Манаф Сулейманов - Дни минувшие (Исторические очерки)
Для прекращения стачек и подавления "мятежей" крупные нефтепромышленники выделяли через "Совет съезда" на полицейские нужды ежегодно 535000 рублей. При первом же подозрении на "смуту" градоначальство принимало срочные меры. Были, к примеру, такие случаи: в сентябре 1908-го года в бакинское градоначальство поступило из Тифлиса письмо, где сообщалось, что, судя по сведениям, поступившим в канцелярию наместника Кавказа, бакинский житель Гаджи Зейналабдин Тагиев посылает денежные средства в Иран сторонникам революционного движения Саттар-хана и что надобно принять соответствующие меры пресечения. В октябре того же года градоначальство получило еще одно предписание от начальника Канцелярии наместника: "Ряд мусульман на Кавказе, потворствующих революции, помогает иранским революционерам деньгами и оружием. В их числе - бакинские жители Мухтаров и Тагиев, личности весьма состоятельные. Считая для себя честью довести до вашего сведения пожелание господина наместника, прошу Вас установить за вышеназванными лицами негласный надзор".
Градоначальник пригласил к себе Тагиева и Мухтарова, напомнил им о том, что Российская империя связана узами дружбы с персидским монархом. Не следует помогать иранским смутьянам и тем вызывать законное недовольство шаха. Сие может бросить тень на взаимоотношения двух держав.
Тагиев ответил градоначальнику: мы, мол, не оказываем никакой поддержки революционерам. В результате столкновений и междоусобиц погибло много людей. Остались сироты, вдовы, старики. Они погибают от голода, болезней. Мы помогаем несчастным. По шариату, долг каждого правоверного мусульманина поддерживать обездоленных. Иначе нас назовут кафирами.
...Баку развивался стремительно. В 1906 году на смену керосиновым фонарям пришли электрические светильники. Гаджибаба Ашуров получил в городской управе разрешение на постройку электростанции по Каспийской улице и на установку вдоль улиц столбов для электропроводов. В 1907-м году управа издает специальное постановление о порядке автомобильного движения в городе.
Город, его промысла и заводы напоминали собой гигантскую строительную площадку. Повсюду возводили здания, сколачивали вышки, поднимались заводские и фабричные корпуса. А это, в свою очередь, требовало большого количества древесины - балок, столбов, пиломатериалов. Безостановочным потоком по Волге и Каспию шел из России в Баку лес.
В городе обосновались фирмы, торгующие лесным материалом: "братья Адамовы", "Александр Гаджиев и К°", фирма Мирзоева, и т. п. В 1900 году в Баку имелось 10 огромных дровяных складов, 106 нефтяных компаний, 16 нефтепроводов, 56 механических мастерских.
В начале века заработала хлопчатобумажная фабрика Гаджи Зеналабдина Тагиева. Хозяин построил для рабочих мечеть, а для их детей - школу, из различных мест пригласил учителей, установил для них приличное жалованье, организовал для рабочих вечерние курсы самообразования, открыл аптеку и медпункт. Построил мельницу.
Пустить в ход фабрику оказалось делом нелегким. На это ушло шесть лет неустанных трудов, 5 миллионов золотых рублей. На возведение фабричных корпусов было затрачено миллион 600 тысяч рублей, на технику и оборудование, привезенные из Европы, - миллион 800 тысяч, на строительство мечети, школы, жилья для рабочих, на прокладку дороги ушел не один мешок денег. А сколько средств понадобилось только для того, чтобы "умаслить" царских чиновников в Москве и Петербурге. Если присовокупить сюда все подарки и взятки, выйдет много более пяти миллионов.
Труднее всего оказалось добиться разрешения на постройку фабрики. Завязалась ожесточенная борьба с 28 крупнейшими фабрикантами во главе с "королем русского текстиля" Саввой Морозовым. Их тревожила близость к Баку хлопковых плантаций, в результате чего себестоимость продукции будет намного ниже. Они опасались выпустить из рук рынки сбыта в Иране и Турции, в русском Туркестане. Да и в самом Закавказье бязь неминуемо упадет в цене. Та же самая угроза нависла над рынками сбыта на Ближнем Востоке и в Средней Азии, во всем мусульманском мире.
О сложившейся ситуации проведал бухарский эмир. Он предложил Тагиеву построить фабрику либо в самой Бухаре, либо в Самарканде или Хиве, обещая, что обеспечит производство дешевым и добротным сырьем. Тагиев отклонил его предложение, заявив, что фабрика нужна Баку. Следует отметить, что в конце XIX века, прежде чем строить фабрику, Гаджи Зейналабдин приобрел в Джеванширском уезде 26 тысяч десятин территории, именуемой "Эльдар мюлькю" "Эльдаров надел". (В сущности, он взял землю в аренду. Но тогда в Азербайджане это выражение было не в ходу, говорили о "купле-продаже"). В первый же год он расширил здесь посевы хлопка с 40 до 250 десятин, урожайность хлопчатника выросла в шесть раз. В деле получения разрешения на строительство фабрики положительную роль сыграл высокопоставленный чиновник из Петербурга по фамилии Ермолов. Как бы там ни было, фабрика была отстроена и пущена в ход. Однако разозленные конкуренты устроили ночью пожар на фабрике. Рабочие своими силами потушили пожар, однако урон оказался значительным. Сгорели склады с готовой продукцией, вышла из строя часть оборудования.
Фабрика Тагиева стала в России одним из предприятий, оснащенных самой современной для того времени техникой. Сюда завезли из Европы две с половиной тысячи различных механизмов. Ткацкие станки закупили в Англии. Предприятие должно было выпускать тридцать миллионов аршин бязи в год. По тем временам это означало миллион 700 тысяч рублей золотом. Бакинская текстильная фабрика, двадцать девятая по счету в России, стала новой отраслью производства в Азербайджане. Она была первым и единственным предприятием подобного рода на всем Кавказе.
К сожалению, этой фабрике разрешили выпускать только бязь. Фабриканты центра России воспрепятствовали выпуску на окраине ситца и других тканей. Продукция фабрики на первых порах продавалась в Закавказье, Туркестане и Персии. Спустя несколько лет бязь с тагиевской фабрики пошла во все мусульманские страны. Ее покупали для погребения покойников, из нее делали покаянное одеяние те, кто совершал паломничество к святым местам - в Мекку, Кербелу, Хорасан. Ведь эта бязь была выткана на фабрике мусульманина руками правоверных рабочих и мастеров.
Раз уж речь зашла об эмире Бухары, коротко расскажем о его дружбе с бакинским миллионером. Еще в девяностых годах прошлого столетия правитель Бухары Эмир Сеид Мир Абдул Ахад-хан ежегодно ездил лечиться на Кавказские минеральные воды. Путь его, естественно, пролегал через Баку, и всякий раз, по дороге на курорт или домой, он со своей свитой на несколько дней останавливался в нашем городе. Он бывал на промыслах, ездил на заводы, на фабрику, интересовался Мардакянской школой садоводства, присутствовал на молениях в Биби-Эйбатской мечети, посещал театр и другие зрелища. Своей резиденцией эмир неизменно избирал городской дворец Тагиева или его мардакянскую дачу.
Эмира, прибывшего из Туркестана, на пристани пароходного общества "Кавказ и Меркурий" встречали местные власти - губернатор и вице-губернатор, начальник порта и военный комендант, командир военного гарнизона, градоначальник, полицмейстер. Причал устилался коврами, развевались флаги; произносились приветственные речи. Эмир усаживался в коляску, выписанную Тагиевым из Европы, - с надувными колесами на мягком резиновом ходу, и в сопровождении эскорта казаков направлялся в резиденцию. Церемония с той же торжественностью повторялась при проводах эмира с бакинского вокзала (особый скорый состав вез его на Северный Кавказ) и при его возвращении в Баку. Иногда для встречи и проводов эмира из Тифлиса приезжал тамошний комендант. В поездке эмира сопровождали русский генерал, русский медик, переводчик по фамилии Шихалибеков, а также десятка два приближенных из Бухары. Во всех торжествах, связанных с пребыванием Абдул Ахад-хана в Баку, участвовал консул Ирана Мирза Мехти-хан.
Приезжая в Баку, эмир завел обыкновение вручать высокопоставленным чиновникам, миллионерам и даже простолюдинам золотые, серебряные ордена и прочие награды Бухарского эмирата. Гаджи Зейналабдин Тагиев, к примеру, и его тесть генерал-майор Араблинский получили золотой орден "Восходящей звезды" первой степени. Гаджи получил в подарок от эмира золотые часы большой ценности с теплым посвящением, выгравированным на внутренней крышке. Эмиру пришлась по вкусу тагиевская коляска на бесшумном резиновом ходу. Тагиев подарил ее правителю вместе с парой дорогих рысаков и кучером в придачу. Правда, кучер заскучал в Бухаре и вскоре вернулся в родной Баку...
Пустив в ход фабрику, Тагиев решил расширить ткацкое дело в Закавказье и отправил в Тифлис Алескер-бека Махмудбекова, поручив тому арендовать землю. Вскоре по улице Михайловской выросло здание еще одной тагиевской фабрики, выпускающей бязь. Сырьем ее снабжали западные районы Азербайджана, занимающиеся хлопководством. Транспортные расходы были минимальными, а себестоимость продукций низкой
