Андрей Лебедев - Яволь, пан Обама! Американское сало
— Да я в этом не разбираюсь, какие советы дать могу?
— А мы с Маратом на что? Мы тебе скажем, какой ему совет посоветовать.
— А почему сами ему этот совет не посоветуете?
— Не все он готов услышать от нас, и не все можем сказать ему мы. Мы с Маратом понимаем, что Янушевич легко может проиграть. А чтобы он выиграл, ему надо сделать радикальные шаги. Но если мы посоветуем ему эти шаги, он нас выгонит, вот и все. Более того, как бы от нас ты тоже зайти не можешь, иначе он поймет, что мы тебя подучили. Мы тебя через депутата Сидоренко выведем на шефа его охраны — Николая Козака. Попросишь его о встрече с Янушевичем. А дальше расскажешь ему вот что…
Глава 9
Аксесуари «Бюст» — це самі кращі подарунки вашим жінкам[19].
— Глава администрации президента Украины Медвешук отрицает свою причастность к использованию административного ресурса на выборах глав местного самоуправления, идущих в разных городах Украины, — сообщает агентство «АНП».
— Давай, вылетай в Киев, — почти крикнул Дружинин в трубку, хотя связь с Торонто работала отлично и не было необходимости кричать или вообще повышать голос. Ксендзюк на том конце эфира в своей далекой Канаде все распрекрасно слышал.
— Что? Есть зацепка по нашим делам? — поинтересовался Павло.
— Ты что там, жрешь, что ли? — снова недовольно заорал Дружинин. — Чего там? Жуешь?
— Сало с борщом жру, — засмеялся Ксендзюк. — Я зараз, тильки борщ з салом доїм і відразу негайно поїду в аеропорт летіти до Київа, а как дожру, так до аеропорту пиду и вилечу.
— Хватит глумиться, — уже спокойнее произнес Дружинин. — Я согласен на все твои авантюры с этими консервами, мне деньги нужны.
— Усим гроши трэба, — хмыкнул Павло Ксендзюк.
— Ну так прилетишь? — спросил Дружинин.
— Прилечу, жди, — ответил друг.
На пороге редакции Алла столкнулась с Леной Асланян.
— Ой, Алка! Ты будто с Мальдивских островов приехала, а не из командировки, ей-богу! — всплеснула руками Лена. — Наверное, хорошего любовника завела? Две недели в Киеве достаточный срок!
— Потом все расскажу, — отмахнулась Алла. — Мне главный на одиннадцать аудиенцию назначил, а сейчас уже четверть двенадцатого. Я в пробках застряла, опаздываю, так что потом поболтаем.
Но главный и сам на сорок минут опоздал, звонил секретарю из машины по мобильному, сказал, что плотно стоит в пробке на Профсоюзной, так что Алла Лисовская могла не беспокоиться и даже позлорадствовать.
— А я в Киеве совсем бросила курить, — призналась Алла Ленке Асланян, когда они вышли на заднюю лестницу, куда по редакционному распорядку, словно индейцев в резервацию, выдавили курильщиц.
— Ладно брехать-то, — перебила Ленка. — Расскажи лучше про мужичков. Как там, роман у тебя был?
— Не знаю, — пожала плечами Алла.
— Что значит «не знаю»? Не помнишь, спала с мужиком или нет? Пьяная, что ли, была?
— Влюбилась я, Ленка, вот что, — вздохнула Алла.
— Ой, — всплеснула руками Лена Асланян. — Расскажи, подруга!
— Сегодня вечером не могу, — Алла загасила о бортик металлической урны сигарету. — Сегодня надо лечь пораньше, чтоб выспаться, а завтра давай сходим в «Галерею», там расскажу подробно.
— Лучше в «Эль-Гаучо», — возразила Ленка. — Там так стильно! Я в прошлый раз за соседним столиком с Борисом Моисеевым сидела, представляешь!
Главный встретил радушно.
— Твои материалы мы девять раз на полосы ставили, читала?
— По Интернету видела, — кивнула Алла. — В Киеве нашей газеты не достать, если только в посольстве.
— Я как раз про твою киевскую командировку хотел с тобой поговорить, — главный выдвинул средний ящик старомодного письменного стола и таинственно заглянул в его недра, словно у него там были сокровища. — Я вчера был на встрече с журналистами в Администрации президента, и мне удалось там узнать кое-что интересное.
— Я вся внимание, — отчего-то по-школьному, озорно захлопав ресничками, отозвалась Алла.
— Ты там что, в Киеве, влюбилась? — С тихим изумлением главный поглядел на свою лучшую корреспондентку. — Странная какая-то вернулась.
— А я думала, незаметно, — Алла кокетливо поправила прическу и выпрямила спину.
— Ладно, короче. Разговаривал я с одним из наших главных идеологов в Администрации. В общем, хорошо бы послать тебя в Киев еще на месяцок, туда теперь Повлонского с Гельбахом отправили. Там интересная предвыборная тусня начинается, ты, наверное, в курсе.
— Слыхала кой-чего, — кивнула Алла. — Вся Украина, затаив дыхание, ждет, на кого в Москве ставки сделают, чтобы, как в хорошем тотализаторе, сразу поставить на другого.
— Наш на Янушевича упор делает, потому Повлонского с Гельбахом послали, — главный опять заглянул в ящик стола.
— Слушай, что у тебя там? Наркотики или книги из библиотеки Ивана Грозного? — поинтересовалась Алла. — На что ты там смотришь?
— Да сигары там у меня, на день рождения мне Гусин из «МК» подарил. Теперь не знаю, курить или не курить? Все, пошутили, и хватит! — Главный сделал серьезное лицо. — Итак, я хочу, чтобы ты еще минимум на месяц поехала в Киев, командировку сегодня же выпишу и скажу Вере Георгиевне, чтобы тебе дали аванс тысячи четыре евро. Надеюсь, хватит? Киев ведь не такой дорогой, как Париж, да и за такую красивую корреспондентку там, наверное, везде кавалеры в очередь стоят счета ей оплатить?
— Ладно, поеду, согласна, — вздохнула Алла. — Хотела сама о командировке тебя просить, да ты меня упредил.
— Связь по мэйлу, как обычно, — вытащил наконец сигару главный. — Задание буду корректировать после каждого твоего материала, поняла?
— Поняла, — кивнула Алла.
Чай «Ахмат» — запашний смак Сходу![20]
— Генеральная прокуратура Украины заявила, что располагает достаточными доказательствами преступных действий Ю. Тимоченко в ее бытность вице-премьером Украины, — сообщает газета «Зеркало».
На террасе самой дорогой гостиницы Ялты «Ореанда» было необычайно пусто. Но тот, кто бы подумал, что все дело в февральском межсезонье, серьезно ошибся бы. После выхода на экраны СССР фильма «Асса», действие которого происходит именно в прекрасной зимней Ялте, у советской элиты ненадолго вошло в привычку приезжать на берег Черного моря зимой. СССР давно уже нет, «новые русские» научились проводить зимние выходные в Куршевелях и Давосах, а «новые украинцы» по советской привычке на пару-тройку дней подтянулись в Ялту. Гостей и в городе, и в самой гостинице «Ореанда» было достаточно, но служба безпеки премьер-министра постаралась сделать так, чтобы Виктора Федоровича Янушевича не изволили беспокоить.
Виктор Федорович сидел в большом кресле и дивился на шикарный интерьер ресторана. Ему это было чуждо и противно. До сих пор он не мог привыкнуть к роскоши. Вся его жизнь прошла среди окурков, битых бутылок, машинного масла, запаха бензина, пота и мочи, бетона, среди красных пьяных рож и огромных кулачищ, а тут… «салфет вашей милости», «аллюры, велюры и тужуры»… А он родился в месте, которое зовут Раздоловка, самое помойное место в поселке Енакиево, самом грязном месте индустриального Донбасса. Мать померла, когда ему было два года, отец отдал Витьку бабушке, а сам в этом же доме зажил с другой тетей.
Каждый день после работы металлург Янушевич-старший покупал свои «законные поллитра беленькой» и устраивался с дружками на лавочке. Витя рано повзрослел. Уже лет в шесть он знал, откуда берутся дети, и даже пару раз видел, как их делают дядя и тети, гуляющие по кустам после кино в клубе.
Бабушка за ним не следила, и он рос дворовой шпаной, которая жила по своим законам. Много в Раздоловке проживало бывших уголовников, которые любили рассказывать ребятам о «понятиях», по которым живет зона. А пацанва слушала авторитетов, развесив уши. Лет с десяти Витек ходил со всеми драться район на район, школа на школу, а потом и просто бить заезжих «мальчиков со скрипочками».
После школы Витек пошел в шахтерский техникум, как все ребята, и наверное, стал бы обычным шахтером, как все, и спился бы в сорок лет, если бы не неприятный случай. Однажды вечером гуляли с другом в поисках девчонок, а нарвались на пьяного штриха, который сам же их обматерил за то, что его толкнули плечом, назвал обидным словом «козлы», а за это по понятиям надо отвечать… Дали ему пару раз по печени, сняли часы и сказали: «Слышь, дядя, завтра придешь сюда за часами и извинишься, когда трезвый будешь, подумаем, чем за базар ответишь». А на следующий день штрих привел ментов… Понятия есть понятия. Дружок был старше Витьки, если он — главный, ему за грабеж трубить лет пять-семь. А Витек — малолеток, дадут года два, не больше, и то потом скостят.
