И. Линниченко - Малорусскій вопросъ и автономія Малороссіи (старая орфография)
Слѣдующее затѣмъ мѣсто въ статьѣ г. Грушевскаго настолько характерно по цѣлому ряду внутреннихъ противорѣчій, что я приведу его цѣликомъ. «Такимъ образомъ включеніе исторіи великаго княжества Литовскаго въ русскую исторію не замѣнить прагматическаго представленія исторіи народностей украинско-русской и бѣлорусской.
«Для историческаго представленія общественнаго и культурнаго процесса украинской русской народности достаточно обозначенія тѣхъ нѣсколькихъ моментовъ въ исторіи Литовско-Русскаго государства, которые имѣли для нея непосредственное значеніе. Больше изъ нея вошло бы въ исторію бѣлорусской народности, но въ цѣломъ включать исторію великаго княжества Литовскаго въ русскую исторію нѣтъ причинъ, если русская исторія не есть исторія Россіи, то есть исторія всего того, что нѣкогда совершалось на ея территоріи, и исторія всѣхъ народовъ и племенъ, которые ее заселяютъ (такой программы ея теперь, кажется, не ставитъ никто, хотя ее можно бы поставить), а исторія русскихъ народностей, или восточно-славянскихъ (употребляю иногда этотъ терминъ, чтобы избѣжать неясностей и спутанностей, которыя вытекаютъ изъ неодинаковое употребленія слова — русскій»
Забѣгая нѣсколько впередъ, остановимся на разборѣ этой тирады. Г. Грушевскій, очевидно, не видитъ, въ какія противорѣчія онъ впадаетъ. Онъ требуетъ отдѣльнаго изученія не государства, а народности, и народности, которая самостоятельнаго государственнаго значенія никогда ре имѣла. Съ XIV вѣка часть южной Руси отходитъ къ Литвѣ, часть къ Польшѣ. Со второй половины XVI вѣка обѣ — части уже входятъ въ составъ государства Польскаго, въ срединѣ XVII вѣка опять часть южнорусскихъ земель отходитъ къ Московскому государству, часть остается при Польскомъ государствѣ. Съ конца XVIII вѣка большая часть южной Руси отходитъ къ Россіи, часть къ Австріи. Такимъ образомъ, самостоятельнаго самоопредѣляющаго характера южныя земли никогда не имѣли (о древнемъ періодѣ скажемъ дальше). Это постоянно часть какого нибудь другого государства, ея политическая исторія опредѣляется тѣмъ центромъ, къ которому она примыкаетъ; ея внутренній строй сильно измѣняется, и не разъ, смотря по тому, какой центръ надъ ней господствуетъ; — то здѣсь вводятся порядки литовскіе, то польскіе, то русскіе. Тоже самое съ народностью бѣлорусской — она входитъ сначала въ составъ великаго княжества Литовскаго, затѣмъ Польши и наконецъ Россіи. Г. Грушевскій совершенно даже упраздняетъ исторію Литовскаго великаго княжества — если исторія Бѣлоруссіи предметъ отдѣльный, исторія Малороссіи такой же отдѣльный предметъ, то гдѣ же тогда Литовское княжество, включавшее въ себѣ обѣ эти части? Исходя изъ точки зрѣнія народности мы никакой исторіи, т. е. процесса движенія, развитія, не получимъ. Мы будемъ излагать исторію Литовскихъ племенъ за время ихъ самостоятельнаго развитія, дойдемъ до факта образованія обширнаго Литовско-русскаго государства, и здѣсь остановимся — такъ какъ затѣмъ изложеніе пойдетъ по исторіи народностей. То же будетъ и съ исторіей Московскаго государства. Исторія отдѣльныхъ ея частей будетъ предметъ особый. Гдѣ же здѣсь исторія? И съ другой стороны, — какъ возможно отдѣлить исторію отдѣльныхъ народностей отъ исторіи тѣхъ центровъ, къ которымъ они примкнули, и откуда получали директивы для своей политической и внутренней жизни? Гдѣ мы найдемъ центръ, около котораго будетъ вращаться изложеніе? Отдѣльныя части малорусскаго народа имѣли всегда особую политическую судьбу; онѣ никогда не были связаны между собою, не связаны и теперь, такъ какъ часть малорусскаго народа живетъ въ Россіи, другая въ Австріи и, такимъ образомъ, исторія отдѣльныхъ частей малорусскаго народа-только провинціальная исторія-разъ исторія провинціальная — Литовскаго княжества, затѣмъ Польскаго, Русскаго, Австрійскаго. Для г. Грушевскаго, какъ для нашихъ старыхъ сдавянофиловъ — государство само по себѣ, а народъ самъ по себѣ — старая наивная точка зрѣнія, по которой правительство смѣшивалось съ государствомъ.
По мнѣнію г. Грушевскаго исторія государственныхъ организацій играетъ еще: слишкомъ большую роль въ представленіи русской исторіи, или исторіи восточнаго славянства. Онъ говоритъ, что въ теоріи давно признается, что центръ тяжести долженъ быть перенесенъ съ исторіи государства на исторію народа, общества. Но изъ этихъ словъ видно, что проф. Грушевскій подъ государствомъ очевидно понимаетъ только политическую организацію — а развѣ мыслимо государство безъ народа? Если государство есть общественный союзъ, преслѣдующій цѣль общаго блага, то исторія государства есть исторія всего развитія этого союза — и нѣтъ ничего въ исторіи народовъ, составляющихъ такой союзъ, что должно было бы отпасть изъ изложенія — возможно развѣ отдѣлить внутреннюю исторію парода, какъ нѣчто отдѣльное?. Исторія государства ость исторія внѣшняя и внутренняя общественнаго союза, такъ какъ онѣ взаимно опредѣляются. Мы имѣемъ передъ собою теперь реальный фактъ — обширный общественный союзъ, именуемый русскимъ государствомъ, нѣчто цѣлое, отдѣльное, особое, и мы должны изучать исторію этого факта, явленія, задача историка разсказать, какъ произошло это явленіе, какимъ путемъ сложился этотъ организмъ — ибо это организмъ общественный, подобный цѣлому ряду такихъ же организмовъ, намъ извѣстныхъ (государства: Французское, Англійское, Итальянское). Элементы государства — территорія, населеніе и власть. Задача историка — изучать взаимодѣйствіе этихъ элементовъ. Качествомъ и количествомъ территоріи, качествомъ и количествомъ — населенія опредѣляется и судьба государства. Историкъ обязанъ конечно оцѣнить значеніе всѣхъ важныхъ агентовъ созданія общественнаго союза и указать, какіе играли большую, какіе меньшую творческую роль въ этомъ созданіи. Не вина историка, если изучая, напримѣръ, субстратъ государства, — населеніе, онъ находитъ, что одни части его сыграли безмѣрно большую роль въ. этомъ творчествѣ, чѣмъ другіе. Г. Грушевскій полагаетъ, что государство имѣло изъ всѣхъ восточныхъ славянскихъ народовъ наибольшее значеніе у народности великорусской (при чемъ дѣлаетъ странное примѣчаніе — за границами національнаго владѣнія Московскаго государства видимъ такія сильныя явленія, какъ вѣчевую жизнь новгородско-псковскую — г. Грушевскій забываетъ, что Новгородъ тоже былъ государствомъ въ свое время). Украино-русская народность, говоритъ г. Грушевскій, рядъ столѣтій живетъ безъ національнаго государства, подъ вліяніемъ разныхъ государственныхъ организацій — эти вліянія на ея національную жизнь должны быть обозначены, но политическій факторъ сходитъ въ ея исторіи въ эти безгосударственныя столѣтія на побочную роль при фактахъ экономическихъ, культурныхъ и національныхъ. Для бѣлорусскаго народа великорусское государство становится историческимъ фактомъ только съ 1772 года, для Украины столѣтіемъ раньше, но только одной стороной. То исключительное значеніе, какое имѣла исторія великорусскаго государства въ теперешней схемѣ русской исторіи, явилось результатомъ подмѣны исторіи русскаго народа (въ значеніи русскихъ восточныхъ славянскихъ народностей), понятіемъ исторіи великорусскаго народа.
Нѣсколько лѣтъ тому назадъ маститый южно-русскій ученый, одинъ изъ лучшихъ знатоковъ исторіи Малороссіи, профессоръ, В. В. Антоновичъ, изучая исторію казачества, впервые съ грустью высказалъ ту мысль, что малороссы не могли въ XYII вѣкѣ создать государства, потому что они народъ но государственный, не способный на созданіе государства. Антоновичъ, конечно, подразумѣвалъ подъ государствомъ организацію политическую. Г. Грушевскій соглашается, что политическая государственная жизнь агентъ важный, но помимо нея существуютъ и другіе агенты — экономическій, культурный, которые имѣли иногда меньше, иногда больше, значенія, чѣмъ агентъ политическій, но которые не должны оставаться въ тѣни за этимъ агентомъ. Но огромное значеніе государственнаго элемента не достаточно ясно для г. Грушевскаго. Для самостоятельнаго культурнаго развитія государственные элементы имѣютъ довлѣющее значеніе. Намъ указываютъ на примѣры другихъ славянскихъ — народовъ, которые возродились, хотя и не составляютъ отдѣльнаго политическаго тѣла. Но въ данномъ случаѣ упускаютъ изъ виду два важнѣйшихъ обстоятельства — возродились народы, имѣвшіе нѣкогда политическую особность (Чехи), и народы, живущіе подъ властью чужого иноплеменнаго народа. Иное дѣло, когда народы такъ близки, какъ польскій и русскій, а тѣмъ болѣе, когда они только вѣтвь одного общаго племени, какъ малороссы и великороссы. Сознаніе общности происхожденія, одна и та же религія, отсутствіе естественныхъ границъ, незамѣтность переходовъ бытового уклада — не могутъ питать чувства стремленія къ отдѣльности, такъ, какъ они питаются подъ властью иноплеменниковъ. Въ XVII столѣтіи Малороссія, увидавъ невозможность существовать отдѣльной политической единицей, отвергаетъ мысль о подданствѣ Турецкому султану, какъ басурману, хотя это подданство могло произойти на условіяхъ однихъ формальныхъ вассальныхъ отношеній, и поддается московскому царю — какъ русскому, земляку и православному.
