Михаил Погодин - Древняя русская история до монгольского ига. Том 1
Брячислав напал на Новгород, пленил многих жителей и захватил богатую добычу. Ярослав догнал полоцкого князя на обратном его пути около реки Судомы и победил, однако же дал ему в придачу к прежней волости Витебск и Усвят (1021). Норманны рассказывали, что Эймунд и Рагнар успели захватить здесь в плен Ингигерду, ехавшую к мужу, выждав ее в засаде, чем и содействовали к заключению мира между князьями. Первый получил себе в управление северо-западную область с обязанностью охранять пределы Русской земли с этой стороны.
Вскоре за этой войной, Ярослав должен был защищаться от брата своего Мстислава, князя тмутораканского, который, один из всех сыновей Владимира, еще оставался в живых, кроме Судислава, княжившего, вероятно, в Пскове.
Мстислав, истинный витязь в норманнском духе, стал ужасом всех своих соседей около Черного моря. Прежде всего, он помог грекам уничтожить Хозарскую державу в Тавриде. Потом ходил он на соседних с Тмутораканью касогов (1022). «Зачем губить нам воинов, предложил ему касожский князь Редедя, сразимся лучше мы двое, и не оружием, а борьбою. Одолеешь ты — и возьмешь мои владения, мою землю, жену и детей; а если я одолею, то возьму все твое». Мстислав согласился. Они схватились, боролись долго и крепко, тмутораканский князь начал изнемогать. «Мать Пречистая Богородица, воскликнул он, помоги, я выстрою тебе церковь», и, напрягши все мышцы, стиснул Редедю и ударил оземь, вынул нож и зарезал. Потом овладел всей землей его, взял жену и детей, ставших родоначальниками некоторых нынешних дворянских фамилий, обложил жителей данью и возвратился в Тмуторакань, где и заложил церковь Св. Богородицы, которая стояла там еще при жизни летописца.
Но Мстиславу хотелось больше земель из отцовского наследства. Он пошел на Киев, взяв с собою хозар и касогов (1023). Киевляне не пустили его, однако же, к себе, хотя Ярослава не было тогда дома: он уезжал в Новгород, а оттуда должен был отправиться в Суздальскую землю, где возмутился народ вследствие голода: волхвы пустили там молву, что старые бабы держат припасы. Народ принялся их избивать, и насилу Ярослав успокоил людей Божиим страхом. Казнил одних волхвов, а других разогнал. За житом послали Волгой купцов в Болгарию, которые привезли всего вдоволь, и народ ожил.
Чтоб отбиться от своего нового врага, Ярослав должен был возвратиться в Новгород, и искать помощи там, где находил ее отец его и прочие князья, во всяком случае нужды, — у норманнов. Ждать долго они себя не заставляли, было бы готово золото, серебро и паволоки за их ратную службу. И приплыл скоро к Ярославу Якун Слепой в золотом плаще со своей дружиной. Снарядившись, пошли они на Мстислава, который встретил их у Листвена, недалеко от Чернигова. С вечера исполчил он дружину, поставив северян в середине против варягов, а сам с нею по крыльям. Ночью вдруг поднялась гроза, и пошел дождь. «Пойдем на них», закричал удалой князь, и, под ударами грома, при блеске молнии, воины сразились. Северяне сошлись с варягами, но где же было им устоять против опытной в боях руки норманнского племени! Ярославовы варяги одолевали и «трудишася, секуще север», говорит летописец, но подоспел сам Мстислав с дружиной своей, навалился на варягов и сломил их полк. А между тем буря продолжалась, оружие блистало, освещавшееся вдруг молнией, гром гремел, и сеча была сильна и страшна. Ярослав увидел, что берет не его сила, и бежал вместе с Якуном, который оставил на месте сражения свою златотканную одежду. На рассвете Мстислав, осматривая поле, усыпанное трупами, сказал: «Как мне не радоваться? Здесь лежит северянин, здесь варяг, а дружина моя цела».
Однако же он не хотел низложить Ярослава совершенно: он послал звать его, как старшего брата, в Киев, «а мне буди сия сторона». Но Ярослав не смел ему верить и прислал в Киев только мужей своих, а сам, только через три года, со вновь набранными воинами, появился в своей столице. Под Городцом братья разделили Русскую землю, назначив границей между собою Днепр (1026), «и начаста жити мирно, в братолюбстве, и уста усобица и мятеж, и бысть тишина велика в земли года три».
На четвертый год Ярослав, верный норманнской природе, в нем обновленной, начал продолжение походов на соседние племена, пошел воевать дальше и дальше.
В 1030 году ходил он и взял Бельз; потом далее на чудь, обложил ее данью и поставил город Юрьев (Дерпт), куда должна была собираться дань с окрестного поморья.
В 1031 году ходил он вместе с Мстиславом на Польшу, которая только что лишилась своего славного Болеслава и раздиралась междоусобиями. Воспользовавшись ими, братья опять заняли города Червенские, долго воевали Лядскую землю и привели много пленников, которых разделили между собою. Доставшихся на свою долю Ярослав посадил близ Киева по реке Реи, поставив на ней несколько городов.
Этот поход был последним для храброго Мстислава. Выйдя на охоту, он разнемогся и умер, вскоре после единственного своего сына Евстафия, и вся власть его досталась Ярославу, который сделался, как Владимир, самовластцем почти всей Русской земли (1036).
Новгород отдал он тогда сыну Владимиру, которому исполнилось 16 лет, а епископом назначил Луку Жидяту, для чего нарочно туда и ездил. Тогда же, вероятно, раздал он города и прочим сыновьям, а брата Судислава, оклеветанного, засадил в темницу в Пскове (1036), где он и оставался во все продолжение Ярославовой жизни.
В отсутствие его печенеги опять набежали на Киев. При первом известии Ярослав собрал войско, словен и варягов, и поплыл на помощь к своей столице. Печенегов было без числа. Ярослав исполчил дружину, поставив в середине норманнов, на правом крыле киевлян, на левом новгородцев. За городом произошло кровопролитное сражение, и только к вечеру одолел киевский князь. Печенеги разбежались во все стороны, и многие потонули в Сетомли и других реках.
На месте сражения в следующем году (1037) заложил Ярослав великую церковь Святой Софии, наподобие константинопольской, а Киев обвел каменной стеной, для защиты от вражеских набегов, с Золотыми воротами, ветхие останки которых видны еще и теперь.
Надолго отразив дикарей, Ярослав опять принялся ходить на норманнский промысел, раздвигая более и более пределы Русской земли. В 1038 г. на ятвягов, в 1040 на Литву, в 1041 на мазовшан в ладьях, в 1042 старший сын его Владимир ходил из Новгорода на ямь, чудское племя, на юге нынешней Финляндии.
В 1043 году отправил Ярослав сына, снарядив многочисленное войско, на Царьград, к старинной любимой цели русских князей, оставленной в покое после принятия христианской веры и начавшегося родства с греческими императорами. Молодому Владимиру, пылкому и храброму юноше, захотелось, видно, отличиться в предприятии славном, на войне опасной и выгодной, с врагами знаменитыми, и он выпросил у отца его могучую, испытанную дружину, чтобы вместе с нею добыть славы и богатства.
Предлогом послужила обида, причиненная в Константинополе русским купцам, среди которой был убит один знатный русин. Норманны из-за моря явились верными помощниками. С полуночных стран Океана, говорят греки, прибыло в Киев множество воинов. Возглавить поход Ярослав поручил Вышате. В легких однодеревках поплыли витязи под Царьград по знакомому пути. Император Мономах, узнав о несущейся на него грозе, тотчас послал послов навстречу Владимиру, просить, чтобы он отложил оружие, и, из пустой причины, не нарушал долговременного мира. Владимир, которому хотелось войны во что бы то ни стало, осрамил послов и отпустил назад с высокомерным ответом. Константин должен был готовиться к обороне. Всех русских купцов, равно как и единоплеменных с ними воинов, которые служили его телохранителями, он выслал из столицы во внутренние области, и сам со всем греческим флотом двинулся в море; конница пошла берегом. Русь уже подплыла к самому проливу и остановилась у Фара. Противники выстроились, но никто не хотел начинать сражения. Император перед вечером отправил вторичное посольство с предложением о мире. Владимир опять принял послов с презрением и потребовал по три фунта золота на всякого своего воина, чего и в половину не получил сам вещий Олег. Такого нелепого требования греки, разумеется, исполнить не могли и решили сразиться. На другой день отправили они три галеры ударить на неприятеля и вызвать его в открытое море. Начальнику их удалось проникнуть в середину русских судов и пустить греческий огонь; семь ладей он сжег, одну пленил, одну затопил. Русь снялась с якорей, выплыла на простор, как вдруг, ей на беду, подул ужасный восточный ветер. Поднялась буря. Море взволновалось, и все ладьи русские разметало: одни, опрокинутые, пошли ко дну, другие выброшены были на берег, иные унесены в открытое море. Княжеский корабль был потоплен, так что Владимира едва спас воевода Ярослава Иван Творимирич, приняв его к себе на корабль. На берегу собралось руси до шести тысяч, которым ничего не оставалось делать, как возвращаться сухим путем. Из княжеской дружины никто не хотел им сопутствовать. «Я иду, сказал Вышата, жить ли, умереть ли с товарищами», и покинул свой корабль.
