Сергей Шокарев - Повседневная жизнь средневековой Москвы
Совершенно особый статус имела Тверская улица — главная дорога на Тверь и Новгород. Уже в Средние века она приобрела положение самой парадной улицы города, в связи с чем и носила второе наименование — Царская. По Тверской въезжало в Москву большинство западноевропейских посольств, и на ней организовывались их парадные встречи. Например, прибывавшее из Смоленска в 1678 году польско-литовское посольство специально провезли лишних 15 верст вокруг Москвы, чтобы оно въехало в город по Тверской дороге. «По длинной и широкой улице, — пишет находившийся в его составе Б. Таннер, — была расставлена пехота, а на площади — конница, встретившая нас разными приветственными звуками». Тот же автор сообщает, что Тверская и в пределах Земляного города была замощена бревнами, правда, «неудобными для езды в экипажах». За стрельцами и иными служилыми людьми, стоявшими в парадных одеждах вдоль улицы, толпился московский люд, желавший посмотреть на редкое и красивое зрелище — въезд посла со свитой в окружении почетного караула пышно одетых дворян. «Народу вышло на улицы столько, сколько могли они поместить; прочие глядели из окон, с карнизов и с крыш в таком множестве, что я дивился, как под такой массою не развалились дома, выстроенные только из дерева. В числе зрителей было немало и девиц, постаравшихся приукрасить себя для въезда послов», — вспоминал Таннер{91}.
К Тверской улице из Воскресенских (Неглиненских, Львиных) ворот Китай-города вел сооруженный в 1602 году каменный мост «з зубцы», под которым была устроена мельница. Планы Москвы конца XVI—XVII века изображают этот мост с пятью (реже — шестью) арками. Он представляется весьма солидным сооружением, гораздо более основательным, чем мост через Неглинную от Троицких ворот Кремля к Кутафьей башне.
За мостом по берегу Неглинной тянулись торговые ряды: с правой стороны — Мучной, Хлебный и Солодовенный, с левой — Обжорный. О последнем историк Москвы А.А. Мартынов пишет: «Здесь были лавки со съестными припасами, приготовленными в пищу, которые тут же и потреблялись простым народом. Из дел Камер-коллегии узнаём, что в харчевнях и пирожных народ теснился с утра до ночи… Печи в иных харчевнях устраивались без труб, а дым выходил из окна. Издревле место это было очень людное»{92}.
Вероятнее всего, харчевников, ранее сидевших «в каменных лавках» на самой Красной площади, «для уличного простору» определили на Неглинную царским указом 1626 года, содержавшим строгое предписание: «…А есть им варить из колодезя, для чистоты выкопав колодезь в горе, к Самопалному ряду, а из Неглиненской воды есть им не варить»{93}. Мы не знаем, соблюдался ли этот запрет; однако нет сомнений в том, что место было весьма популярным, — при раскопках на Манежной площади на месте Обжорного ряда был обнаружен значительный слой костей животных, которые посетители харчевен, обглодав, бросали под ноги.
В непосредственном соседстве с этим шумным местом находился женский Моисеевский монастырь, который также именовался «у Богаделен» или «у Житной решетки». С другой, северной, стороны к его стенам вплотную подходили дома стрелецкой слободы. Эта обитель имела интересное происхождение и особую специфику. В 1600 году царь Борис Годунов призвал из Пскова трех «стариц-мирянок» для устройства в Москве богаделен, согласно «псковскому благочинию». Так был создан монастырь, в богадельне которого содержались «нищие миряне»{94}.
Поставленный в самом центре торговой Москвы, у большой проездной дороги, Моисеевский монастырь задумывался как один из первых в городе центров призрения и благотворительности. Первоначально обитель была деревянной, каменный соборный храм во имя Боговидца (пророка) Моисея возвели в середине XVII века. В 1690 году известный зодчий Яков Бухвостов с товарищами выстроил каменные кельи. В 1709 и 1737 годах монастырь сильно пострадал от пожаров, а в 17б5-м был упразднен. Спустя 22 года храм и богадельни разобрали, а на месте обители и кладбища появилась Моисеевская площадь.
При раскопках на Манежной площади весной—летом 1995 года некрополь Моисеевского монастыря был вскрыт и исследован. На сравнительно небольшой территории находились более шестисот расположенных в четыре яруса погребений XVII — начала XVIII века, на которые приходилось всего 30 надгробий; останки лежали в деревянных гробах и долбленых колодах, а одно тело было даже завернуто в бересту. Примечательно, что 25 тел оказались мумифицированными. Из общего числа похороненных мужчины составляли лишь треть, поскольку монастырь был женским. По остаткам одежды удалось определить, что один из погребенных был стрельцом, очевидно, жителем соседней стрелецкой слободы. Его внешний облик можно представить по антропологической реконструкции, выполненной Г.В. Лебединской. Ею сделана и реконструкция облика одной из женщин, при этом удалось восстановить даже прическу — косы, уложенные вокруг головы{95}. После исследования останки были перезахоронены на кладбище при церкви Святителя Иннокентия митрополита Московского в Ракитниках. Из некрополя Моисеевского монастыря в собрание Музея археологии Москвы поступила обширная коллекция предметов: 70 нательных крестов, 65 ставившихся в гроб сосудов с миром, шитые покровы, четки, пуговицы, пряжки, бусины.
За Моисеевским монастырем по левой стороне улицы тянулись дворы стрелецкой слободы, а по правой, за торговыми рядами — владения вельмож. В XVII веке на Тверской располагались дворы князей и бояр Д.М. Черкасского, В.В. Голицына, Ю.А. Долгорукого, И.Б. Троекурова, Г.Г. Ромодановского и других, многие из которых прославились как крупные государственные или военные деятели.
В середине улицы на правой стороне располагался мужской Воскресенский Высокий монастырь, именовавшийся также «у Золотой решетки». В 1651 году он был отдан под подворье любимого царем Алексеем Михайловичем Саввино-Сторожевского монастыря. В 1691 году здесь был возведен каменный храм во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» с приделом преподобного Саввы Сторожевского. Подворье просуществовало до Октябрьской революции 1917 года. В 1905—1907 годах здесь по проекту архитектора И.С. Кузнецова было построено новое здание в неорусском стиле. Ему посчастливилось уцелеть во время реконструкции Тверской улицы в 1937—1938 годах — подворье пожалели как памятник архитектуры и передвинули на 50 метров вглубь двора.
Между Тверской и Никитской в XVII веке также проживали в основном знатные домовладельцы. Исключение составляют дворы ремесленников и торговцев тяглой Новгородской сотни, находившиеся в конце улицы, неподалеку от Тверских ворот Белого города. Приходской церковью сотни был храм Николая Чудотворца в Гнездниках. Москвоведы не пришли к единому мнению относительно того, кем были эти загадочные «гнездники» и что они изготавливали — литейные формы или стрелы (стрелы считали «гнездами» — полными колчанами). Другая ремесленная слобода между Тверской и Никитской, также тяглая, именовалась Устюжской полусотней. По-видимому, первоначально жители данных слобод были выходцами из Новгорода и Устюга.
Между Тверской и Никитской располагался Успенский Вражек, известный по упоминанию о взрыве пороха на дворе Алевиза Фрязина в 1531 году. На Вражке еще в XVI веке стояли два храма — Воскресения Словущего и Успения Пресвятой Богородицы. В 1620 году к ним добавился храм Пророка Елисея, сооруженный по распоряжению патриарха Филарета в память об освобождении из плена и окончании русско-польской войны, поскольку встреча предстоятеля с сыномцарем и московским народом произошла 14 июня, на память пророка Елисея. Храм имел приделы Святого мученика Иустина Философа (1 декабря, в день его памяти, было заключено русско-польское перемирие) и Иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» (в ознаменование радости тюремных сидельцев, освобожденных в честь прибытия владыки в Москву). Ближе к стене Белого города располагалось торговое Шведское подворье, которое начало действовать с 1630 года согласно условиям Столбовского мира (1617). Каменное здание подворья выстроили в 1685 году. Здесь жили не только торговые, но и дипломатические представители Швеции. Аналогичный русский торговый двор в Стокгольме был создан в 1630-х годах.
Опричные земли
При введении опричнины (1565) Иван Грозный первоначально забрал в свой удел часть Москвы от Никитской улицы к югу, вплоть до Москвы-реки, а позднее расширил опричную территорию до Неглинной. Возможно, что уже к середине XVI века западная часть Москвы приобрела социальную и экономическую специфику — здесь располагались многочисленные дворцовые слободы, в том числе и кормовые, и ее выбор Иваном Грозным для своей резиденции и размещения опричников определялся чисто прагматическими причинами.
