для скота. Условия были такие же, как для сербских переселенцев, возглавляемых генерал-майором Хорватом, которых поселили в Новой Сербии24.
В апреле 1755 г. первая партия черногорцев численностью около 100 человек в сопровождении капитана Феофила Ивановича отправилась из Черногории в Россию через Венгрию. О том, что они через 8-14 дней будут в Земуне, в русском посольстве в Вене узнали от поручика русской службы Николая Петровича, прибывшего из Черногории. Его послал митрополит Василий с письмами к русскому правительству25.
На запрос русского посольства в Вене канцлер Кауниц дал согласие на пропуск черногорских переселенцев через границу. Вскоре венскими властями были направлены указы пограничному командованию в Венгрии, чтобы они беспрепятственно пропустили прибывших из Черногории людей. Но канцлер потребовал непременного соблюдения условия, распространявшегося на всех прибывших с турецкой стороны, а именно: выдержать срок пребывания в карантине26.
Несмотря на меры, принятые русским посольством, так и не удалось обеспечить направление в Россию первой партии переселенцев. Капитан Ф. Иванович, сопровождавший эту партию, хотя и был уроженцем Черногории, проживал вместе с семьей в Земуне, где он имел свой дом и промысел. Поэтому не было никакой гарантии, что он не будет задержан австрийскими властями, препятствовавшими выезду своих подданных. Когда Ф. Иванович узнал, что земунский комендант отдал распоряжение о его аресте, то он вместе с Н. Петровичем нелегально отправился в Киев 27Перед своим отъездом он переправил в Земун 30 человек, остальным предоставил самим решить, идти ли им в Россию или вернуться домой. Кейзерлинг, заранее предусмотрев случившееся, послал в Земун для встречи и переправки их через границу рекетмейстера[8] Михаиловича, прибывшего в Вену по делам генерал-майора Хорвата. Хотя последний оставался несколько месяцев в Земуне, ему так и не удалось никого встретить28.
В Киеве поручик Н.Петрович передал в губернскую канцелярию письмо митрополита Василия, сообщавшего о готовности к выходу в Россию одной тысячи черногорцев, ожидавших прибытия за ними Степана Петровича29. 22 сентября 1755 г. в Сенате было принято решение направить Степана Петровича с двумя унтер-офицерами, которым поручалось «не токмо на венгерских границах сыскивать и отправлять прямо в Киев помянутых сто человек», но также ожидать прибытия из Черногории тысячи черногорцев, которые «в Черной Горе во всякой готовности находятся»30.
