Жоэль Грисвар - Мотив меча, брошенного в озеро:
1 Перевод осуществлен по изданию J.H. Grisward. Le motif de l'?p?e jet?e au lac: la mort d'Artur et la mort de Batradz // Romania, revue trimestrielle consacr?e а lТ?tude des langues et des litt?ratures romanes fonde? en 1872 par Paul Meyer et Gaston Paris, publie? par F?lix Lecoy. Paris: Soci?t? des amis de la Romania, 1969, t. 90, № 3-4, p. 289-340, t. 91, p. 473-514.
2 G. Paris et J. Ulrich, Merlin, roman en prose du XIII-e siucle, S.A.T.F., 2 vol., Paris, 1886, т. I, p. 196 sqq.
3 Ср. F.Lot,?tude sur le Lancelot en prose, Paris, Chаmpion, 1918, p. 203, n. 1. M.B. Fox, La mort le Roi Artus,?tude sur les manuscripts, les sources… de lТoeuvre, Paris, De Boccard, 1933, p. 181. J.Frappier,?dition de La Mort le Roi Artu, Textes Litt?raires Fransais, troisiиme?dition, ParisGenиve, 1964, Introduction, p. XVIII.
4 J.B?dier, Les L?gendes ?piques, t. III, p. 389.
5 Буквально «Вы не получите ни прибыли, ни урона в этом мире» – Прим. переводчика.
6 Ronsasvals, провансальская эпическая поэма, переведенная Робером Барру [Robert Barroux], Les textes de la Chanson de Roland, изданных Р. Морcье, Париж, 1941, т. III, С. 146-147.
7 J.Frappier,?tude sur la mort le Roi Artu, 2-е издание, переработанное и расширенное, Publications Romanes et Fransaise, Genuve, 1968, p. 201202. – Ёто также мнение A.Micha, Deux sources de la УMort ArtuФ в Zeitschrift fur romanische Philologie, LXVI, 1950, p. 370.
8 Известно, что в версии О странным образом ничего не говорится о судьбе Дюрендаля.
9 Galiens li Restor?s,?dition E.Stengel, Marburg, 1890, p. 224.
10 Mario Roques, Ronsasvals, провансальская эпическая поэма, третья статья, Romania, LXVI (1940-1941), p. 449-458.
11 Выделено нами.
12 Автор говорит о пяти мечах «из кузницы Галана», последний из которых был найден в Иордане, безнадежно изъеденный ржавчиной. Что касается утопления Дюрендаля «десять раз окрещенного в святой реке Иордан» (Mainet, IV, v. 34), являющегося отголоском христианского ритуала, то оно никак не связано с нашим мотивом.
13 Другими словами, мы считаем, что было бы трудно и пагубно соглашаться с Марио Роком, когда он утверждает, что можно экстраполировать пять стихов «Ронсеваля», приведенных выше, и делать из них вывод о том, что автор знал «в точном и детальном виде» предание, «Ев котором великаны играли какую-то роль и в котором прибегали к толкованию снов и волшебству» (Romania, LХVI, с. 452). Можно было бы продолжить список этих «признаков»: так, в Doon de Maпence говорится о Финешампе [Finechamp], мече Гарэна [Garin]:
УЕего отец его ему дал;
Когда был потоп, в землю он погрузился;
Мерлин, когда он жил, англичанам его показал;
Артур им владел долгое время и часто им пользовался.
(?d. А.Pey, v. 8753-8756).
Для Рыцаря Ожье [Chevalier Ogier] меч Брайе [Brahier] был выкован Галаном «на острове Маскон» (ст. 9614, изд. Eusebi) и «на острове Персов» (ст. 10596). Все эти темы, с которыми следует связывать меч – брат Дюрендаля, меч, выкованный Галаном, его матерью, его сыном, его братом или его учеником, меч, найденный в колодце… или в другом месте и когда-то принадлежавший великану, обнаруживаются с небольшими вариациями во многих эпических поэмах; об этих великанах, этом оружии, этих островах, этих кузнецах автор не знает ничего больше того, что он пишет. Их упоминание имеет не больше свидетельской силы, чем любая стилистическая фигура; это всего лишь манера школы: «Его выковал Галан» или «Галан его сделал» составляют всего лишь удобные полустишья, около двадцати примеров которых мы обнаружили. (Ср. V?land le Forgeron,Е G.B.Depping et F.Michel, Paris, 1833, p. 46: «Ероманисты средних веков, упоминая постоянно имя и ловкость Веланда, никогда даже не намекают на его приключенияЕ и рассказывают о нем только как о знаменитом ковале мечей и копий». Такое же замечание о «куцем» упоминании Галана у Ёделстанда дю Мериля [Ed?lestand du M?ril], Po?sies populaires latines ant?rieures au douziиme siиcle, Paris, 1843, p. 357, n. 4.). И, наконец, мотив ржавого меча (Huon de Bordeaux, Elioxe и др.), найденного героем в колодце или отнятого у великана, входит в композицию многих рассказов мирового фольклора; не связанный с каким-то одним определенным типом сказки, он помогает своему владельцу выполнить его задачу. (Ср. P. Delarue, Le conte populaire franзais, Paris, 1937, t. I, в разных местах, в частности, с. 277, версия 4, Ржавая сабля). Совершенно очевидно, что подобный фольклорный элемент имеет лишь отдаленную связь с утерянным Роландом и Смертью Артура, так как, не будучи ни свидетельством достоверного легендарного предания, ни частью особой схемы, он всегда существует только в изолированном виде и его присутствие ни о чем не говорит.
14 1.На эту тему см. А.Micha, LТ?preuve de lТ?p?e, Romania, LXX, 1948, p. 3750, в частности, c. 37: «ЕОн означает своего рода предназначение того, кто им владеетЕ Речь идет об извлечении меча или копья из тела «сокрушенного» или об извлечении меча из каменной плиты, куда он был воткнут»; и с. 39 об эпизоде в «Саге о Карле Великом».
15 Mario Roques, Ronsasvals, poиme ?pique provenзal, Romania, LVШ, 1932, p. 179:
Взял он его из руки паладина Роланда:
И никто другой не осмелился бы его взятьЕ
(ст. 1600-1602).
Поэт, который пишет, осмелился там, где вправе ожидать смог, может быть, не почувствовал глубокого значения поступка Карла, сохраняя его следы. Напротив, более поздние итальянские романы, такие как Spagna, La Rotta di Roncisvalle, и особенно Il Viaggio di Karlo Magno in Ispagna, в которых не упоминается бросок меча, но где Роланд, умирая, сам протягивает Дюрендаль Карлу Великому, кажется, говорят в пользу этой интерпретации (Romania, LXVI (1940-1941), p. 456457). – Интерпретация, предложенная Полем Зумтором [Paul Zumthor], какой бы блестящей она ни была, нам представляется исходящей из слишком «современной» этики; в частности, нам кажется соблазнительным, но неприемлемым смелое отрицание «чудесных мотивов» для того, чтобы свести поступок Артура к знаку отказа, к патетическому и смиренному «Прощай, оружие»: «С тех пор ни любовь, ни оружие не имели больше значения: умирающий Артур заставил бросить свой меч в озеро (Смерть Артура)». (Du roman au gothique, X-XIII, в Litt?rature fransaise (Larousse), t. I, Des origines а la fin du XVIII siиcle, Paris, 1967, p.36).
16 J.Frappier,?dition de La Mort le Roi Artu, Introduction, p. XVIII.
17 J.Frappier.?tudes sur La Mort le Roi Artu, 2-e?dition; ср., в частности, стр. 250 «старый кельтский корольЕ»; стр. 283 «Емифологическое существо»; стр. 329 «Емифологический персонаж»; стр. 436 (Additions et corrections): «Впрочем, очевидно, что мотив меча, схваченного таинственной рукой, является всего лишь одним из элементов целой мифологической схемы».
18 Относительно всех этих общих проблем, касающихся осетин и нартовского эпоса, я ограничусь краткими сведениями. Читатель найдет детальное изложение этих вопросов в замечательных и увлекательных трудах Жоржа Дюмезиля. В частности: a) L?gendes sur les Nartes, Bibliotheque de lТInstitut Fransais de L?ningrad, t. XI, Paris, Champion, 1930 (цитируется здесь как LN.) (cм., в частности, с.с. 1-15 и 151-166) – b) Le Livre des H?ros, L?gendes sur les Nartes, coll. Unesco dТoeuvres repr?sentatives, Paris, Gallimard, 1965 (цитируется здесь как LH.) – c) Mythe et?pop?е, LТid?ologie des trois fonctions dans les?pop?es des peuples indoeurop?ens, Bibliotheque des Sciences Humaines, Paris, Gallimard, 1968 (см. С. 441 и сл.).
19 См. историю этих поисков, а также библиографию в L.N., p. 4-18 и в Mythe et ?pop?e, p. 454, n. I.
20 Ёти сказания северных осетин, в действительности, распространились среди их соседей (черкесов, татар, абхазцев, чеченцев, ингушей), которыми они были переняты, зачастую адаптированы, смешаны или переделаны.
21 LH., стр. 64. – Мотив костра, который появляется во всех вариантах и особым образом характеризует персонаж Батрадза, обнаруживается в Калевале, где он связан с героем Куллерво [Kullervo], сыном Калерво [Kalervo]. Действительно, мы читаем в Песне XXXI Калевалы, как Унтамо [Untamo], истребив народ своего брата Калерво, искал способ, чтобы уничтожить и своего волшебного племянника Куллерво, которому в то время было три месяца. Сначала он попробовал погубить его водой; ребенок выбрался из бочки, в которую его заключили, и его нашли «сидящим на гребне волн» и удящим рыбу. Затем,
«(Унтамо) отдал приказ своему рабу
Собрать сухих берез,
Ветвистых сосен,
Корней, полных смолы,
Чтобы сжечь этого мальчишку,
Чтобы уничтожить Куллерво.
Быстро собрали
Твердые ветви берез,
Сосен ветвистых,
Корни, полные смолы,
Тысячи саней, груженных корой,
Сотни охапок ясеневых ветвей;
Огонь запылал в сухих дровах,
Потрескивая в большом костре;
Затем бросили мальчишку туда,
В сердце жгучего пламени.
День горит огонь, второй,
Почти три дня горел огонь;
И пошли тогда посмотреть:
Ребенок на корточках в пепле,
Облокотившись на угли,
С кочергой в руках,
Чтобы поддерживать жар костра,
Собирал пылающие угли,
И ни один волос его не пострадал,
И ни один волос его не обгорел».
(Le Kalevala,?pop?e populaire finnoise, par Elias Lonnrot, Traduction m?trique et pr?face par J.L. Perret, Stock, Paris, 1931, Chant XXXI, vv. 145-170). Сходство несомненно, и многие другие мотивы, проанализированные ниже в этой статье, окончательно нас убеждают в том, что финский Куллерво, бессмертный мститель за своего отца, является братом-близнецом осетинского Батрадза. Впрочем, это более чем тесное родство становится еще труднее отрицать после рассмотрения варианта f смерти Батрадза, записанного у чеченцев и ингушей. В нем герой, четко связанный, как и Куллерво, с бесплодием, решает принести себя в жертву. Он заставляет выложить для себя огромный костер в надежде на то, что его смогут в нем заживо сжечь; «он стал как горящая сталь, но не умер». Затем он попросил бросить его в реку, чтобы он утонул; «но его сталь только закалилась» (LN., p. 72-73).
22 Вариант, изложенный вкратце в Mythe et?pop?e, с. 574, добавляет еще одну живописную деталь, к которой мы вернемся: «Нарты впрягли в него двадцать, сто пар лошадей и с трудом, прочерчивая длинную канаву, которая видна еще и сегодня, оттащили до берега и бросили в волны».
