Иоахим Гофман - Власов против Сталина. Трагедия Русской освободительной армии, 1944–1945
Если создание 1-й и 2-й дивизий РОА было действительно воплощено в реальность, то 3-й дивизии – немецкое название: 700-я п. д. (рус.) – командир генерал-майор Шаповалов, начальник штаба полковник Высоцкий-Кобзев, не удалось выйти за пределы подготовительной стадии [158]. Фактически существовал только штаб дивизии. Правда, 12 февраля 1945 г. наготове были 10 тысяч добровольцев [159]. Предпринимались уже и усилия по получению учебного оружия. Ручательством тому, что эта дивизия при более благоприятных обстоятельствах была бы сформирована за короткое время, являлся командир дивизии, значительная, но в то же время мало известная фигура Освободительной армии. Шаповалов, сын бедного крестьянина, родившийся в 1901 г. в Новостровенке под Курском[26], принадлежал к высокопоставленным командирам, обязанным своим возвышением только Красной Армии [160]. В 1937 г. он, тогда начальник штаба укрепрайона под Владивостоком, был арестован, и из него «под неслыханными пытками выдавили признание». Однако после 8-месячного заключения в тюрьмах НКВД и все новых пыток он внезапно оказался на посту начальника артиллерийского училища в Севастополе. С 1939 по 1941 год Шаповалов учился в Военной академии имени Фрунзе, в августе 1941 г. был командиром 320-й стрелковой дивизии, сформированной им под Феодосией, затем временно командовал моторизованной группой под Керчью и, наконец, с 30 июня 1942 г. был командиром 1-го отдельного стрелкового корпуса, элитной части Северокавказского фронта, которая сначала вела береговую оборону от Благовещенской до Лазаревской на Черном море, но 30 июля 1942 г. была привлечена на оборону Кубани и вскоре после этого разгромлена под Армавиром. Будучи уже на основе личного опыта бескомпромиссным противником сталинского режима, Шаповалов 14 августа 1942 г. под Ярославской сдался в плен немецкой 16-й моторизованной пехотной дивизии, чтобы «активно участвовать в борьбе с ненавистным ему правительством Сталина и с существующей в Советском Союзе системой». Видимо, он больше не узнал, что Президиум Верховного Совета и Совет Народных Комиссаров СССР еще присвоили ему 1 октября 1942 г. звание генерал-майора [161]. Это повышение произошло при явном незнании того факта, что Шаповалов давно перешел на сторону немцев и что с начала сентября 1942 г. среди советских войск на Кавказе циркулировали листовки с его обращением, которые, как сообщали офицеры-перебежчики, были «очень действенными» и обсуждались «даже в высших офицерских кругах» [162].
Наряду с несколькими армейскими частями и тремя дивизионными штабами, из сухопутных войск командованию РОА были подчинены запасная бригада и офицерская школа, а также – хотя и не в тактическом отношении – противотанковая бригада. Это соединение [163] сыграло в Освободительной армии роль особой ударной группы. Оно было создано с санкции Власова, по приказу организационного отдела Генерального штаба сухопутных войск, генералом добровольческих частей, в виде 4 отдельных противотанковых дивизионов, чтобы доказать боеспособность Освободительной армии и тем самым ускорить ее формирование. Каждый из дивизионов под номерами 10, 11, 13 и 14 (12-й состоял из кавказцев) подразделялся на 3 противотанковые группы и 30 истребительных команд [164]. Численность одного дивизиона составляла 35 офицеров и 275 рядовых, так что противотанковая бригада как таковая состояла из 140 офицеров, 1100 унтер-офицеров и солдат и имела по штату более 1200 штурмовых винтовок и 2400 фаустпатронов – оружие, которое особенно нравилось русским солдатам своей простотой в обращении. Формировавшийся с 1 февраля 1945 г. в Мюнзингене 10-й противотанковый дивизион удалось уже в начале второй половины месяца включить в состав 9-й армии (группа армий «Висла») на Восточном фронте, 11-й противотанковый дивизион последовал за ним в конце марта, формировавшиеся в учебном военном лагере Дёбериц (III военный округ) с 8 марта 1945 г. 13-й и 14-й противотанковые дивизионы были подготовлены в начале апреля [165]. Каким духом обладала бригада, составленная из отобранных добровольцев и руководимая «удалыми молодыми власовскими офицерами» [166], выявилось, когда немецкие части отняли у 13-го и 14-го противотанковых дивизионов 8 апреля 1945 г. большую часть их штурмовых винтовок. Русский командир майор Второв не медля вернул себе со своими людьми часть вооружения. Дело дошло до драки с немецкими офицерами, майор был задержан 729-м отделом тайной полевой полиции и отпущен из тюрьмы в Нойруппине лишь после вмешательства шефа 15-й инспекции ОКХ подполковника Ханзена [167].
В трудных условиях происходило в Мюнзингене формирование запасной бригады РОА, по немецкой терминологии – учебно-запасной бригады [168], задача которой состояла в том, чтобы подготовить дополнительных добровольцев из лагерей военнопленных к их будущему использованию в частях РОА. Как запасная часть мобильных соединений Освободительной армии бригада получила структуру в соответствии со своим многообразным назначением. У командира, полковника Койды, было по помощнику в вопросах обучения и материального оснащения. Начальником штаба был подполковник Садовников. Кроме того, из высших офицеров к бригаде принадлежали полковники Трофимов и Скугаревский. Командиром саперного батальона был майор Полницкий, который в апреле вместе с другими офицерами и солдатами стал жертвой американского воздушного налета. Согласно организационной схеме, запасная бригада имела следующую структуру: штаб, 1 взвод полевой жандармерии и оркестр, 1-й полк (штаб, 3 батальона, 1 батарея с орудиями калибра 75 мм, 1 танковая рота, 1 кавалерийский взвод), далее 1 артиллерийский дивизион, 1 моторизованный батальон, 1 батальон, оснащенный «фаустпатронами, 1 кавалерийский эскадрон, 1 батальон связи, 1 саперный батальон, 1 батальон артиллерийско-технического снабжения, 1 школа младших командиров, 1 батальон выздоравливающих. Правда, оружие и техника, очевидно, были в наличии лишь в малом количестве, с большим трудом удавалось обеспечить солдат также самым необходимым обмундированием и сапогами. Но бригада в кратчайший срок была все же доведена до численности 7 тысяч человек, и можно было начать обучение. Если материальное положение запасной бригады РОА в целом оставалось достойным сожаления, то моральное состояние было на высоте. Это проявилось после убытия из Мюнзингена, когда солдаты, несмотря на большие лишения и трудности, проявили такую меру дисциплины и организованности, что заслужили самую высокую похвалу начальника штаба Вооруженных сил генерал-майора Трухина. Полковник Койда подчеркивал после войны, что солдаты и офицеры «даже в самых трудных условиях не теряли своей веры в идею РОА».
Офицерская школа РОА [169] возникла из созданных в ноябре 1944 г. при 1-й дивизии РОА курсов по подготовке молодых офицеров. Поскольку Власов и генерал Трухин рассчитывали на растущую потребность формирующихся вооруженных сил в офицерах, они преобразовали их в самостоятельную структуру для всей Освободительной армии. Видимо, они думали над тем (так, во всяком случае, сообщает генерал кавалерии Кёстринг), чтобы «создать офицерскую школу для нескольких тысяч русских офицеров» [170]. В офицерскую школу РОА, во главе которой стоял сначала полковник Койда, затем генерал-майор Ассберг и, наконец, генерал-майор Меандров (начальником штаба был полковник Климов), в январе 1945 г. влилась и «Командирская школа восточных народов» во главе с полковником Киселёвым, подчиненная генералу добровольческих частей в ОКХ [171]. В результате передачи принадлежавших ей учебных материалов, оружия и автомашин, условия обучения сложились очень благоприятно. Штаб офицерской школы [172] состоял из учебного отделения, хозяйственного отделения с хозротой и из санитарного отделения. В распоряжении имелась батарея орудий калибра 75 мм, минометы, а также другое оружие и техника. К основному персоналу, наряду с командиром, принадлежали 18 штаб– и 42 обер-офицера, а также 120 унтер-офицеров и рядовых. Собственно преподавательский корпус состоял из 6 полковников, 5 подполковников, 4 майоров и 1 капитана. Было организовано 2 курса, первый продолжался с 3 ноября 1944 г. до февраля 1945 г., охватывал 244 слушателя, среди них в отдельной группе находились и бывшие батальонные командиры, начальники штабов полков и прочие старшие офицеры Красной Армии – все они затем заняли командные посты в 1-й и 2-й дивизиях. Второй курс, состоявший из 605 участников, завершить в апреле так и не удалось.
Сухопутные войска РОА в перечисленной ниже последовательности – дивизии, противотанковая бригада, запасная бригада, офицерская школа – охватывали 40 тысяч, а с верховным командованием и армейскими частями – 45 тысяч человек. Если причислить сюда личный состав военно-воздушных сил РОА численностью 5 тысяч человек, то под непосредственным командованием Власова находились 50 тысяч человек. Таким образом, Освободительная армия по своему размеру приближалась к вооруженным силам, которые в некоторых отношениях претерпели аналогичное развитие, – Чехословацкому корпусу [173] времен Первой мировой войны, который, выйдя из состава русской армии в 1918 г., принял статус самостоятельной «Чехословацкой армии в России»[27]. В чешских легионах военнопленные также сорганизовались с помощью и под надзором противника своей страны, чтобы бороться против собственного правительства за освобождение своей родины и создание собственной государственности. Однако между Русской освободительной армией 1945 года и Чехословацкой армией в России 1918 года, которые обе подчинялись национальным комитетам за рубежом, существовало заметное качественное отличие. Чехословацкая армия возглавлялась младшими офицерами, не имевшими никакого боевого опыта [174]. Например, главнокомандующий, генерал-майор Сыровы, еще год назад имел звание младшего лейтенанта, из дивизионных командиров генерал-майор Чечек и полковник Швец были до своего назначения лейтенантами, генерал-майор Гайда (Гейдль) еще в 1915 г. был простым солдатом-санитаром Императорской и Королевской [Австро-Венгерской] армии. И прочие ведущие офицеры, как Клецанда и Гусак, в кратчайший срок выдвинулись из ниж-них чинов. Напротив, все командные должности РОА находились в руках испытанных штабных офицеров и войсковых командиров, генералов и полковников, выполнявших соответствующие функции уже в Красной Армии. Так, например, крупными соединениями командовали опытные командиры дивизий (в случае Шаповалова – даже советский командир корпуса), а не «некий Буняченко» и не какой-то анонимный «изменник Зверев», как пыталась утверждать советская литература [175]. Как генерал-майор Буняченко, так и генерал-майоры Зверев и Шаповалов выросли в Красной Армии от простых солдат до высоких военачальников, прежде чем присоединились к Освободительному движению.
