Сергей Павленко - Восстание мазепинцев
В Курской летописи пишется, что гетман П. Сагайдачный «мимо град Курск шествовал, тогда к гражданам… присылал от себя дву человека: объявляя, аки он града Курску, уезду и в нем живущим воинству своему заповеди ни единого зла сотворити».
Русский историк С. Соловьев ничего «кровожадного» в тех событиях не нашел. Наоборот, он пишет о том, что «в марте 1620 г. явился в Москву посланец Сагайдачного, атаман Петр Одинец с товарищами, и говорит: „Прислали их все запорожское войско, гетман Сагайдачный с товарищами, бить челом государю, объявляя свою службу, что они все хотят ему великому государю служить головами своими по-прежнему, как они служили…“»[4]. Если бы гетман так перед этим «кровожадно» шкодил, то вряд ли бы просился на службу к царю.
Документы 1618 г. свидетельствуют, что казаки не боялись, что их покарают за «зверства» «Писали к государю царю… и с Калуги князь Офонасей да князь Микита Гагарины с товарищи, что после гетмана Саадашнова походу осталось в Колуге черкас шестьсот семьдесят человек и стали в Колуге в за острожных слободах, а сказали, что хотят они служить государю. И государь, и великий князь Михаила Федорович всеа Русии указал тех выезжих черкас взять к Москве и в Колугу к воеводе» (ДРА. — С.199–200).
Рядовой гренадер Преображенского полка.
Так же, как и С. Соловьев, ничего о «вырезании» взятых городов не писали русские историки Н. Устрялов, С. Платонов, Н. Карамзин, В. Татищев. Конечно, бессмысленно утверждать, что покорение острогов совершалось цивилизованным порядком. Невинная кровь, безусловно, пролилась. Об этом можно лишь сожалеть. Жертвы во время захвата городов, противостояния сторон были. Но, с другой стороны, они не были так масштабны, чтобы можно было говорить о намеренных «кровавых» действиях П. Сагайдачного. Документы свидетельствуют, что главной причиной отступления от Москвы, прекращения военных действий был голод в пришлом войске. Население сел при приближении полков Сагайдачного разбегалось по лесам, пряча продукты, домашний скарб. В грамоте царя Михаила Федоровича от 2 октября 1618 г. сообщалось, что «их-де, черкас, тысяч с пять, и у них многие ранены и больны, и голод-де у них великой, и наги» (ДРА. — С. 185). Современник тех событий Авраамий Палицын написал в своем «Сказании» о критической ситуации в войске Владислава в ноябре 1618 г.: «Салдаты же их и Немцы и многие воинские люди, аки скот, бродяще по выжженым деревням пища ради и согретиа, но нигде же не обретаху; по лесом же кормов и дров ради ходяще, тии и с коньми мнози измерзаху». При этом он отмечал, что «воеводы: Семен Ивановичь Жеребцов, да Яков Оксентеевичь Дашков досталные слободы и монастырьские службы повелеша все выжечь: да не будет под монастырем врагом пристанища»[5].
Военная тактика гетмана, его организаторские способности спасли королевича Владислава от поражения. Походы на Москву, а потом на Хотин показали, что на территории нынешней Украины выросла внушительная сила, с которой нужно считаться. Предводитель казаков П. Сагайдачный сумел объединить эту смесь необузданных энергий в русло защиты своей территории от посягательств соседей, утверждения порядков, которые позже стали фундаментом строительства казачей государственности.
В 1618 г. казаки не имели ни своего государства, ни автономии в составе другой державы. Часть их была официально на службе у Речи Посполитой как военное территориальное сообщество. Украина не вправе каяться в их действиях, пролитой невинной крови, потому как ответственность за все это в первую очередь несет правительство той страны, приказы, просьбы которой они выполняли (и которой уже нет!). За Московский поход ответственность несут также и конкурирующие российские партии того времени, которые выбрали королевича Владислава своим царем. Это частично их желания, их идеи превратили Московию в руину, породили «Смутное время».
Нет оснований сравнивать взятие городов Московии войском П. Сагайдачного с действиями солдат корпуса А. Меншикова в Батурине, поскольку это — события разного порядка. Каждое государство создает свои законы, правила поведения. Речь Посполитая для выполнения тех или иных стратегических задач нанимала воинов, в том числе казаков, которые, к тому же, не имели писаного устава ограничений действий в бою. Поэтому последним очень трудно предъявлять претензии морального порядка даже за смерть невинно убиенных, поскольку наемник жил по законам найма, без особых правил в отношении врагов. Казаки в походе на Москву, выступая на стороне Речи Посполитой, добывали себе славу полнейшим разгромом-разгоном московских войск, взятием острогов. В результате этого у Московии была отвоевана Черниговщина (захваченная в 1500 г. — Авт.), которая через несколько десятилетий станет центром Гетманщины. Поход 1618 г., несмотря на разорения и жертвы, имел, как ни странно, и положительное значение для будущего России: он заставил царя и его окружение больше уделять внимания обороне государства. Смута, приходы запорожцев, как отмечает русский историк Вячеслав Козляков, помогли также крестьянам, служилым людям самоорганизоваться в станицы, завести казачьи порядки. Не случайно для русских казаков победы украинцев стали образцом для подражания. В 1624 г. в Ливнах (!) они заявляли: «Государь-де нас не жалует, есть-де нас в заговоре человек со ста и больши, только б-де нам до просухи, и мы-де отъедем в Литву».
У П. Сагайдачного в походе на Москву не было цели проводить карательную функцию в отношении россиян. Он как военачальник стремился быстрее выполнить просьбу Владислава. Для достижения московского трона последнему нужна была сила (ее продемонстрировали казаки!) и поддержка высших кругов Москвы. Александр Меншиков же как представитель российского государства осуществлял в Батурине не только войсковую операцию, но и карал в гетманской столице украинцев за их желание быть свободным народом. Когда подданные восстают против властелина с мыслью о свободе, новой жизни в других условиях — это заслуживает уважения. Это резонансный факт истории, а не обычное событие войны.
Письмо ВТОРОЕ. О спуске в реку Сейм привязанных к доскам мазепинцев
Вопрос о том, был ли лед на Сейме 2 ноября 1708 г., как будто бы не имеет никакого отношения к «батуринской резне». Но это лишь на первый взгляд. Вы, Пармен Посохов, в «леде» нашли интересную подсказку в оправдание А. Меншикова. «Про „Батуринскую резню“ ходит много баек, — пишете. — Их тиражируют апологеты Мазепы от форума к форуму. Особенно любят они смаковать как апофеоз Меншиковских зверств отправку вниз по реке Сейм плотов с распятыми защитниками Батурина. Я сам, скажу честно, первоисточник этой душераздирающей истории не знаю, если кто подскажет, буду очень признателен. Очень хочется познакомиться именно с первоисточником». Далее замечаете: «Какого числа был взят Батурин? 1 ноября (по некоторым источникам 3-го). Какие тогда были метеоусловия? Холодно было, лед, хотя еще и не прочный, сковал Сейм. Какие могли быть плоты с распятыми на покрытой льдом реке? Меншиков что, ледокол вперед флотилии пускал, или за одну ночь оттепель наступила и лед вмиг растаял? По логике он буера парусные должен был сооружать. Вранье нужно тщательнее продумывать, дабы потом не сесть в лужу».
Автором известия об использовании Сейма для сплава мазепинцев по реке был шведский историк Фриксель. Основываясь на воспоминаниях шведов, он написал: «Меншиков повелел привязать к доскам трупы начальных казацких людей и пустить по реке Сейм, чтобы они подали весть и другим о гибели Батурина».
Русские советские историки не игнорируют Фрикселя, автора «Истории жизни Карла XII», а все ссылаются на его труд! Возможно, шведы преувеличили? Меншикову, мол, было не до этого.
Но князь во взятом Батурине не сидел, сложа руки. Он «повесил… посеред города Батурина» портрет Мазепы[6], а возле сажал на кол старшин. Пойманных казаков, как упоминал в своих воспоминаниях Джон Перри, который 14 лет прослужил у царя, Меншиков «на стену посадил на кругу»[7], дабы умирали в невыразимых мучениях.
По его приказанию был сделан «опустошительный обыск» в Крупицко-Батуринском монастыре, после которого «колокольня, настоятельские и братские келии, гостинный двор были вщент разрушены»[8]. Следует добавить, что обитель вообще распологалась на расстоянии семи километров от Батурина! Меншиков был человеком своего времени (для него рубить головы стрельцов в 1698 г. было большим удовольствием). Кстати, 31 октября — 1 ноября войска Карла переправлялись на плотах возле Мезина (при переправе они потеряли 2000 убитыми и ранеными). Так что несколько досок с привязанными трупами вполне возможно было спустить на воду. О том, что Сейм не замерз, свидетельствует депеша А. Меншикова Петру І (31 октября):
