Манаф Сулейманов - Дни минувшие (Исторические очерки)
______________ * Гусеин Джавид - выдающийся азербайджанский поэт, драматург начала XX века.
Петр Великий, снаряжая на юг военную экспедицию под командованием генерала Матюшкина, особо поручил тому прислать в Санкт-Петербург из Баку побольше нефти, "коя является основой вечного и священного пламени", а также мастеровых людей, смыслящих в нефтяном деле. В связи со смертью Петра этот наказ не был осуществлен.
В 1840-м году "ученые мужи" из Петербургской академии наук, рассмотрев присланные для анализа образцы бакинской нефти, вынесли презрительное заключение о том, что "сию вонючую жидкость" можно использовать разве что как колесную мазь...
После обретения Баку статуса губернского города его население стало увеличиваться день ото дня, посреди редких, разбросанных там и сям за крепостной стеной построек, выросло новое предместье - Фортштадт. Крепостные стены со стороны моря разрушили, а каменные глыбы использовали для мощения набережной. Хотели было развалить и оставшуюся часть крепостной стены, но об этом проведал наместник Кавказа в Тифлисе и издал высочайший запоет. Так в многоярусной каменной броне города была пробита солидная брешь.
Один из первых бакинских зодчих нового времени - Касум-бек Гаджибабабеков - был столь искусен в планировке города, так умело расположил его кварталы, что это неоднократно вызывало восхищение русских и европейских градостроителей. Все улицы в Баку проложены ступенчато, с учетом рельефа и топографии местности, ее холмов и склонов. Правда, сами улицы, в основном не мощеные, имели неприглядный вид: если дул северный "норд" или южный "гилавар" все вокруг окутывало пеленой пыли, которая порой не оседала неделями. Большая часть горожан страдала трахомой. В непогоду грязь доходила до колете, в ухабах и выбоинах стояли лужи. Порой было невозможно перейти улицу, и тогда носильщики-"амбалы" перетаскивали пешеходов на своей спине. Летом нечем было дышать от жары. От зноя и пыли страдали не только люди. Более других доставалось упряжным животным. Очевидцы рассказывали, что лошади, запряженные в фаэтон, падали посреди улицы как подкошенные, а извозчик, причитая и охая, бегал к близлежащему колодцу за водой, черпал ведрами воду, окатывал лошадей, - только после этого они медленно приходили в себя и поднимались на ноги...Но улицы постепенно приводили в порядок.
Следует упомянуть имя еще одного искусного архитектора - Мешади Мирзы Кафара. Тридцать лет жизни посвятил он благородному искусству градостроения.
Прошел десяток лет, и слава столицы "черного золота" разнеслась по всему свету. Наслышанные о бакинском "Клондайке", сюда со всех концов земли стекались специалистов. Известные ученые, химики, технологи, талантливые инженеры и зодчие, строители и изобретатели нажили здесь немалые состояния.
Бакинская нефть оказала влияние на развитие экономики всего Кавказа. Облик края менялся на глазах. В короткий срок от Тифлиса до Баку проложили железную дорогу длиной 520 верст, - уже в 1883-м году по ней пошли грузовые составы. За восемнадцать месяцев (конец 1878-го - 1880-й годы) из города к сабунчинским и сураханским промыслам протянули узкоколейку длиной 26 километров.
В 70-х годах прошлого века в Баку выросло число административных и общественных учреждений. Появились губернский суд и арбитраж. В первые годы двадцатого столетия большую популярность у состоятельных лиц и образованной публики завоевал разбор дел в окружном суде. Сюда порой приезжали из других городов и уездов Кавказа, чтобы послушать знаменитого адвоката. В Баку чисто перебирались адвокаты из Петербурга, Москвы, Тифлиса, Киева. Их привлекали баснословные гонорары. Здание суда бывало набито битком, особенно когда здесь выступали Макинский, Бек, Карабек. Шатуновский, Алимарданбек Топчибашев, Фатали-хан Хойский, Маклаков. Замысловский и другие именитые защитники.
Самые громкие судебные процессы проходили с участием Карабека. Бакинцы прозвали его "Карабек, проучивший медведя". Это был худой, долговязый мужчина, одевавшийся как мусульманин-простолюдин шальвары, архалук, подпоясанный узеньким ремешком, чуха, на голове - папаха-дебури с картонной тульей, обтянутой сукном, либо папаха из бухарской каракульчи. Пышная курчавая шевелюра закрывала пол-лица. Он был сдержан, любезен в обращении и не лишен юмора. Тифлисские и бакинские адвокаты, узнав, что противную сторону берется защищать Карабек, отказывались от этого дела. Он знал назубок обширный свод законов Российской империи, помнил все указы правительствующего сената, постановления совета министров, распоряжения министерства юстиции, определения оберпрокуроров священного синода - с точными исходящими номерами и датами.
Внимательно выслушав эмоциональный, патетический монолог своего собрата-юриста, Карабек поднимался на трибуну, поправлял воротник чухи, снимал папаху и обращался к залу, барабаня по краешку трибуны длинными, тонкими пальцами правой руки: "Господа, мы отдаем должное ораторскому искусству своего коллеги, однако данное дело следует решать, исходя из такой-то статьи гражданского кодекса и указа сената от такого-то числа (называется месяц и даже день выхода указа), а также на основании распоряжения министерства юстиции за номером таким-то...".
Пока он размеренно и четко, ни разу не запнувшись, сыпал в зал номерами, датами, названиями всевозможных указов, циркуляров, параграфов, статей, частей, разделов и подразделов, дополнений, изменений, его пораженные коллеги торопливо листали толстенные тома уложений и кодексов. Сидящие в зале восторженно слушали выступление этого скромного, просто одетого адвоката, восхищались его памятью и логикой. Он приводил в изумление и доброжелателей, и недругов.
Карабек сумел вернуть некоему Гаджи-Юсифу, по прозвищу Сирота, его земельный надел Баба бостаны ("Огород деда"), который находился по соседству с нефтеносным участком самого наместника Кавказа - графа Воронцова-Дашкова и который самовольно присоединили к данному участку обнеся их общей оградой. О том, как Карабек вырвал жирный кусок из горла всесильного правителя, рассказывали с удовольствием, во всех подробностях, и с гордостью замечали: "Нешуточное дело - мошка проучила мишку".
А произошло все следующим, образом: после того, как "Баба бостаны" огородили, его владелец Етим Гаджи-Юсиф решил подать в суд жалобу и обошел одного за другим всех бакинских адвокатов. Стоило им узнать, что ответчик сам наместник, как они тотчас же отказывались вести это дело. Все в один голос отговаривали истца:
ведь это все равно что с медведем в один мешок влезть, пикнуть не успеешь - задерет. У него спина-то вон какая - царь Николай.
Наконец, владелец надела сумел пробиться к Карабеку и стал его умолять: так, мол, и так, на одного тебя надежда, не погуби сироту. Карабек соглашается вести дело, отправляется в Петербург и через несколько месяцев возвращается в Баку с сенатской комиссией. Усадив членов комиссии в два фаэтона, адвокат везет их к месту тяжбы - в Балаханы. Члены комиссии останавливают прохожих - мусульман, русских, армян - и задают всем один и тот же вопрос: "Что это за место?". Ответы были одинаковы: "Это "Баба бостаны" Етима Гаджи-Юсифа". Имена спрашиваемых заносились в протокол, грамотные расписывались, неграмотные прикладывали к бумаге палец, обмакнув его в чернила.
После осмотра участка комиссию везут в мечеть. По случаю поста все правоверные находились в мечети - читали Коран). Когда закончилось моление, члены комиссии приступили к опросу, и более сотни постящихся, положив руку на Коран, подтвердили, что место, о котором идет речь, на самом деле называется "Баба бостаны" и соответствует своему названию. Гаджи-Юсиф получил его в наследство от деда. Чиновники записали все показания, заставили грамотных расписаться, а остальные оставили оттиски пальцев.
На следующий день неутомимый Карабек везет комиссию в Сабунчи -соседний промысловый район, затем в близлежащие поселки. Здесь также составляются письменные свидетельства с подписями и отпечатками пальцев. Карабек уезжает вместе с членами комиссии в Петербург. Воронцов-Дашков проигрывает дело. Адвокат вернулся, имея на руках распоряжение о возвращении "Баба бостаны" его законному владельцу. Пришлось графскому управляющему разобрать забор.
После этого случая акции Карабека поднялись еще выше. Повсюду только и разговоров было, как дока-адвокат одолел самого сардара* Кавказа и не где-нибудь, а в "Фитильбёрге", на глазах Николая-падишаха.
______________ * Сардар - наместник.
Два года спустя из колодца, прорытого на участке Етима Гаджи-Юсифа, ударил нефтяной фонтан такой силы, что о нем услышал весь Баку, а эхо донеслось до Тифлиса и Петербурга...
Рос город, росло число городских учреждений. Была создана государственная палата, городская управа при бакинской Думе. Гасан-бек Зардаби, редактор первой азербайджанской газеты "Экинчи" ("Пахарь"), писал в связи с предстоящими в 1878-м году муниципальными выборами: "Ради аллаха, во время выборов обращайте внимание не на длинные бороды, широкие кушаки, кованые сундуки тех, кого избираете. В городских присутственных местах разговоры и переписка будут вестись на русском языке. А посему вам следует отдать голоса за честных, порядочных людей, знающих русский язык, дабы они не посрамили нашего имени среди тех гласных, которых изберут христиане (те избирают две трети состава)...".
