Геннадий Шатков - Жестокие раунды
«Спустя четверть часа после телевизионной передачи, — вспоминал Мохаммед Али, — у нас в доме зазвонили все три телефона. Я поднял трубку ближайшего и слышу тяжёлый, злобный голос на другом конце линии: „Это ты, Кассиус?“ — „Нет, сэр, — ответил я: мне хотелось, чтобы он по крайней мере признал моё истинное имя. — Это Мохаммед Али“. — „Мохаммед, Кассиус — как бы ты себя там ни называл, я слышал, что ты сказал по телевизору! — закричал он. — Ты трусливая черномазая крыса!.. Если бы у меня была бомба, я бы взорвал тебя к чёртовой матери! У меня есть что сказать таким, как ты!“ Я повесил трубку и взял телефон, который протянул мне мой спарринг-партнёр Коди Джоунс. Сначала послышалось лишь тяжёлое сопение. Затем: „Ты подохнешь, черномазый, прежде чем наступит утро. Ты за всё поплатишься смертью“, — и ещё более грозное сопение. Действовали первыми те, кто всегда хотел, чтобы я исчез со сцены. Но как только новость распространилась, раздались и другие голоса: „Великолепно!“, „Давно пора было кому-нибудь это сказать“ и „Самое время заговорить об этом“. В последующие дни звонки раздавались из Канзас-Сити, Сент-Луиса, Лас-Вегаса, Нью-Йорка, Филадельфии. Домохозяйки, интеллигенты, простые работяги, голоса которых я никогда не слышал, разве что в моменты моих сокрушительных ударов на ринге, благодарили меня за мои слова. Студенты звонили из университетских городков, настоятельно приглашая меня приехать к ним и выступить. Я попал в странное и непривычное для меня положение. Никак к тому не стремясь и в общем-то даже и не желая того, я стал важной частью общественного движения, о существовании которого я, можно сказать, ничего не знал. В течение многих дней я разговаривал с людьми из совершенно иного мира. Людьми, которые даже и не интересовались спортом, тем более профессиональным боксом.
Один из них особенно мне запомнился. Это был замечательный человек лет на семьдесят старше меня, но с таким живым и непредвзятым взглядом на мир, который вряд ли встретишь у белого человека в Америке. Мой брат, Рахман, передал мне телефонную трубку со словами: „Телефонистка говорит, что какой-то Бертран Рассел вызывает Мохаммеда Али“. Я взял трубку и услышал твёрдую отрывистую речь англичанина: „Это Мохаммед Али?“ Удостоверившись, что это я, он спросил, правильно ли меня цитируют в прессе. Я ответил, что правильно, но тогда меня уже начинало раздражать всеобщее любопытство. „Почему это каждому хочется знать, что я думаю о Вьетнаме? Я не политический деятель, не руководитель какого-то там движения. Я просто спортсмен“.
„Сейчас нет более варварской войны, чем эта, — сказал он, — а тот ореол, которым окружают чемпионов, вызывает в людях желание узнать, и не совсем уж из праздного любопытства, что думает об этом чемпион мира. Как правило, он не идёт против течения. Вы удивили меня“. Мне понравился его голос, и я сказал, что, вероятно, скоро приеду в Англию, чтобы снова встретиться с европейским чемпионом Генри Купером. И я пригласил его на бой, который собирался дать в Лондоне. Правда, прийти тогда он не смог, но в течение нескольких лет мы обменивались открытками и короткими письмами. Я не представлял себе, кто он такой (ведь имя Бертрана Рассела не упоминалось в числе выдающихся людей в Луисвилле), до тех пор, пока, листая Всемирную энциклопедию, я не натолкнулся на его имя и фотографию. Его называли одним из величайших математиков и философов XX века.
Генри Купер
Немного времени спустя после встречи с Купером у меня снова возникла возможность выступить в Лондоне, и я планировал посетить Рассела вместе с женой. Но мне пришлось объяснить ему, что из-за моего выступления против призыва во Вьетнам поездка может быть отложена. Письмо, которое он написал в ответ, было отправлено на моё имя в Хьюстон. „Я прочёл ваше письмо и хочу выразить вам своё глубочайшее уважение и восхищение. Несомненно, что в ближайшие месяцы те, кто заправляет сейчас в Вашингтоне, попытаются раздавить вас любым доступным путём. Но я уверен, что вы осознаёте значение своих слов для всех борцов против американского насилия. Они попытаются сломить вас, потому что вы стали символом той силы, которую они не способны сокрушить, той силы, которая заключена в пробуждающемся сознании всех людей, решившихся выйти из унизительного состояния страха и угнетения. Я всем сердцем с вами. Приезжайте ко мне, когда будете в Англии.
Искренне ваш Бертран Рассел“».
В стране не затихало движение в защиту чемпиона мира. «Верните Мохаммеда Али боксу!» — с таким требованием обратились к властям 102 известных деятеля американской культуры. Их воззвание, напечатанное в журнале «Эсквайр», начиналось словами: «Мы считаем, что Мохаммеду Али, чемпиону мира в тяжёлом весе, должно быть предоставлено право защищать свой титул…» Кто же так считал? Вот имена некоторых из них: Айзек Азимов, Гарри Белафонте, Трумэн Капоте, Сэмми Дзвис, Генри Фонда, Мэри Хемингуэй, Игорь Стравинский, Джон Апдайк, Элизабет Тэйлор, Джо Луис…
Поддержка честных людей всего мира и таких выдающихся общественных деятелей, каким являлся Бертран Рассел, помогла Мохаммеду Али в его самом длинном — трёхлетнем! — и самом тяжёлом поединке в жизни, во время которого противник с большим количеством невидимых, чем видимых, лиц наносил ему всевозможные запрещённые удары.
Представ перед членами призывной комиссии, Мохаммед Али официально заявил: «Будучи чемпионом мира по боксу в тяжёлом весе, я слишком хорошо знаю разницу между честной и бесчестной борьбой, чтобы воевать под американским флагом в Индокитае. Действительные враги моего народа находятся здесь, а не во Вьетнаме. По какому праву от меня, так называемого „ниггера“, требуют, чтобы я натянул на себя униформу, покинул родину и в каких-то джунглях, удалённых на десятки тысяч миль от Америки, бросал бомбы или косил из пулемёта жёлтых или коричневых жителей Вьетнама, когда с чёрными в Луисвилле поступают, как с псами, лишая их человеческих прав?!»
Вот тогда его и прокляла Америка самозваных «патриотов». Боксёрская комиссия в Нью-Йорке отобрала у него чемпионский титул и лишила права выступать на ринге ещё за семь недель до того, как суд вынес своё решение. Суду присяжных, среди которых не было ни одного негра, хватило 21 минуты, чтобы сказать «виновен» и приговорить Али к пяти годам каторги и 10 тысячам долларов штрафа.
Али нанял целую роту адвокатов, которые старались, вооружившись параграфами законов, оттянуть его заключение в тюрьму хотя бы до окончательного решения судебных инстанций. В жалобе в Верховный суд США указывалось, например, что осуждение Али неправомерно, ибо ему надо кормить семью…
Тем временем Али, лишённый титула, спорта, чести, работы, выступал с антивоенными речами в студенческих университетских кемпингах, сидел в тюрьме по обвинению в вождении автомобиля без прав, а залы, где проходили боксёрские поединки без Мохаммеда Али, пустовали…
Выступление Мохаммеда Али против войны во Вьетнаме было вызовом обществу, трусливому, лицемерному, благополучному и сытому, боксёр, по мнению власть имущих, превратился в «угрозу национальной безопасности». Действия Али, по собственному его признанию, принесли ему больше славы, чем все его победы на профессиональном ринге. Корона М. Али засверкала ещё ярче.
Тогдашний президент ВБА Боб Эванс говорил: «Али повёл себя недостойно, а чемпионом может быть человек только с великолепным, ничем не запятнанным поведением». Ну, конечно, тёмные делишки уголовника Листона ничем не мешали президенту ВБА, не осуждал он и других известных боксёров — Уильямса, который не раз попадал в некрасивые истории, претендента на титул чемпиона мира в полутяжёлом весе Фрэнка де Паула, который общался с известными полиции главарями мафии. Последнего в 1970 году допрашивали детективы Федеративного бюро расследований по поводу связей с мафией. Вскоре после этого гангстеры заманили боксёра в ловушку и расстреляли как предполагаемого предателя. Другое дело — политика. И вот явно под нажимом Пентагона Эванс спешно распорядился опубликовать список боксёров, получивших право драться за корону чемпиона. В него вошли Джерри Кворри, Флойд Паттерсон, Тед Спенсер, Леотис Мартин, Эрни Террел, Джимми Эллис (все — США), Оскар Бонавена (Аргентина) и Карл Мильденбергер (ФРГ).
В турнире претендентов Кворри победил Паттерсона, Спенсер — Террела, Бонавена — Мильденбергера, Эллис — Мартина. В полуфинале Кворри нанёс поражение Спенсеру, а Эллис — Бонавене.
27 апреля 1968 года новым чемпионом мира стал 28-летний Джимми Эллис, победивший в финале Джерри Кворри. Чемпион родился 24 февраля 1940 года в Луисвилле. На любительском ринге дважды встречался с Мохаммедом Али (К. Клеем) и одну из встреч выиграл.
Однако в этом турнире, спешно организованном ВБА, махинаторам пришлось проглотить горькую пилюлю. Белый боксёр Джордж Чувало и негр Джо Фрэзер, награждённый в 1967 году редакцией журнала «Ринг» золотой медалью как лучший боксёр года, полностью солидаризировались с Али. «Для нас Мохаммед Али был и остаётся чемпионом», — подчеркнули они в совместном заявлении. Это внесло в турнир некоторую сумятицу, а Фрэзера и Чувало поспешили наказать — их вывели из состава претендентов.
