Евгений Федоров - Большая судьба
Аносов пересмотрел груды книг, но нигде не нашел подтверждения этого опыта. И тут он вспомнил одно старинное русское сказание о том, как безвестный оружейник закалял изготовленный клинок.
На грани Дикого Поля в засеке стояла русская порубежная крепость, и жил в ней древний коваль Назар-дед. Никто лучше его не мог сковать меча для воина. Всё богатство мастера составляли булатные клинки - чудо мастерства. Среди них имелись прямые и тонкие, как жало осы, - они легко сгибались, как тростинка под ветром, в их упругости и пластичности скрывалось свойство чудесного металла; здесь были и змеевидные клинки: словно пламень, они извивались голубоватым блеском. В дубовых скрынях хранились широкие кривые мечи, которыми рубились в злых конных сечах отважные порубежники.
Не раз заезжали к древнему кузнецу в мастерскую торговые гости из далеких стран. Многое они видели на больших дорогах и людных торгах, всякие товары были им знакомы. Но таких булатов, какие ковал русский умелец, не довелось им видеть никогда! Разодетые в дорогие одежды, в сопровождении слуг, заморские гости долго стояли в кузнице и любовались работой подручных коваля. Высокий седой старец с густыми волосами, прижатыми к голове тонким ремешком, спокойно и уверенно, как чародей, укрощал огонь и железо. В сильных жилистых руках деда раскаленное докрасна железо превращалось в крепкие сошники, косы, серпы и, что диво-дивное, в бесценные мечи.
Заезжий гость, высокомерный и богатый, удивился мастерству русского умельца и сказал ему: "Для чего ты тратишь свой редкий дар на поковку простых сошников и серпов? Разве дать воину в руки булатный меч не является самым высоким подвигом?". Из-за нависших мохнатых бровей кузнец сурово посмотрел строгими глазами на торгового гостя. "Первое и самое важное на земле - хлеб! - рассудительно сказал он. - Благословен труд земледельца, и ему, первому труженику на земле, мастерство наше служит. Воин оберегает священный труд пахаря и ремесленника, и ему даем в руки булатный меч!" Богатый торговый гость внимательно слушал деда. "Ты мудр, старик! - льстиво сказал он. - Но первое на земле - булатный меч, а не хлеб! Меч возьмет и от пахаря и от ремесленника всё, что ему нужно! Скажу прямо, отец, дивен твой дар. Где и от кого ты научился ковать такие мечи?" Кузнец улыбнулся и ответил: "Эх, милый ты мой, да учился я у дедов и у батюшки - простых русских мастеров, а к ним пришло умельство от прадедов. Ковали и мастерили они оружие боя меткого и дальнего, роб или палаши и пики из стали огневой остроты и крепости бобрового зуба. Вот оно каково, гость желанный, мастерство наше русское, старинное!"
Купец приказал слуге: "Принеси мой ларец!". Раб принес ему тяжелый кованый ларец, и гость открыл его. Доверху он был наполнен червонцами. "Видишь! - показал глазами на золото купец. - Я отдам тебе всё это богатство, если научишь моих рабов отливать булаты". Кузнец равнодушно посмотрел на золото и спокойно сказал: "Я вижу, милый человек, ты прибыл из богатых стран и понимаешь толк в нашем мастерстве. Но не обессудь, дорогой гость, умельство наше не продажное. Оно дается в руки тому, кто сердцем к нему преклонён". И сколько ни уговаривал купец русского кузнеца, тот так и не согласился на его просьбу. Уехал торговый гость ни с чем.
Наступила весна, леса оделись листвой, заблагоухали поля и сады. Весенний шум и плеск реки доносились до кузницы. Небеса сияли голубизной, и от яркого солнца мелькали блики на реке.
Всё живое радостно встречало весну с ее буйным ликованием. Только древний кузнец не оживился, не расправил плеч под вешним теплом, а сказал своим подручным с грустью: "Ну вот и отходился старый коваль на земле, попил вволюшку водицы из чистых родников, поел досыта хлебушка, потрудился до соленого пота, я теперь и на погост пора! Только погоди, чур меня, прежде чем уложить в домовину старые кости, должен я передать умельство самому достойному из вас! - Дед пытливо оглядел своих подручных и сказал самому сметливому и любимому: - "Ты и переймешь мое умельство".
С этого дня кузнец уводил подмастерья в полутемную каморку и долго там вел с ним беседы. После испытаний юноши старик принялся изготовлять драгоценный сплав в простой маленькой домнице. Одного только избранника своего допустил Назар к великому таинству рождения булата: "Смотри и познавай великое мастерство! Дорог ты моему сердцу, словно родной сын. Узнай поэтому то, что известно только немногим".
В домнице бурлила лава, плавились руды. Заворожённым взором смотрел юноша на синеватые огоньки побежалости чудесного сплава...
Старик сковал клинок.
Он торопливо передал подмастерью раскаленный, сыплющий синими искрами клинок, и тот, вскочив на тонконогого гривастого коня, понесся с клинком в Дикое Поле. Раздувая жаркие ноздри, бешеный скакун мчался от кургана к кургану; он несся, как стрела, выпущенная доброй рукой из лука, мчался всё вперед и вперед, словно преследуемый стаей хищников. Ветер свистел в ушах всадника, одежда его развевалась, а он, подставив воздушной струе пламенеющий клинок, всё так же бешено гнал коня.
Когда улеглась пыль на дороге, спал дневной жар и повеяло вечерней прохладой, - только тогда молодой подмастерье вернулся в мастерскую. В загорелых руках его сверкал клинок с безукоризненно гладкой поверхностью.
"Ты пробыл у меня под началом пять годов, но сегодня ты впервые видел рождение булата! - с отцовской теплотой сказал дед избраннику. Он наклонился и поцеловал меч-кладенец. - Отныне, сын мой, тебе заступать мое место в мастерской, а мне пора на погост! Береги тайну умельства нашего и отдай его в достойные руки. Не для разбоя и грабежа ковать тебе мечи, а в сбережение великого честного труда!.."
- Так вот что: холодный воздух закаливает металл! - вскрикнул в изумлении Аносов, перебирая в памяти это старинное предание.
Придя в литейную, он не утерпел и сказал старику Швецову:
- Как человек становится жизнерадостным и деятельным на свежем воздухе, так и сплав закаляется на открытом воздухе лучше, чем в разных жидкостях - в воде, сале, кислотах и ртути! Выходит, острота азиатских сабель зависит более от способа закалки, нежели от металла, из коего приготовляют клинки!
- От века так замечено, Павел Петрович! - согласился литейщик. - Чем сильнее ветер, тем крепче сталь!
Аносов крепко сжал руку Швецова повыше локтя. Несмотря на возраст, мускулы старика были крепки и тверды.
- Труд закалил тело! - поняв удивленный взгляд Аносова, сказал старик.
- Труд и упорство, - подхватил горный офицер. - А что если и мы попробуем проделать древний опыт?
- Что же, займемся, Петрович. Вижу в том только хорошее. Я согласен! - спокойно ответил старик, и глаза его заблестели по-молодому.
Глава пятая
ПЕРВЫЕ ОПЫТЫ
Аносов и Швецов решили втайне от заводских проделать свой первый опыт над стальными клинками. Для этой цели они использовали цилиндрические мехи. Сгущенный воздух, который с упругой силой вырывался из них, по действию своему походил на сильный ветер. Раскалив докрасна обыкновенный столовый нож, Павел Петрович с поспешностью перенес его к отверстию воздухопроводной трубы, где он в очень короткое время охладился. Аносов слегка постучал по металлу, и от него отделилась окалина. Это обрадовало испытателя, - выходит, нож на самом деле получил известную степень закалки. Однако радость оказалась преждевременной: стоило только погнуть нож, и Аносов убедился, что закаленная вещь не имела упругости и осталась в том же согнутом виде. Павел Петрович ожидал иного: он полагал, что от закалки в сгущенном воздухе нож должен скорее переломиться, нежели согнуться.
Ожидания не оправдались. Однако Аносов не сдавался. Он решил обточить прокаленный нож на точиле. Посыпались искры, чуткие пальцы инженера и зоркий взгляд его уловили в момент точки особую остроту лезвия. "Что же произошло?" - подумал он и сравнил свой нож с другими, обыкновенной закалки. К своему удивлению, он убедился, что лезвие закаленного, несмотря на мягкость ножа, более стойко и острее других. Чтобы убедиться в этом, Павел Петрович взял тугой сверток войлока и десять раз перерезал его. Новый нож не затупился, он легко и быстро входил лезвием в сверток. Обычные ножи, пущенные в ход, оказались не пригодными для этой цели: они не проникали вглубь и только катались по войлоку. Редкий из них мог сделать два-три разреза.
"Может быть, это случайность?" - всё еще не доверяя своему открытию, подумал Аносов.
Он несколько раз проделал опыт и получил те же результаты.
Долго ходил он в раздумье по заводу и не мог успокоиться, тщательно перебирая в памяти все детали своих опытов. Многое теперь становилось ему ясным. В свою записную книжку Аносов занес пять первых положений:
"П е р в о е. Закалка в сгущенном воздухе имеет преимущество перед обыкновенными способами для тех вещей, коих главное достоинство должно заключаться в остроте лезвия.
![Огюст де Лиль-Адан - Будущая Ева [Ева будущего]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
