Армия короля Франции (ЛП) - Элари Ксавье
Сохранившиеся 38 договоров предусматривали службу 363 рыцарей. Если мы примем тот же коэффициент умножения, мы можем предположить, что они фактически представляют собой 1.500 или 1.600 воинов из общего числа в 1.700 или 1.800 человек. Король заключал и другие договора, и возможно, в большом количестве, систематических сведений о которых не сохранилось. Например, в декабре 1269 года Роже де Безье, сын виконта Транкавиля, признал, что получил от короля 200 ливров "на наше жалование за следующий поход за границу", за что обязался служить с шестью рыцарями и четырьмя арбалетчиками [129]. В общей сложности, через систему таких договоров, король мог собрать тысячи воинов.
Все ли рыцари, собранные королем, входили в состав королевского Двора? Рыцари Эрара де Валлери, например, не имели "стол при дворе". Но действительно ли это можно считать критерием? При Людовике IX и Филиппе III в состав Двора, похоже, входили все рыцари состоявшие на жаловании у короля, независимо от того, питались они за его счет или нет. Примечательно, что современная английская хроника, говоря об участии в крестовом походе принца Эдуарда, наследника английского престола, сообщает, что он обещал Людовику следовать за ним "как один из его баронов и член его свиты (de sua familia)" [130]. Рыцарь, нанятый королем, вероятно, являлся частью контингента королевского Двора, независимо от того, питался он за счет короля или нет.
Участие принцев и баронов
Капетингские принцы, великие бароны и знатные сеньоры, желавшие показать свой статус, сопровождая короля в крестовом походе, набирали свой собственный контингент, следуя примеру государя. Это можно рассмотреть на примере Альфонса де Пуатье, который особенно хорошо задокументирован. В ноябре 1267 года Гийом де Шовиньи, сеньор де Шатору, который обещал Альфонсу "отправиться на службу Господу нашему в земли за морем и пойти, когда он пойдет или по его приказу", заключил с ним договор. Во главе двадцати рыцарей, включая четырех баннеретов (всего, вероятно, около десяти человек), он должен был служить целый год, начиная с того дня, когда он прибывал на место сбора. Со своей стороны Альфонс обязывался выплатить ему 3.000 ливров "за все, и за проезд, и за мясо, и за потери лошадей, и за все остальное, как бы это ни называлось". Эта сумма должна была быть выплачена следующим образом: 1.000 ливров перед выходом из дома, 500 по прибытии в место сбора, 500 по истечении шести месяцев, и остаток, 1.000 ливров, до истечения двенадцати месяцев. Трудно ли было убедить Гийома де Шовиньи? Хватало ли ему энтузиазма? В любом случае, в обмен на его службу граф Пуатье также выделил ему земли в шателенстве Облан и сюзеренитет над фьефами, принадлежавшими двум рыцарям [131]. Сикард де Монто, другой знатный сеньор, также обязался служить Альфонсу с двадцатью рыцарями. Каждый из рыцарей Сикарда должен был получить 160 ливров с премией в 10 или 20 ливров в случае заслуг. Сумма должна была быть выплачена пятью частями (за два месяца до отъезда, в день отъезда, в день прибытия, в середине года и в конце службы) [132]. За все это Альфонс заплатит Сикарду определенную сумму, к которой была добавлена сумма фуажа, взимаемого с земель последнего. Фуаж — это налог, взимаемый с каждого очага, то есть с каждого домохозяйства, с каждой семьи. Поскольку он отправлялся в крестовый поход, Альфонс имел право требовать фуаж в своем графстве Тулуза, в тех сеньориях, которыми он владел напрямую, а также в тех, которые были ему подвассальны. Сикард был одним из его вассалов, но чтобы лучше заручиться его услугами, Альфонс решил передать ему доходы от фуажа, взимаемого с его же земель.
Роберт, граф Артуа, был одним из первых, кто принял крест вместе со своим дядей Людовиком. Хотя он был еще очень молод (ему было всего двадцать лет), он тщательно стал набирать свой собственный контингент. Роберт заключил договор со своим тестем Ги де Шатийоном, графом Сен-Поль. В марте 1269 года последний пообещал служить Роберту с тридцатью рыцарями в течение целого года, начало которого, как было указано, будет тогда же, как и для рыцарей, поступивших на службу к королю. Роберт, со своей стороны, обязался выплатить Ги 15.000 турских ливров двумя частями: половину при посадке на корабли, другую половину — через шесть месяцев. Граф Артуа также обязался обеспечить проезд контингента Ги де Шатийона на следующих условиях: на каждого простого рыцаря — оруженосец (armiger), слуга (garcio, то есть конюх) и лошадь; на каждого рыцаря-баннерета — два оруженосца, двое слуг и лошадь; на самого Ги — десять человек плюс его капеллан и четыре лошади. Если Ги де Шатийон умер бы раньше графа Артуа, его рыцари должны был следовать за последним на тех же условиях; если кампания продлилась бы менее года, Ги должен был вернуть то, что было выплачено ему сверх фактически оказанной услуги. Если граф Артуа умер бы раньше Ги, последний и его контингент переходили на службу королю на тех же условиях, что и раньше [133].
Численность контингента графа Артуа неизвестна. Однако, покинув Эг-Морт, он отплыл на собственном корабле, что позволяет предположить, что он командовал контингентом внушительного размера. Кроме графа Сен-Поля, он нанял еще несколько отдельных рыцарей: некоего Роже де Сапиньи, за 300 парижских ливров, и Перро де Вайли [134]. Последний случай особенно интересен. В декабре 1269 года граф Артуа уведомил Перро о своем намерении "совершить вместе с ним путь Божий". Условия снова отличались от описанных выше. Перро должен был получить 80 парижских ливров pour soi enharnachier, то есть на снаряжение, плюс лошадь; путешествовать на графском нефе; быть членом mesnie (свиты) графа Артуа, с двумя слугами, которые будут его сопровождать. Граф добавляет: "и если случится так, что нам придется иметь дело с врагами Бога [мусульманами], мы обещаем сделать его рыцарем, или даже раньше, если что-то случится с одним из наших рыцарей, и мы должны содержать его в нашей свите, и дать ему и доставить ему все, что ему понадобится как рыцарю, или дать ему необходимые деньги, когда он вернется в свою страну". Пример Перро де Вайли показывает, что крестовый поход был не просто духовным обязательством, но и, для честолюбивого молодого человека, возможностью проявить себя, поступив на службу к принцу, расходы по которой будет нести последний.
Это лишь несколько примеров, но их вполне достаточно, чтобы показать разнообразие возможных случаев и величину денежных сумм, вложенных королем и принцами. Но действительно ли все те, кто обещал служить в крестовом походе, отправились за море? В отсутствие данных о численности крестоносцев это трудно определить. Но есть все основания полагать, что король, принцы и особенно их духовные лица следили за исполнением обязательств. В меморандуме, составленном непосредственно перед отъездом в Тунис, мы находим указание на то, что "все договора рыцарей и сержантов, которые должны отправиться с монсеньёром графом [Пуатье], помещены в сундук, который будет взят за границу" [135]. Альфонс постарался сохранить при себе договора, заключенных с рыцарями и сержантами, которые обязались его сопровождать. В его завещании также упоминается обязательство для его душеприказчиков выплатить "рыцарям, сержантам и другим людям, которые отправились с нами на помощь Святой Земле" то, что им причитается [136]. Хотя почти вся бухгалтерская документация исчезла, нет сомнений в том, что она была очень обширной.
