Ричард Бёртон - Книга мечей
У нас есть обширные свидетельства того, что «медь» широко эксплуатируется современными путешественниками. Открытие в наше время Трои дает нам полный спектр изучения пятидесяти трех футов породы вглубь и описание слоев, на которых захоронены семь городов, вплоть до «первого этажа» и македонских руин. Два нижних слоя несут свидетельство того, что перед бронзовым шел медный век, поскольку они принесли урожай только в один позолоченный предмет, медный нож и продвинутые технологии образцов керамики ручной работы.
Город на втором снизу слое был обнесен стеной, а третий, самый важный, был Сожженным Городом, городом золотых сокровищ, идентифицированным с Троей. Исследователь утверждает, что уменьшил Трою Гомера до ее истинных размеров. Его находки характеризуются редкостью встречаемости железа, найденного только в виде окисленных «снарядов для пращи». Олово также отсутствует. Правда, что оба этих металла быстрее всего окисляются; однако если бы такие предметы были многочисленны, от них бы остались следы, хотя бы в виде ржавчины и пятен. Из «Трои» мы знаем, что «все обнаруженные медные предметы были сделаны из чистой меди, без примесей какого-либо другого металла»; также автор отмечает, что «инструменты из чистой меди использовались одновременно с огромным количеством каменного оружия и инструментов».
Он не признает, что дошел до бронзового периода, обнаружив в «троянском слое», на глубине 33–46 и 52 футов гвозди, ножи, копья и «элегантно сделанные боевые топоры из чистой меди» [123].
А найденный там медный браслет с шариками на концах дуги и сейчас является денежным средством на западном побережье Африки. Этот пережиток еще будет отмечен в главе 9.
Глава 5
ВТОРОЙ МЕДНЫЙ ВЕК — СПЛАВЫ. МЕЧ И ТОПОР
Использование меди, как я уже заявлял, естественно, является переходным. Открытие того, что можно плавить один металл, тут же повлечет за собой открытие того, что можно плавить и другие и что их можно смешивать. Более того, когда процесс отливки стал общеизвестен, оказалось, что не смешанную ни с чем медь плавить тяжело, а будучи расплавленной, она густая и тягучая, и, если в нее ничего не добавлять, она вряд ли хорошо зальется во все извивы формы. В этой главе я хотел бы остановиться на втором медном веке — веке самых ранних комбинаций металла, их разработчиков, на их применении в оружии.
Россиньоль, вслед за мистиками и символистами, такими, как барон де Сент-Круа, Крузье, Фрере и Лобек, приписывает металлургии божественное происхождение, присоединяя ее в этом смысле к таким актам, как Творение, появление членораздельной речи и открытие зерна и вина. Так он понимает θεολογούμενα (предмет теологической природы), упоминаемый Страбоном. Это старая гипотеза о сверхъестественном воздействии на чисто природные явления, вроде миражей, которая устарела уже во времена Горация. Он называл куретов и корибантов, кабиров Лемноса и Имброса, дактилей с Крита и тельхинов с Родоса металлургическими δαίμονες, или духами, воплощенными в человеческом обличье и типизирующими успешные стадии технологии. В наше время мы вряд ли можем признать божественное вмешательство в тех случаях, когда человеческой природы достаточно, чтобы ослабить узел, не считаем мы и что наш род пошел от богов. Люди всегда боготворили одно: себя, и только себя, во плоти ли, в духе ли — то есть без плоти, как объективное Ничто, — пока не появился, как трансцендентальный Человек, высшая точка, идеал Себя.
Как мало известно нам о вышеупомянутых таинственных племенах, становится понятно, если взглянуть на классиков. Предполагается, что все шесть — азиатские, поклонялись Рее (Земле), великой матери богов и повелительнице работников по металлу. Страбон объясняет происхождение слова «куреты» от греческих слов κόροι (мальчики), κόραι (девочки), κουρά (тонзура) и κουροτροφεîν (восхождение Юпитера). Также и их собратья, корибанты, получили свое имя по своей танцующей походке и дикому мотанию головой κορύπτοντας. Они населяли Самофракию (Samothracia alta); этот почтенный и священный остров, в седой древности место встреч «вольных каменщиков», или, скорее, вольных кузнецов, формирует треугольник вместе с металлическим Фасосом и вулканическим Лемносом.
Три или четыре кабири [124] носят семитское имя; кабир — великий или старый. Кажется, сначала они представляли Пта-Сокар-Озириса [125], и Геродот (III, 37) упоминает их монастырь в Мемфисе. Они стали первыми мореходами Финикии, или первыми кораблестроителями; некоторые идентифицируют их с сесенну, или египетской восьмеркой, другие — с семью планетами, или звездами, Тифона — нашей Большой Медведицы [126]; а третьи — с семью Кхмену (гномами) или пигмеями, которые ждут своего отца Пта-Вулкана. Они жили на Лемносе, где Гефест, когда его, как Адама, изгнали с нижних небес, нашел убежище среди пеласгов; так последние сохранили свое божество. Дамасций («Жизнь Изидора») заявляет: «Асклепий из Берита — не грек и не египтянин, а имеет финикийское происхождение; поскольку (семь) сыновей было рождено у Садыка, именовались они Диоскуры и Кабири, а восьмым был Эсман (т. е. Октавиус, «Восьмой»), что перевели как Асклепий.
Идеанские дактили («пальцы») входившие в Иды [127], состояли из пяти братьев, представлявших «dextra», или «счастливую руку» (науки, искусства), и пяти сестер, составлявших «sinistra», или руку «несчастную» (колдовство, злые знамения). Имена этих «рук» (работников по железу) были таковы: Келмис (огонь или жар — плавильщик), Дамнаменеус (молот, или правящий силой, Тор), Геркулес (сила, животная или духовная) и Акмон (наковальня или пассивный принцип). Так, циклоп Пиракмон — один из семи братьев-архитекторов, которые, по сведениям Страбона, прибыли с Ликии и построили «стену циклопов» в Арголиде. Эти циклопы [128] (одноглазые великаны) были кузнецами, и под их волшебными руками
Fluit aes rivis aurique metallum;
Vulnificusque chalybs vasta fornice liquescit [129].
Более поздние авторы считали циклопов, которые «…с шипением погружали медь в озеро», сицилийцами.
Тельчины («чародеи», от θέλγειν, «очаровывать») упоминаются как металлурги Стесихором Сицилийцем (р. 632 до н. э.); они были сыновьями Таласса, то есть вышли из моря, заселив Тельчинис и делая оружие и статуи богов, как дедалиды или семьи художников из поздних Афин. Синти («грабители», от τό οίνεσθαι — «грабить»), которые, если верить Хелленикусу Лесбийскому (р. 496 до н. э.), были не только кузнецами (χαλκυές), но и пиратами и были в конце концов убиты собственными женами, представленными древними лемнийцами. Так, Гомер (Одиссея. VIII, 290) говорит о «варварском народе Синти», который принял Вулкана после того, как того выгнали из Рая. Современные цыганологи определили бы их как доисторических цыган, среди которых до сих пор есть племя, называющее себя «синди»; но по этой теории получилось бы, что искусства исходят из Индии на запад, а на самом деле течения направлены прямо в противоположную строну. В конце концов, Геродот (I, 28), посвященный в тайны, называет халибов [130], или «кузнецов», соседями (и родственниками?) фригийцев.
Нетрудно увидеть общую суть этих легенд. Все эти племена, возможно, вышли (как пелопы, танталы и ниобе), из одного места: из Фригии, плодородного плоскогорья в Малой Азии, и ее вулканического тракта Катакекаумене. Насколько нам известно, это был первый западный центр развития «арийских», или несемитских элементов древнеегипетского языка. Здесь же сформировалась отправная точка европейской (неверно именуемой еще индоевропейской) ветви семьи, которой принадлежала страна Ария (Арианем-Ваеджо), чьим этническим центром был варварский регион возле Рая, Эри или Герата [131]. Так, Геродот утверждает, что по сравнению с египтянами фригийцы могли превзойти их в древности. Эмигранты переходили на острова Самофракию, Лемнос, Тера [132], Киклады и Крит, в Грецию, Фессалию и Эпир, Аттику, Аргос и дальше на юг, где «Пелопс Фригиец», сын царя Тантала, колонизировал Моpea и основал нацию пелопидов. Там они нашли приют в Италии, Этрурии и Япигии (она же Мессапия), Пеуцетии и Даунии и в конце концов осели в Иберии, Испании и Португалии, где бриги (фригийцы) оставили свое имя в современном названии «Браганза».
Эти протофригийцы и фригоевропейцы, несколько племен которых вернулось в Азию, были доисторическими кузнецами. На заре истории слово «кузнец» было священным, и уж никак не меньше него значило слово «оружейник». Те, кто видел, с каким благоговением и почтением варвары и дикари смотрят на европейского механика, стоящего за прессом, имеют живой пример того эмоционального ощущения, которое вело к становлению человека сверхчеловеком.
