Андрей Мелехов - «Танковая дубина» Сталина
Из вышеприведенных высказываний начальника гитлеровского Генштаба можно прежде всего сделать вывод о том, что у немцев недостаточно хорошо работала разведка, не сумевшая вовремя предоставить хоть сколь-нибудь точную информацию о давно выпускавшихся советских танках. Иначе я не могу объяснить упоминания о «максимальной броне в 30 мм», непонятно откуда взявшейся 47-мм пушке (такую в СССР не использовали), «гигантских танках с длинноствольной 105-мм пушкой» (пушку с таким калибром на советских танках также не применяли) и «безопасности» для «панцеров» советской 45-мм танковой пушки. Последняя, кстати, как и подтвердил сам Гальдер, имела германское происхождение. Что тогда можно было сказать о тамошних 37-мм «колотушках»?.. Интересно и то, что, без всякого почтения относясь к Т-26 и БТ, Гальдер весьма уважительно отзывался о средних и тяжелых советских танках Т-28 и Т-35. А ведь именно над этими машинами вовсю смеялись советские (а вслед за ними и все остальные) историки! Любопытно и то, что немецкие разведорганы неправильно информировали высшее военное и политическое руководство рейха и в отношении общего количества советских танков: их было гораздо больше десяти тысяч даже в приграничных округах, непосредственно противостоявших армии вторжения.
Тот же Ф. Гальдер 25 июля — спустя месяц после начала войны — признал: «Численность танковых войск у противника оказалась больше, чем предполагалось» (том 3, книга 1, с. 184). А дневниковая запись от 21 сентября описывает опыт борьбы с тяжелыми танками, приобретенный 17-й дивизией генерала Тома (который, напомню, когда-то учился в секретной школе «Кама» под Казанью): «Вначале необходимо лишить танк подвижности, а затем подрывными саперными средствами уничтожить его и экипаж» (там же, с. 366). Иначе говоря, немецким танкистам и артиллеристам надо было для начала перебить гусеницу танка КВ, а потом, подкравшись к нему ночью, подрывать его динамитом — как стены старинной крепости. Ладно, хоть без подкопов обходились… Любопытно, что Гальдер в этом случае никак не прокомментировал боевые качества теперь уже германских 37-мм «дверных молотков»…
Теперь перейду непосредственно к высказываниям о Т-34 и процитирую мемуары Ханса фон Люка, который в 1941 году служил адъютантом командира 7-й танковой дивизии Вермахта, наступавшей в Прибалтике: «…тогда нам пришлось впервые столкнуться с танками Т-34, ставшими впоследствии знаменитыми и служившими становым хребтом русских бронетанковых войск. Конструктивно Т-34 не отличался особой затейливостью. Листы бронирования скреплялись грубой сваркой, устройство трансмиссии было простым, как, впрочем, и все остальное, за что ни возьмись. Поломки легко исправлялись» (c.l 11). Фон Люк ничего не говорит о преимуществах нового советского танка, но и так можно понять, что они произвели сильное впечатление на танкистов его дивизии, воевавших преимущественно на легких Pz.II и Pz.38(t). Во всяком случае, единственные другие отдельно упоминаемые им советские танки — это новейшие (и довольно редко встречавшиеся) легкие Т-50, «обладавшие лучшим вооружением и брони- рованием» (там же, с. 122). Если даже эти легкие 13,8-тонные советские машины (в Красной Армии их называли «маленький Клим» — из-за внешнего сходства с тяжелым КВ) можно было поразить в лоб, защищенный скромной 37-мм броней, лишь «подтягивая 88-мм орудия», то уж с Т-34 и КВ 7-й дивизии Панцерваффе должно было приходиться совсем тяжело…
Уже упоминавшийся мною Эрхард Раус, командовавший в начале 1942 года под Сталинградом 6-й танковой дивизией Вермахта, отзывается о, по всей видимости, Т-34 следующим образом: «…Советы имели в своем распоряжении в два раза больше танков, и все они представляли собой модели, являвшиеся полной ровней нашим панцерам…» (к тому времени 6-я танковая дивизия Вермахта получила последние модели Pz.III и Pz.IV. — Прим. авт.). А вот как он описывает первую встречу новейших «тигров» полка «Великая Германия» с «тридцатьчетверками» в марте 1943 года: «Это было первое столкновение Pz.VI с русскими Т-34, и результаты оказались более чем обнадеживающими для нас. Например, два «тигра», действуя во главе атакующих порядков, уничтожили целую группу Т-34. Обычно (слово «обычно» используется для описания боев у Тамаровки под Харьковом весной 1943 года. — Прим, авт.) эти русские танки предпочитали находиться в засаде на заведомо безопасной дистанции в 1200 метров и ждать приближения немецких танков… Они начинали обстреливать наши Pz.IV в тот момент, когда те еще не могли причинить русским ущерба своими орудиями. До момента встречи с «тиграми» эта тактика была безупречной…» («Panzer Operations», с. 191). Выходит, что даже новым модификациям (на дворе весна 1943 года) «конструктивно лучше отработанных» немецких «четверок» приходилось несладко при прямом столкновении с их «некачественным» советским эквивалентом — Т-34-76. Заметим, что, судя по времени упоминаемого Раусом эпизода, в бою должны были участвовать самые что ни на есть «позорные» машины — произведенные в Горьком «сормовские уроды». Последнее выражение, по свидетельству М. Барятинского, использовал сам И.В. Сталин в письме к танковому наркому Малышеву в июне 1942 года («Т-34 в бою», с. 263). Письмо, в частности, касалось того печального факта, что на горьковских машинах «боятся воевать наши танкисты». Я, впрочем, не стал бы принимать слова вождя буквально: Сталин часто и сознательно преувеличивал, стараясь таким образом «обострить» проблему. Уверен, что факты отказов советских танкистов идти в бой (если они действительно имели место: ведь за таким шагом могли последовать только два варианта развития событий — расстрел или штрафбат) касались не столько качества техники, сколько обстоятельств, при которых самодуры-командиры заставляли подчиненных идти в очередную самоубийственную лобовую атаку на хорошо подготовленную противотанковую оборону немцев — то есть на глупую и неизбежную смерть. «Боевые успехи новейших «тигров», — завершает описание боя Раус, — привели к повышению боевого духа» («Panzer Operations», с. 191). Надо понимать, что до этого — пока Pz.HI и Pz.IV имели дело с Т-34 самостоятельно — с «духом» имелись определенные проблемы… Интересно отметить и другое: именно такую тактику Т-34 периода 1941–1942 годов — встать в засаду (или даже открыто на пригорке) и издалека расстреливать беззащитных противников — потом с успехом использовали и германские «тигры». Тактика эта применялась вплоть до появления эффективных средств борьбы с ними на дальних дистанциях — СУ-100, ИС-2, ИСУ-152 и «шерманов-светлячков» с мощной 17-фунтовой пушкой.
А вот как тот же не замеченный в особой симпатии к противнику Эрхард Раус, писавший, между прочим, не для широкой публики, а для американских военных, отзывался о проходимости советского танка: «…внезапное повышение температуры вызвало жуткую распутицу. Все машины, кроме тех, что двигались по шоссе с твердым покрытием Харьков — Курск, оказались беспомощными перед грязью… Даже Т-34 русского арьергарда застряли в ней так, что мы смогли вытащить их лишь с наступлением теплой погоды» («Panzer Operations», с. 192). Отметим, что Т-34 служит боевому генералу Вермахта эдаким эталоном проходимости. И что танки эти не бросают в грязи, а вытаскивают. Зачем? Об этом позже… А вот еще один комментарий Рауса на эту тему: «…Т-34 имел самую лучшую проходимость по пересеченной местности среди всех танков на континенте и порой мог проделывать поражающие воображение трюки…» (там же, с. 231).
Бывший высокопоставленный офицер-генштабист Эйке Мидцельдорф, занимавшийся в ходе войны в том числе и обобщением боевого опыта Вермахта, в своей книге «Русская кампания: тактика и вооружение» написал следующее: «Танк Т-34 уступал немецкому танку Pz.IV, состоявшему на вооружении в первые годы Русской кампании, по качеству вооружения и оптических приборов. Однако по качеству брони и проходимости танк Т-34 настолько превосходил немецкий танк Pz.IV, что стал весьма опасным противником немецких танков, а для пехоты и противотанковой обороны немецкой армии был настоящим кошмаром» (с. 288). А вот что в отношении качества брони, которая была то слишком хрупкой (по М. Барятинскому), то, наоборот, слишком мягкой (по М. Зефирову и Д. Дегтеву), написали Стивен Залога и Джеймс Грандсен: «Модели Т-34 1942 и 1943 годов явно имели более грубый вид, чем хорошо сделанная «тридцатьчетверка» 1940 года. Но кажущаяся грубость сварки и соединений ни в малейшей степени не влияла на качество брони. Так, испытания Т-34 выпуска 1942 года, осуществленные в Британской школе танковых технологий в 1943 году, показали, что качество брони танка было таким же или лучшим, чем у британских броневых плит» (с. 133). По-видимому, именно этот танк Т-34, увиденный в музее Бовингтона, описывал Виктор Суворов в одной из своих книг. Отметим попутно, что «вязкость» брони английских танков хвалили практически все воевавшие на них советские танкисты, то есть похвала британских экспертов в отношении качества брони Т-34 стоит многого…
