Барбара Такман - Загадка XIV века
Посвящение в рыцарство было связано с торжественной церемонией, включавшей обряды очищения и причастия. Во время ритуала рыцарю на рукоятку меча клали какую-нибудь святую реликвию, чтобы при принесении клятвы рыцарем, когда он сжимал рукоять, его обет был услышан на небесах. Прославленный восхвалитель рыцарства Рамон Льюль, современник Людовика Святого, говорил, что «рыцарство живет в согласии с Богом».
Но, как и всякое предприятие, рыцарство не могло ограничиваться церковными наставлениями и установило собственные принципы и законы. Доблесть, мужество, сила и воинское искусство стали считаться самыми важными атрибутами настоящего рыцаря. Под влиянием куртуазности, обычаев придворного общества, рыцари становились более вежливыми, а по отношению к дамам — галантными. Грубо-примитивное отношение к женщине заменилось культом Прекрасной дамы. Непременным проявлением рыцарства считалась и щедрость, позволявшая, к примеру, сеньору призывать под свои знамена новых людей. Но щедрость, прославлявшаяся трубадурами и хронистами, надеявшимися и самим поживиться, приводила к безрассудному расточительству, а порой и к разорению.
Доблесть, мужество, сила и воинское искусство недаром считались самыми важными чертами настоящего рыцаря. Сражаться пешим или верхом в доспехах весом в пятьдесят фунтов, сшибаться на полном скаку с противником, держа горизонтально копье длиной в половину телеграфного столба, орудовать мечом или боевым топором, способным раскроить череп, или одним ударом отрубить руку, проводить полжизни в седле в любую погоду — такое времяпрепровождение было не для слабых, робких и неумелых людей.
Но как ни храбры были рыцари, неотъемлемой частью их жизни являлся страх. «Рыцари на войне постоянно испытывают страх», — писал в конце XIV столетия автор «Непобедимого рыцаря», биографического труда, героем которого являлся дон Перо Ниньо. В биографии дона Перо приведены и такие сведения: «Рыцари постоянно подвергают себя опасности, когда пускаются в приключения, которые могут стоить им жизни. А вот что ожидает их во время похода: вяленое мясо, черствый хлеб, сухое печенье, немного вина, да и то пока есть запасы, вода из меха или из повстречавшегося источника, ночлег в палатке или в наспех устроенном шалаше, сон в доспехах, враги на расстоянии полета стрелы. Едва забрезжит рассвет, побудка: „По коням! По коням!“. А бывает поспать и вовсе не удается: „Тревога! Тревога! К оружию!“ И, наконец, бой: „Стоять насмерть! Не отступать! Вперед! Тесни их! Тесни!“».
Ранения — неотъемлемая часть жизни рыцаря. В одном из сражений пущенная в дона Перо стрела «пришпилила его латный воротник к шее», но он не вышел из боя. «Несколько наконечников вражеских копий застряли в его щите, и это мешало ему больше всего». В другом сражении стрела из арбалета «пронзила ему обе ноздри, приведя его в изумление, но это замешательство длилось недолго». Он устремился вперед, получив множество ударов по голове и плечам, «отчего пронзившая ему нос стрела сотрясалась, причинив великую боль». Когда сражение кончилось, «щит дона Перо напоминал решето, меч оказался зазубренным, как пила, в его доспехах застряли сломанные наконечники неприятельских копий, и из пробитых ими отверстий сочилась кровь». Доблесть рыцарю давалась большой ценой.
Еще одним атрибутом рыцаря являлась верность сеньору, с которым рыцарь был связан клятвой — служить верой и правдой взамен на покровительство и поддержку. Такие особые отношения между сеньором и рыцарем уходили корнями в те времена, когда вассалитет был единственной формой управления государством. Но хотя рыцари и отличались преданностью сеньору и считали себя высоконравственными людьми, им ничего не стоило пойти на откровенную ложь: например, объявить себя союзниками города, к которому они подошли, а затем беспрепятственно ворваться в город и начать его грабить. При этом рыцари не считали себя обманщиками, ибо клятвы верности горожанам они не давали.
Рыцарство считалось универсальным орденом всех христианских рыцарей, транснациональной организацией, объединенной общей идеей, также, как в недалеком прошлом марксизм являлся учением рабочих всех стран. Рыцарство являлось военным союзом, в котором все рыцари полагались собратьями по оружию, хотя Фруассар, французский хронист и поэт XIV столетия, исключил из общего списка испанцев и немцев как недостаточно культурных и куртуазных.
Выполняя свое предназначение в жизни, «рыцарь обязан, — как писал в XII веке английский теолог Иоанн Салисберийский, — проливать кровь за братьев своих и отдавать за них, если потребуется, саму жизнь». Многие рыцари были готовы к этому, хотя, вероятно, больше из жажды битвы, чем из стремления исполнить долг. Радость боя была, например, присуща королю Богемии Иоанну Слепому. Он участвовал во всех европейских конфликтах, а в мирное время не пропускал ни единого проводившегося поблизости рыцарского турнира и в одном из них получил ранение, приведшее к слепоте. Впрочем, по словам подданных Иоанна, его покарал Господь, но не за то, что король снес в Праге старую синагогу, а за то, что его обуяла жадность после того, как в ее фундаменте он нашел клад и, по совету германских рыцарей, разорил гробницу святого Адальберта в Пражском соборе. Как союзник Филиппа VI Иоанн во главе пятисот рыцарей воевал с англичанами в Пикардии. В сражении при Креси он, хотя и ослеп к тому времени, настоял на своем участии в битве. Тогда двенадцать богемских рыцарей связали поводья коней и поместили королевского скакуна в середину. Тело Иоанна нашли среди его рыцарей, павших на поле боя, вместе со все еще связанными между собой лошадьми.
Участие в битвах для знатных людей являлось своего рода работой и, соответственно, возможностью обогатиться и стяжать себе славу. В мирное время, за неимением столкновений с внешним врагом, сражения с неприятелем заменяли рыцарские турниры. Такие турниры зародились во Франции, распространившись затем и в других европейских странах. Рыцарские турниры, поначалу считавшиеся боевой подготовкой к сражениям с неприятелем, постепенно обрели правила и, став регулярными, проявились в двух формах: поединке (когда два конных рыцаря сшибались посередине арены, стараясь ударом копья вышибить противника из седла) и схватке партий, в каждой до сорока человек. Противники сражались тупым оружием (копьями с плоскими деревянными наконечниками) или острым и в последнем случае могли получить ранение или даже лишиться жизни.
Турниры нередко длились недели, а в особых случаях — даже две. В день открытия рыцари разбивались на пары, затем наступало время рыцарских поединков, порой завершавшихся схваткой партий. Такие турниры привлекали множество зрителей, и не только богатых, но и простых людей. На турниры со всей округи также стекались, в надежде извлечь свою выгоду, многочисленные торговцы, шуты, проститутки и воры-карманники. Обычно в турнирах принимали участие примерно сто рыцарей, каждый с двумя оруженосцами, оружейником и шестью ливрейными слугами. Участие в турнире требовало от рыцаря специальной экипировки (стоимостью от 25 до 50 ливров) и наличие, помимо обычной дорожной лошади, боевого коня (стоимостью от 25 до 100 ливров). Рыцарь с малым достатком, потерпев поражение в поединке, мог разориться, ибо при неудаче был обязан отдать победителю своего коня и доспехи. Зато рыцарь, одержавший верх в поединке, получив эту добычу, мог ею распорядиться по своему усмотрению: оставить себе, вернуть за деньги побежденному противнику или продать на сторону.
Однако в связи с тем, что рыцарские турниры характеризовались насилием и тщеславием рыцарей, церковь и короли европейских стран выступали против их проведения — но впустую. Когда доминиканцы объявили турниры языческими и потому богопротивными представлениями, никто к ним не прислушался. Когда святой Бернар во всеуслышание заявил, что всякий, кто принимает смерть на ристалище, отправляется в ад, его угрозу оставили без внимания. Церковь приравняла смерть на турнире к самоубийству, одному из тяжких грехов, но и это не помогло. Людовик Святой осудил рыцарские турниры, а Филипп Красивый запретил их проводить в военное время, но и эти запреты не охладили пыл рыцарей, и турниры продолжали организовываться.
Нарядно одетые зрители на трибунах, флаги, развевающиеся по ветру, призывные звуки труб, парад участников рыцарского турнира, украшенные помпонами лошади, встающие на дыбы и грызущие от нетерпения удила, сверкание сбруи, переливы щитов, дамы, бросающие шарфы и отрывные рукава своим фаворитам, поклоны герольдов устроителю состязания, объявляющему правила и распорядок турнира, приветствия победителям — все это привлекало людей на рыцарские турниры, являвшиеся показателем воинского искусства и доблести рыцарей.
Но если участие рыцарей в различных турнирах, где они могли проявить свое мужество и блеснуть воинским мастерством, являлось реальностью, то куртуазная идеализированная любовь, порожденная культом Прекрасной дамы, являлась миром их грез. Это чувство понималось как любовь ради любви, как романтическая любовь, истинная физическая любовь и обязательно не связанная с надеждой обогатиться, и потому предметом этой любви выступала непременно замужняя женщина, ибо только незаконная связь не имела никакой иной цели, кроме любви.
