Евгений Белаш - Мифы Первой мировой
Поиски союзника против Германии привели Францию к заключению секретного договора с Россией в 1891 г. (и военного соглашения в 1893 г.). Однако, несмотря на союз, Россия не была настроена не только воевать, но и вести против Германии сколько‑нибудь долгую дипломатическую борьбу. Конфигурация границ и степень развито–ста дорожной сети делали войну с целью территориальных приобретений обоюдно невыгодной. При этом военный министр Куропаткин писал в докладе 1900 г., что не Германия, но коалиция стран могла бы стать главным противником России.
Бще с 1880–х гг. немецкие товары при высоком качестве отличилась относительно низкой ценой из‑за дешевизны рабочих рук, немецкие торговцы и промышленники охотно предоставляли клиентам льготные и долгосрочные кредиты, кроме того, умели приспособиться к покупателю, внимательно изучали все особенности рынка. Германия располагала целой армией коммивояжеров, доставлявших товары в самые глухие уголки не только Европы, но Южной и Центральной Америки, Африки и Азии, заметно лучше других стран обслуживая сбыт. Однако немецкие попытки 1898 г. участвовать в разделе Филиппин и 1902 г. — получить военно–морскую базу в Венесуэле (опираясь на поселения немецких эмигрантов) вызвали резкое противодействие уже США, вплоть до непосредственной угрозы войны. Германии, крайне зависимой от поставок сырья, пришлось удовлетвориться «калийными», «сахарными» и «мясными» войнами, причем в победителях всегда оставался Вашингтон.
Видя союз Франции, угрожающей владениям Британской империи на море, и России, грозившей им на суше, Англия не раз пыталась заручиться поддержкой Германии. В июле—августе 1895 г. будущий премьер–министр Солсбери, находясь в оппозиции, предлагал ведущим европейским странам раздел Турции, которая находилась в глубоком кризисе. Но практически все государства опасались, что реализация такого предложения вызовет полный крах имевшихся союзов и общую войну с Британией в роли арбитра. Германия также подозревала, что такой раздел уменьшит потребность Британии в Тройственном союзе и больше усилит Россию, чем Германию.
В 1898 г. одновременно с очередным ухудшением англо–французских и англо–русских отношений уже министр колоний Джозеф Чемберлен снова предложил союз Германской империи на почве раздела колониальных владений Португалии, а в 1899 г. — уступки в Самоа и Марокко. Уже после окончания Первой мировой немецкие политики сожалели об упущенной тогда возможности, считая, что ничего хуже ситуации 1918—1919 гг. с Германией произойти не могло. Но в 1898—1899 гг. союз с Британией означал неминуемое превращение Германии в «английского солдата на континенте», а война с Францией и Россией становилась вопросом времени. Поэтому император Вильгельм и канцлер Бюлов в конце концов отвергли и это предложение. Возможно, они полагали, что будущее Германии и так блестяще, а Британия никогда не сможет пойти на компромисс с Францией и Россией, будучи и дальше заинтересована в союзе именно с Германией, предлагая еще более выгодные условия. Также было отвергнуто и предложение 1900 г. о совместной политике в Китае против усиливающейся там России.
27 декабря 1899 г. между немецким концерном Сименса и турецким правительством была заключена концессия на постройку Багдадской железной дороги. Прямая железная дорога к Константинополю и Багдаду вместе с ответвлениями фактически делала немцев хозяевами всех азиатских владений Турции, грозила «жемчужине Британской империи» — Индии, одновременно угрожая Египту и Суэцу, причем на суше, там, где Британия заметно уступала Германии.
Но тем временем на юге Африки шла трудная вторая Англо–бурская война, первоначальные успехи буров вызывали бурное одобрение в Европе. Учитывая натянутые отношения с Францией и Россией, идти на обострение еще и с Германией было преждевременно. В конечном итоге Британская империя смогла победить буров и оказалась перед выбором, кто из ее конкурентов теперь сможет стать наиболее выгодным союзником против других. Германия, активно строящая сначала торговый, а потом и военный флот, виделась все более и более опасным соперником. Ирония судьбы — Германия тогда даже и не мечтала о полной победе над Англией. Германия желала создания самостоятельной колониальной империи. Такая империя давала, прежде всего собственные источники сырья и продовольствия (составлявшие 4/5 импорта), с которыми Америка, английские колонии и Россия уже не смогли бы «единым росчерком пера» задушить целые отрасли германской промышленности. Менее важными, но все же существенными были бы рынки сбыта, сравнимые по покупательной способности с английскими или французскими колониями, причем монопольные. И, в–третьих, Германия получала бы военные опорные пункты для дальнейшей экспансии. Военный флот, который должен был выполнять сугубо политическую роль, делая войну Англии с Германией слишком затратной ввиду больших жертв, наоборот, стимулировал все большую гонку морских вооружений. Даже в послевоенных мемуарах кайзер Вильгельм одновременно отстаивал оборонительный характер германского флота и мечтал о сокрушении им флота британского.
После Фашоды Франция, осознавая свою слабость на море против английского флота, уже не хотела бросать новый вызов Англии, куда более важным врагом была Германия. В 1901 г. умерла королева Виктория, а лорд Солсбери ушел в отставку, что открыло дорогу сближению. Уже в 1902 г. были сделаны первые шаги, в середине 1903 г. король Эдуард VII посетил Париж, а президент Эмиль Лубэ — Лондон. Наконец, 8 апреля 1904 г. была заключена Антанта («сердечное согласие», впервые появившееся в начале 1840–х гг.). Франция отказывалась от прав на Египет (и так уже прочно английский), на рыбную ловлю у Ньюфаундленда, взамен получая свободу рук в Марокко и на Мадагаскаре, новые земли в Сенегале, Нигерии и Сиаме (будущем Таиланде).
Еще сильнее расстановка сил в Европе изменилась после Русско–японской войны. Как ни трудно поверить теперь, но эта война не была неизбежна. Россия и Япония были естественными союзниками на Дальнем Востоке. Стремительно модернизирующаяся Япония в 1895 г. разгромила Китай, тоже модернизирующийся, особенно в области вооружений, но менее успешно. Японцы приобрели поистине бесценный опыт современной морской и сухопутной войны, но воспользоваться плодами победы в полной мере им не дали — Германия получила Циндао, а Россия — Порт–Артур. В 1900 г. сборный пятнадцатитысячный отряд, от сипаев до американцев, разгромил восставших китайцев, прошел от побережья к Пекину, штурмовал и сжег город. Тогда русские и японцы сражались бок о бок, заслужив обоюдное уважение. Как полагали некоторые современники, именно в Китае будет суждено начаться большой войне, но эти прогнозы не оправдались — его громадную территорию все заинтересованные страны делили совместно, почти «с чувством глубокого удовлетворения».
В середине ноября 1901 г. японский маркиз Ито Хиробуми предложил России союз. Япония признавала права России на Ляодунский (Квантунский) полуостров с Порт–Артуром и Дальним, а Россия — права Японии на Корею, выводя войска из Маньчжурии. Ито был принят холодно и уехал из Петербурга ни с чем. Почему? Успех строительства Транссиба и Китайско–Восточной железной дороги окрылял как политические, так и финансовые круги России, появлялись мечты о «Желтороссии» и проникновении в Корею. Витте протестовал против таких авантюр (с его точки зрения), хотя сам и настоял ранее на поддержке Россией «принципа целости Китайской империи», благодаря чему Япония лишилась Ляодунского полуострова, а также всемерно, вплоть до взяток высшим китайским чиновникам, способствовал сооружению железной дороги именно на китайской территории.
Не найдя поддержки в России, Ито нашел ее в Англии, заключив 30 января 1902 г. союзный договор. С таким грозным (как в военном, так и в финансовом отношении) союзником противоречия с Россией для Японии проще было разрешить войной. Хотя война и оказалась неожиданно тяжелой, Япония благодаря боевому опыту, более продуманному стратегическому плану, лучшим коммуникациям и прочному тылу смогла ее выиграть, несмотря на большие потери и срыв части операций. Только потери российского флота составили более 1/4 млрд рублей, а общие расходы на проигранную войну составили от 2, по первым оценкам, до А—5 млрд рублей, по оценке Шацилло. При этом армию и флот, по сути, еще и требовалось создавать заново, тогда как даже учения 1906—1907 гг. срывались из‑за дефицита бюджета. Революцию удалось на время загнать вглубь, но теперь и враги, и союзники России учитывали ее слабость в большой войне. Именно поражение в Русско–японской войне и последующая революция привели к образованию группы «младотурков» — влиятельных или перспективных военных (Гурко, Алексеев, Деникин, Головин, на флоте — Колчак) и политиков (Гучков и Звегинцев, члены Госдумы), фактически формирующих параллельное правительство и готовых при следующем же серьезном кризисе взять власть. Прозвище «младотурки» тогда имело особый оттенок, т. к. в 1908 г. именно молодые офицеры с европейским образованием свергли турецкого султана Абдул–Хамида II — напрашивались явные параллели с революцией 1905 г. в России и Николаем II.
