Коллектив авторов - От царства к империи. Россия в системах международных отношений. Вторая половина XVI – начало XX века
Россия пыталась договориться с европейскими государствами о совместной борьбе против Порты, снаряжая посольства в Европу с сообщениями о заключении Андрусовского перемирия. В наказы послам были включены призывы ко всем христианским государствам заключить союз против Османской империи, и подчеркивалась необходимость вызволить греков и всех христиан из-под турецкого ига[258].
Формально посольства снаряжались, чтобы довести до сведения европейских государей новость о победе, одержанной над Речью Посполитой. До 1667 г. русское государство не предпринимало подобных акций – в Европу отправлялись посольства в основном с целью сообщить монархам наиболее могущественных держав о вступлении на русский престол нового царя. Так было в 1645 г., в связи с началом царствования Алексея Михайловича. Некоторым исключением стали дипломатические акции в 1634 г., когда Россия поставила европейские государства в известность о завершении Смоленской войны, и в 1653–1654 гг., когда Москва направила в ряд европейских столиц гонцов с сообщением о начале войны с Речью Посполитой.
Теперь Россия, предлагая создать антиосманскую коалицию, стремилась добиться, чтобы на международной арене признали результаты русско-польской войны. Хотя до договора о Вечном мире было еще далеко, Москва явно рассчитывала закрепить достигнутый успех. В этом плане имеющиеся возможности были оценены ею вполне реалистично. Вместе с тем Россия преувеличивала степень готовности европейских стран заключить направленный против Порты союз.
Достаточно хорошо ориентируясь в расстановке сил на международной арене, московские власти сочли нужным послать своих уполномоченных в государства, которые играли ведущую роль в габсбургской и антигабсбургской коалициях. В мае-июне 1667 г. были снаряжены посольства, посетившие несколько стран – Испанию, Францию, Соединенные Провинции, Англию, Данию, Швецию, Бранденбург, Венецию, Австрийскую монархию. Примечательно, что в 1667 г. Россия обращалась к тем же государствам, к которым в 1665 г. обращался Леопольд I.
И царь, и император просили о помощи Англию, Францию, Швецию, Испанию. Правда, остается неясным, располагали ли в Москве информацией о попытках Леопольда I создать антиосманскую коалицию[259]. Вместе с тем круг государств, в которых побывали представители Москвы, был значительно шире, чем в 1645 г. В 1667 г. в Венецию поехал Т. фон Келлерман – второй раз после визита туда посольства в 1656 г. В Испанию был отправлен П. И. Потемкин, что положило начало дипломатическим контактам Мадрида с Москвой. На обратном пути он также посетил Францию.
Русским уполномоченным предписывалось поставить вопрос об участии в русско-польских мирных переговорах в качестве посредников представителей ряда стран: Австрийской монархии, Испании, Дании, Бранденбурга, Франции, Англии, Швеции. Предложение было сделано и государствам, принадлежавшим к антигабсбургской коалиции. Все, кроме Испании, выразили согласие стать посредниками при урегулировании русско-польских отношений. Конечно, это не означало, что перечисленные державы были готовы реально принимать участие в переговорах.
По-настоящему и сама Россия не собиралась воспользоваться их услугами, так как чувствовала себя достаточно уверенно для решения мирных переговоров самостоятельно. Тем не менее в силу разных причин Россия считала нужным бросить пробный камень, выразить свое лояльное отношение к европейским монархам. К тому же перемирие было заключено на длительный срок, и вопрос об отправке послов в Москву уже не стоял ни перед одним европейским государем.
В роли посредника, как и прежде, согласился выступить Леопольд I. Его согласие носило неформальный характер: в сложившейся расстановке сил влияние Австрийской монархии на Речь Посполитую выросло. Однако отношение Леопольда I к войнам Речи Посполитой, России и Османской империи было неоднозначным.
С одной стороны, Империя была заинтересована в установлении мира между Москвой и Варшавой для участия русских и поляков в борьбе против Османской империи[260]. Как и прежде, речь шла об ослаблении османского натиска на Европу в случае завершения Кандийской войны, о возможном отказе Порты от нападения на Венгрию и Морею притом, что угроза такого нападения усиливалась. Войны Речи Посполитой и России с султаном позволяли императору продолжать воевать с Францией, не отвлекаясь на борьбу с османами. С другой стороны, он сильно рисковал – если в польско-турецкой войне Речь Посполитая потерпит поражение, то турки могут направить основные силы в Трансильванию, создав непосредственную угрозу Империи.
На активизацию Яном Казимиром и Алексеем Михайловичем борьбы с турками надеялся и папа римский Александр VII, считавший осман худшими врагами католиков[261]. Вслед за Леопольдом I он выражал радость по поводу завершения русско-польской войны.
Вместе с тем в 1667 г. в повестке дня вновь оказался вопрос о судьбе польского престола. К 1667 г. Людовик XIV, шведский король Карл XI, курфюрст бранденбургский Фридрих-Вильгельм I, изменивший позицию и присоединившийся к антигабсбургской коалиции, делали ставку на кандидатуру принца Конде, а также пфальцграфа Нейбургского. Против них выступали папа и Леопольд I. Папа поддерживал Михаила Вишневецкого, а император не мог предложить своего претендента на престол, но был готов сделать достаточно много, чтобы француз не прошел.
В 1667 г. Россия вновь после попытки 1656 г. выдвинула своего ставленника – царевича Алексея Алексеевича. Алексей Михайлович пытался заручиться поддержкой в этом вопросе со стороны Австрийской монархии и Испании, рассчитывая, что обе ветви Габсбургов не желали упрочения позиции Франции в Речи Посполитой. Ордин-Нащокин (вероятно, памятуя о Виленскихпереговорах 1656 г.) поддерживал избрание царевича на польский престол, полагая, что таким образом удастся добиться возвращения русских земель[262].
Московские власти надеялись, что Леопольд I, испанский король Карлос II и даже венецианский дож Доменико II Кантарини окажут дипломатическую поддержку России при решении вопроса о варшавском троне в обмен на помощь, которую Россия предоставит Австрийской монархии и Испании (а возможно, и Венеции) в борьбе с османами. При этом Москва сильно преувеличивала османскую угрозу этим странам и готовность императора вести активную борьбу с Портой. Если в 1656 г. московские власти действовали, главным образом рассчитывая на свои связи с литовской аристократией, то теперь, хотя эти связи восстановились, речь шла в основном о возведении русского царевича на престол при содействии стран габсбургской коалиции. Но Москва явно переоценивала свою роль на международной арене.
Переговоры в Вене вел И. А. Желябужский. Как позволяют судить источники австрийского происхождения, царь обещал предоставить Австрийской монархии несколько миллионов гульденов и 40 тыс. чел.[263] Так как русские послы часто блефовали, называя завышенные суммы и преувеличенную численность военного контингента, вполне возможно, что о таком блефе речь идет и в данном случае. Как доносил Людовику XIV французский посол в Речи Посполитой Безье, «царь предлагает такие большие силы и деньги, что они точно превосходят возможности и выходят за пределы воображения других претендентов»[264].
Во время аудиенции у Леопольда I Желябужский обсуждал возможность заключения брака между царевичем и одной из австрийских принцесс. В статейном списке, поданном им по возвращению в Москву, отмечалось, что император намерен просватать свою сестру за царевича Алексея Алексеевича[265]. Но на самом деле желаемое выдавалось за действительное – никаких намерений у императора скрепить свои связи с Россией брачными узами не было. В Вене не желали, чтобы Россия упрочила свои позиции за счет Речи Посполитой. Известия о матримониальных планах Москвы дошли до Римской курии, которая вновь поддержала русскую кандидатуру при условии, что царевич примет католичество[266].
И в Испании посольство стольника П. И. Потемкина, как свидетельствует испанский отчет о переговорах, также ставило перед Карлосом II вопрос о поддержке Габсбургами русской кандидатуры на польский престол. Хотя намекалось, что царевич может перейти в католичество, русские не собирались выполнять это условие. Скорее всего, об этом упоминалось в дипломатических целях – формально вопрос предстояло решать собравшимся в Москве патриархам[267]. При переговорах с русской стороны давалась гарантия, что Россия и Речь Посполитая не будут объединены в одно государство. По одной из версий, Потемкин добивался, чтобы Филипп IV просил Леопольда I выдать свою сестру за русского царевича.
Вновь подчеркивалась готовность России в качестве платы за оказанную поддержку предоставить Габсбургам миллионы гульденов и 40 тыс. чел. – тогда и деньги, и войска Австрийская монархия и Испания поделили бы между собой. Были названы те же нереальные цифры, что и при переговорах с императором; однако в Мадриде это предложение не было воспринято всерьез – перспектива вступления Романова на польский престол вызывала у испанцев, как и у императора, большие опасения[268].
