Неизвестен Автор - 36 советских писателей, Беломорско-Балтийский канал имени Сталина, История строительства (фрагмент)
Включенный в атмосферу целесообразной, великой работы для всех и для него анархист-правонарушитель не сразу конечно замечает, как его озлобление против людей обращается на борьбу с камнем, болотом, рекой. Но все же он довольно быстро начинает чувствовать себя полезным, а почувствовать себя полезным сегодня -- это значит признать себя более значительным, чем ты был вчера. Человек воспитан историей как существо трудодейственное, и, будучи поставлен в условия свободного развития его разнообразных способностей, он начинает бессознательно подчиняться основному своему назначению: изменять формы и условия жизни сообразно росту его все более высоких требований, возбуждаемых успехами его же труда. Что еще видели "социально-опасные" на строительстве Беломорско-балтийского водного пути?
В огромном большинстве они явились на работу безграмотными и малограмотными. Они увидали, что от них никто не скрывает тех богатейших возможностей, которые дает человеку образование. Хочешь учиться? Учись. Мало того: ты должен учиться. Они родились и жили в обществе, где распределение разума находилось в руках и воле хозяев, которые обладали правом определять границы умственного роста детей рабочих и крестьян. В этом обществе знание само по себе, как исследующая творческая сила, назначение которой: охранять жизнь, облегчать труд человека -- не высоко ценится. Ценится оно только как путь к свободе хищнической наживы. Командующие жизнью лавочники весьма заинтересованы в количественном росте покупателей, но не очень желают видеть в среде своей критиков их пошленькой, грязненькой, нищенской жизни.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
ЦЕНТРАЛЬНОГО ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОМИТЕТА СОЮЗА ССР
О ПРЕДОСТАВЛЕНИИ ЛЬГОТ УЧАСТНИКАМ СТРОИТЕЛЬСТВА БЕЛОМОРСКО-БАЛТИЙСКОГО КАНАЛА ИМЕНИ ТОВ. СТАЛИНА
В связи с успешным окончанием строительства Беломорско-балтийского канала имени тов. Сталина, сооружения, имеющего огромное народнохозяйственное значение, и передачей канала в эксплоатацию, -Центральный исполнительный комитет Союза ССР ПОСТАНОВЛЯЕТ:
1. Принять к сведению, что к моменту окончания строительства Беломорско-балтийского канала имени тов. СТАЛИНА органами ОГПУ Союза ССР уже полностью освобождены от дальнейшего отбывания мер социальной защиты 12484 человека, как вполне исправившиеся и ставшие полезными для социалистического строительства, и сокращены сроки отбывания мер социальной защиты в отношении 59 516 человек, осужденных на разные сроки и проявивших себя энергичными работниками на строительстве.
2. За самоотверженную работу на строительстве Беломорско-балтийского канала имени тов. СТАЛИНА снять судимость и восстановить в гражданских правах 500 человек по представленному ОГПУ Союза ССР списку.
3. Поручить ОГПУ Союза ССР обеспечить дальнейшее поднятие квалификации в строительном деле наиболее талантливых работников из числа бывших уголовников-рецидивистов и при поступлении их в учебные заведения обеспечить стипендией.
Председатель Центрального исполнительного комитета Союза ССР М. КАЛИНИН
Секретарь Центрального исполнительного комитета Союза ССР А. ЕНУКИДЗЕ
Москва, Кремль, 4 августа 1933г.
На Беломорском канале полуграмотные люди учились понимать правду у людей своего класса, понявших ее. Это давало поразительно богатые результаты. Полуграмотные люди видели, что рядом с ними работают ученые старики и пожилые инженеры, враги рабочего класса, и видели, как эти умные, образованные люди -- враги -- превращаются в энергичнейших сотрудников рабочих, действуют "ударно", не щадя своих сил, и действуют "за совесть", а не "за страх". Сотни социально-больных и "опасных" записывались в бригады ударников, становились каналоармейцами, лично и сознательно заинтересованными в успехе дела.
Там было порядочное количество деревенских кулаков. Многие из них тоже хорошо работали. Вначале их побуждало к этому гордое сознание ими своей значительности в мире; они -- "хозяева", они должны показать "воришкам", как умеет и может работать "настоящий" человек, "хозяин". Но вскоре эта гордость уступила место чему-то другому, что едва ли было понятно и самому "кулаку". Являясь к начальнику работ, он деловито говорил ему: наказан он за то, что скрыл хлеб и соседям советовал скрывать. На допросе, после ареста, он не сознавался в этом, теперь -- сознается: скрыл! И подробно рассказывает, где и сколько спрятано хлеба им, сколько и где спрятали односельчане.
Это были наиболее "трудновоспитуемые" люди. В сопротивлении законным требованиям государства они доходили до мрачной жестокости. Один из них, спрятав 450 пудов зерна, допустил умереть от голода двух детей своих и жену, и сам отощал до полусмерти. Но и в этих полулюдях, идолопоклонниках частной собственности, правда коллективного труда пошатнула зоологическое индивидуальное. Вот как рассказывал о своем отрезвлении один из "хозяев", владелец хутора:
"Я -- житель тех годов, когда начальство по морде било и за вину, и для забавы, для оказательства силы. В 902 году губернатор Оболенский в нашей деревне пятого порол, так я тоже в пятых оказался. В 906 тоже попало маленько, да в тюрьме повалялся четыре месяца. Пришла думка: нехай люди живут, як хочут, -- буду жить, як можу! В гражданскую войну у меня хутор был, Волов три пары, две -- мои, одна -- братова, а он -- в партизаны ушел, да и пропал. Кони были, было трое австрияков нашей речи, пленники с Галичины. Наскочили белые, бычка зарезали, коней свели. Красные пришли -кроме хлеба ничего не взяли, а хлеба у меня богато было. Потом -- снова белые, а за ними -- немцы. Ну, прямо скажу, немцы разорили все мое хозяйство так, что я даже удавиться хотел. Кончилась война, приложил руки к делу -- за четыре года обжился не плохо. Левизором был в сельсовете, общественной работы не бегал, кооператив, там, али что... Начались колхозы. В 29 году оказалось, что я советской власти противник, враг. Заарестовали. На допросе все -- гражданин, да гражданин. Нехай, думаю! Умасливают, чтоб не скрипел. Хлопец один ткнул меня в шею, -- начальник ему три дня ареста назначил. Может и не посадил, а -- только для политики. Ну, я думаю по-своему: ты меня побей, а хозяйства моего -- не тронь! При царе -- хозяйства не трогали. Да. Вот и попал за охрану хозяйства. Что ж, работаю не хуже других, две премии получил, сокращение срока обещают за обучение хлопцев плотничьей работе. Обучать я -- способный. Ну, здесь конечно вижу, что ежели у меня свой хутор, так -- на кой мне хрен канал этот? И понимаю, что ежели все хозяева будут эдак думать -- придется им на немца робить, або еще на кого чужого. Вот, перевелся сюда, на Москву, канал строить. Плотничья работа -- спокойнее, а к земле -- не вернусь, в колхозе я -- не работник, а на какой-нибудь своей десятине -- тоже радости не найдешь, лучше в носе пальцем ковырять".
Началась мотивы перерождения, иногда весьма похожие на комический анекдот: кругленький, румяный человечек весело говорит:
"Дома -- живот у меня болел, заелся я, что ли, кишки ожирели, чего ни поем -- все назад! Года полтора одним молоком питался да кашей, а и то -резь в кишках будто стекла покушал. Злой стал, житья никому нет со мной, прямо -- с ума схожу, да и все! Со зла и накуралесил немножко, селькора побил, а он донес на меня, будто я одного парнишку договаривал колхозное сено поджечь. Действительно, сено-то подожгли, только не тот, кого я будто бы подкупал, а -- неизвестный, ну и подумали на самого меня. Вот, значит, тюрьма, лагерь, а потом -- на канал отправили. А я -- просто умираю, так болит животишко. Однако на канале начал я кушать, прямо -- как бедный! И вижу -- все лучше мне, а потом и вовсе ничего! Ну и работать стал соответственно здоровью. Работать я -- любитель. Я еще в лагере приметил, что кто хочет -- того учат. Начальники конечно работу требуют строго, ну, однако объясняют все смыслы дела. Сел учиться, грамотен я был кое-как, читал газету с трудом, а понимал из десятка слов половину, да и то не так, как надо. Теперь читаю без запинки, вроде как мне другие глаза вставили. Получил понимание жизни. Молодой, я с Махном немножко гулял, там тоже балакали, что надобно переделать жизнь на иной лад. Говорить-то говорили, а на деле -грабеж да пьянство. Здесь руководителя -- другого направления, -- одеты офицерами, а живут, как монахи: пьяными их не видно, с девицами не хороводятся, а девицы да бабенки здесь такие, что взглянешь и -- хоть молись: пронеси господи мимо меня чашку сию! Да-а. Здесь на другое настраивают, строго, деловито, даже душа радуется: знают люди, по чем сотня гребешков! И все, ведь, молодежь! Такое дело развернули, что на нем себя забыть -- не диво!"
Таких рассказов можно бы подслушать сотни. Все они говорят о том, что даже некоторые из закоренелых собственников, работая на Беломорско-балтийском водном пути, оказались способными "забыть себя" и понять "государственные смыслы" работы, ее экономическую общеполезность, ее значение для обороны против внешнего врага, хотя к этому пониманию привела их, как видно, психика "хозяев".
