Александр Шубин - Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989 г.г.)
Деятельные физики произвели на историков большое впечатление, тем более что Колеров и Нечаев на словах активно поддерживали идеи федерализма, синдикализма и рыночного социализма. Тогда же с будущими «общинниками» начали сотрудничать истфаковские коммунары (Л. Наумов и др.). В марте 1987 года была проведена совместная большая ролевая игра со школьниками, где моделировалась «буржуазная» революция. В ходе этой игры роман с физфаковцами подвергся первому испытанию, которое было лишь предвестием более позднего конфликта.
Вспоминает А. Исаев: «В ходе этой игры физиками и их учениками была установлена жесткая якобинская диктатура. Я играл ремесленника, назначил цену за свою продукцию. Мне говорят: „За эту цену у тебя не будут покупать“. Тогда я говорю, что не буду работать. И меня хвать – сажают в кутузку. Это все как бы соответствовало историческим закономерностям. Действительно, в ходе революции такие диктатуры возникают. Мы предлагали продолжить развитие событий и эту диктатуру свергнуть. И тут с удивлением обнаружили, что физики в восторге от происшедшего, от того, что дети своим умом сразу дозрели до социалистической революции! Организовали революционный легион, который наводит железный порядок. Я был потрясен. Какая социалистическая революция?! Это же бюрократическая диктатура, против которой мы все выступаем. С этим же бороться надо. Мы сорганизовали „крестьян“ – школьников, которых „доставали“ якобинцы, и готовили поход на город, чтобы разогнать этот легион. А за что выступать? В этих условиях – за конституционную монархию с городским советом. Под эти знамена собралась огромная армия. Но страсти среди детей так накалились, что в этот момент игра была остановлена». Игры играми, но этот эпизод предвосхитил выбор, который позднее придется делать всерьез.
«ПЕРЕСТРОЙКА»
ЛУЧШЕЙ ДИСКУССИОННОЙ площадкой московской общественности в 1987 году обладал клуб «Перестройка». Он возник на заседании клуба друзей «Эко» (экономический журнал, пользовавшийся популярностью у либерально-коммунистической интеллигенции) в феврале 1987-го. В этой встрече приняли участие сотрудник Центрального экономико-математического института В. Перламутров, экономисткоммунист Е. Гайдар, ленинградцы П. Филиппов, В. Монахов и другие.
В. Перламутров договорился с руководством Центрального экономико-математического института о том, что в актовом зале института будут проходить публичные обсуждения докладов на актуальные темы. Так этот институт стал одним из центров общественной жизни. Клуб назвали в честь курса Михаила Горбачева – не подкопаешься. «Первоначально казалось, что дискуссии „Перестройки“ будут лишь публичным продолжением академических споров»[54], – вспоминает один из ее активистов В. Игрунов. Но публика не собиралась удерживаться в академических рамках. Ведь она получила место, где можно говорить, что наболело. Гайдар охладел к клубу, другие видные либерально-коммунистические деятели заходили на заседания как почетные гости, но именно гости, а не руководители. Зато Клуб социальных инициатив стал активно участвовать в работе «Перестройки» – это избавляло его от необходимости заниматься организацией дискуссий.
Вспоминает Г. Павловский: «Перестройка» проектировалась как открытый клуб, за которым стоит Клуб социальных инициатив как управляющая ложа».
Эта конструкция не вполне получилась, так как организаторы «Перестройки» были людьми с собственными амбициями, самостоятельными идеями и к тому же быстро оказались по разные стороны баррикад во внутриклубной борьбе.
На трибуну «Перестройки» в качестве докладчиков приглашали видных ученых и публицистов: Б. Курашвили, М. Айвазяна, В. Данилова-Данильяна, Н. Петракова, И. Клямкина и других. Послушать их собиралось до 300 человек, которые затем включались в обсуждение услышанного. Рассказывает завсегдатай клуба В. Прибыловский: «На „Перестройке“ заметно проявлялось то, что потом стали называть „демшиза“. Туда ходило много людей, которым не хватает общения, – сейчас они все в интернет-чатах сидят. А президиум, куда более разумный, пытался это регулировать. Я чувствовал, что это – атмосфера якобинского клуба, когда он только зарождался».
Из участников дискуссий сформировалось организационное ядро клуба, в которое помимо Перламутрова вошли О. Румянцев, А. Фадин, П. Кудюкин, А. Данилов, В. Кузин, В. Кардаильский, Д. Леонов, О. Янков, С. Минтусов. Характерно, что Фадин и Кудюкин в 1982—1983 годы проходили по тому же делу «молодых социалистов», что и Кагарлицкий, но отношения с ним были испорчены – они имели претензии к поведению друг друга во время следствия. Эти люди– президиум – вели заседания, договаривались с докладчиками и руководством института, проводили более узкие заседания актива, посвященные подготовке документов клуба.
ВОЗНИКНОВЕНИЕ «ОБЩИНЫ»
ДИСКУССИИ И ДОКУМЕНТЫ
ТЕМ ВРЕМЕНЕМ «общинные социалисты» продолжали собирать плоды комсомольской кампании. Студенты истфака ждали политических выступлений. В моду входило атаковать коммунистическую систему через критику сталинизма. Уже через год публика будет перекормлена информацией о сталинских преступлениях, а в начале 1987-го это было еще в диковинку. К 10 апреля дискуссионный клуб истфака провел вечер «Культ личности Сталина: истоки, сущность, последствия», обличающий тоталитаризм (не только сталинский). Были подготовлены доклады по разным аспектам проблемы. Так, например, в докладе А. Шершукова на основании опубликованных в СССР источников реконструировались секретные протоколы к пакту Молотова – Риббентропа. В это время федералисты уже начали знакомиться с диссидентской литературой и знали, что искать. Дискуссия о сталинизме превратилась в своего рода театрализованное представление и дала движению эмоциональный импульс, столь необходимый после прекращения комсомольской дискуссии.
Следующая дискуссия, посвященная экономическим проблемам, имела меньший резонанс. Ее материалы интересны тем, что здесь впервые была систематично изложена программа экономических реформ, за которую выступали лидеры группы.
Мы с Исаевым составили документ «Совершенствование системы управления народным хозяйством в условиях перестройки», который презентовали на заседании клуба и затем распространяли как клубные предложения к обсуждавшемуся тогда в стране закону о государственном предприятии. Авторы предложений считали, что «разрешение противоречия между трудовым вкладом работника и долей вознаграждения невозможно без перехода на полное самофинансирование предприятий». Но авторы документа считали, что «простое расширение функций рынка» недостаточно, так как «в исходе конкурентных столкновений на рынках большую роль играют факторы, независимые от работника». Однако бюрократическое регулирование рынка федералистов тоже не устраивало, и они предлагали вернуться к системе советов, создание которой «в 1917—1918 годах было прервано политикой военного коммунизма».
Последнее утверждение находилось на грани допустимого уровня крамолы, так как отрицало существование советской системы в СССР. Авторы текста критиковали и официальную идею выборов руководителей предприятия, поскольку такие выборы не дают коллективу возможности осуществлять реальный контроль за деятельностью руководства и не обеспечивают реальной обратной связи между работниками и администрацией. «Для преодоления этих недостатков предлагается вернуться к системе делегирования. Делегирование – избирательная система, основанная на комплектовании вышестоящих организаций из представителей нижестоящих с правом отзыва делегата пославшей его организацией в любое время.
Принципы делегирования:
1. Компактность органов должна позволять реально решать вопросы их составов.
2. Подчинение делегата избравшей его группе и их регулярная связь.
3. Делегаты лично известны избирающей их группе по совместной деятельности.
4. Замена делегата осуществляется простым большинством голосов на собрании избравшей его группы.
5. Руководящие органы создают рабочие группы для помощи освобожденным работникам и для контроля за ними, а также на основании конкурсной системы подбирают оперативного руководителя, осуществляющего текущую координацию в рамках, установленных руководящими органами».
Руководящие органы – советы трудовых коллективов, которые при этой системе должны стать реальной властью на предприятиях, сами по себе были бы узлами, где согласовывались интересы групп работников.
Федералисты искали оптимум общественного устройства, и поэтому неизбежно забегали вперед. Сами принципы рыночности и производственной демократии еще только пробивались через толщу бюрократической экономики, а студенты истфака разрабатывали их рафинированные модели. Но через несколько лет выяснилось, что переход к демократии и рыночной экономике опасен полумерами, что как раз на полпути систему и ждут самые опасные ловушки.
