Маршал Балдуин - Александр III и двенадцатый век
Было очевидно, что среди некоторых представителей другого лагеря также появляются ростки более гибкого отношения к проблеме. С 1167 по 1170 год были предприняты посреднические усилия для ее разрешения. И большую роль в них сыграли цистерцианцы. Цистерцианский орден также был затронут смутой, связанной со схизмой, так же как неизбежным расхождением интересов со стороны отдельных аббатств. Даже во французских цистерцианских кругах раннее почти анонимное полное принятие политики Курии сменилось проведением более независимой дипломатии со стороны некоторых аббатств. Кроме того, была даже выработана некая позиция нейтралитета, по крайней мере в отношении самого императора. В любом случае после 1167 года деятельность цистерцианцев в качестве посредников стала заметной всем.
Однако посреднические усилия, предпринимаемые в эти годы – в это время была предпринята попытка примирения с Папой со стороны императора, возложенная им на епископа Эберхарда из Бамберга, – не достигли успеха, хотя сам по себе факт попытки переговоров важен. Так же как и Папа, Фридрих приспосабливался к новым условиям действительности. И правда, едва ли менее впечатляющей в сравнении с гибкостью Курии стала реорганизация германской канцелярии после 1170 года. Но прежде чем исследовать данные обстоятельства, необходимо обратиться к переговорам Александра III с Англией. В это время ее разрывал кризис, зародившийся в 1164 году при начале схизмы и достигший своей высшей точки в 1170 году.
Глава V
Конфликт между архиепископом Кентерберийским Томасом Бекетом и королем Англии Генрихом II возник в то время, когда Александр находился в изгнании во Франции. Поэтому он застал папу в ранние критические годы схизмы, когда поддержка западных монархов была для него действительно необходимой. Вследствие этого, поскольку Александр не мог тщательно изучить ситуацию, сложившуюся в Англии, находясь в изоляции, исследователи часто предполагали, что сдержанность Папы или, как могли бы сказать некоторые, слабость, проявленная им в урегулировании дела Бекета, проистекала из страха, что английский король отвернется от него. Несомненно, что схизма повлияла на отношение Александра как к Генриху, так и к Бекету. Тем не менее мы не можем объяснить английскую политику Папы, основываясь только на данном факте. Поскольку дело Бекета было очень сложным и затрагивало в равной степени темпераменты людей, а также принципы и направления в политике. Александр был весьма осторожен, обладал большим опытом и знал цену терпению. Бекет, при всей своей героической храбрости, в своей религиозной преданности и убежденности, что его дело являлось также делом всей Церкви, был упрям и нетерпелив. Невозможно, чтобы две столь разные персоны встретились бы лично, даже если бы не было схизмы.
Разрыв между Генрихом и Бекетом имел как сходные черты, так и несколько отличался от того конфликта, который возник между Папой Александром и императором Фридрихом Барбароссой. Он был похож в том, что затрагивал противоречивую юрисдикцию sacerdotium и regnum (священства и царства) и, таким образом, хотя и рассматривался, очевидно, как локальная проблема, был показателен для всей Европы. Конфликт Генриха II с Бекетом отличался тем, что в нем отсутствовали какие-либо ссылки на универсализм или мировую власть, имперскую или папскую, что могло быть охарактеризовано, по крайней мере в теории, континентальным разногласием. В английском споре также не поднимался специфический вопрос о светской власти. Он был отличен и в том, что хотя отношения между Англией и папством были, к сожалению, натянутыми, кроме краткого периода времени, нормальные церковные отношения не были разорваны.
Как в Германской империи, где император все еще заявлял о своих претензиях на контроль над германской Церковью, так и король Генрих II предложил передать ему управление церковными делами в Англии, Церковь на территории которой существовала со времени норманнского завоевания и была только частично затронута более поздними постановлениями. Он также или его советники, все еще оставались верны представлению о королевстве как о квазирелигиозном государстве, правитель которого прошел через обязательное помазание на царство и должен заботиться обо всех своих подданных, духовенстве и мирянах без существенной разницы.
Наряду с традициями были и инновации. Кроме Сицилии, ни одна западная монархия не продвинулась столь далеко в централизации государства, как Англия. Именно в это время английская монархия стремилась проводить судебные реформы, которые заметно расширяли ее юрисдикцию. Кроме того, норманнское завоевание привело к тому, что Англия оказалась открыта влиянию континентальной Церкви, которая укрепила связь между английской Церковью и Римом. В Англии, так же как в других частях Европы, церковные суды рассматривали большое количество дел, таким образом увеличивая сферу действия канонического права. Поэтому, когда римская Церковь в эпоху Грациана переживала процесс консолидации и расширения судебной процедуры, английская монархия действовала схожим образом. Таким образом, хотя термины «Церковь» и «государство» вводят в заблуждение, когда их используют применительно к Средним векам, дело Бекета довольно хорошо напоминает современную концепцию церковно-государственного спора.
Томас Бекет как архидиакон сначала был товарищем архиепископа Теобальда Кентерберийского, и именно благодаря Теобальду король Генрих назначил его королевским канцлером. Затем, 27 мая 1162 года, Бекет был назван преемником Теобальда. Хотя выборы архиепископа монахами Кентерберийского монастыря были проведены в соответствии с каноническим правом и особыми процедурами, они, без сомнения, выразили волю короля. Генрих II, возможно, надеясь сохранить контроль над английским церковным управлением, которым обладали его предшественники, представлял, что объединяя в одном человеке должности канцлера и архиепископа, ему будет легче достичь этой цели. Складывавшиеся отношения между Бекетом и его сувереном указывали на то, что так и будет.
Будучи посвященным в сан, Томас полностью отдался своим обязанностям со свойственной ему энергией, но с новой целеустремленностью. Преданность, с которой он прежде служил королю, теперь приберегалась для Церкви. Важным в отношении исследования дела Бекета является тот факт, что рутинные обязанности, которые он должен был выполнять как архиепископ, привели его к контактам с римской Церковью и к осознанию своего действительного положения, о котором он ранее не задумывался. Томас стремился получить паллий от Александра III, который представил этот символ своей юрисдикции посланникам Бекета в Монпелье, где он нашел убежище. В 1163 году Томас присутствовал на Соборе в Туре, где, стоит напомнить, избрание Александра Папой получило официальное признание со стороны Англии и Франции. На этом Соборе Папа Александр отдал особые знаки чести и уважения архиепископу Кентерберийскому. Возвратившись в Англию, укрепленный, без сомнения, полученным в Туре опытом, Бекет поставил вопрос о восстановлении давно потерянной собственности, принадлежавшей архиепископскому престолу. В этот период времени, до января 1163 года, он снял с себя полномочия королевского канцлера. Очевидно, Бекет почувствовал, что обязанности архиепископа были несовместимы с той важной ролью, которую играл канцлер в светском управлении. Король был искренно разочарован.
Именно тогда Генрих II созвал королевский Собор в Вестминстере в октябре 1163 года и объявил о мерах, которые должно было принимать в отношении «felonous» или «criminous» (преступных) клириков, то есть членов духовенства, виновных в нарушении закона. Король, следует заметить, не поставил под вопрос право церковных судов рассматривать подобные дела. Но он настаивал на том, что более мягкие наказания, назначаемые церковными судами, позволяли большому количеству преступников избежать достойного наказания. Поскольку данному вопросу впоследствии было суждено сыграть ключевую роль в разногласиях короля с Томасом Бекетом, необходимо заострить внимание на определенных проблемах. Прежде всего, средневековая концепция «духовенства» в XII веке включала не только епископов, священников и монахов, но также большое количество людей, которые занимали различные административные посты или исполняли незначительные религиозные функции. Многие из них являлись лишь диаконами или подъячими, или священниками более низкого ранга. Церковные суды обычно не налагали телесных наказаний, кроме порки в редких случаях. Лишение церковного сана и заточение в строгом монастыре были максимально строгими приговорами, выносившимися церковными судами. Для священника, занимающего высокую должность, и для менее значительного клирика, ведущего какую-то активную деятельность, это наказание, если накладывалось полностью и если срок заключения был долгим, могло быть чрезвычайно серьезным. Однако оно не применялось часто. В любом случае, король посчитал существующую процедуру неудовлетворительной и нуждающейся в исправлении.
