Борис Поломошнов - Похвала подлости
Оскорбленные и униженные откликнулись на явно выраженный в «Тезисах» призыв: возглавляемые Томасом Мюнцером — почитателем и, как он считал, сторонником Мартина Лютера — крестьяне и городская беднота поддержали явно выраженный призыв к борьбе против противоправных и противоестественных деяний бессовестных торговцев индульгенциями, каковыми, по сути дела, являлись представители многочисленной и многомогущественной церковнослужительской рати.
Казалось бы, Мартину Лютеру оставалось только радоваться и гордиться тому, что его призыв услышан и поддержан. Однако… не тут то было.
Увидев, что дело приобретает настолько серьезный оборот, что может вызвать непредсказуемые, а главное — нежелательные (естественно, для него) последствия, Мартин Лютер с неистовой яростью обрушился и на Томаса Мюнцера, и на его (своих ) последователей: «Крестьяне введены в искушение Томасом Мюнцером, этим истовым дьяволом, руководящим из Мюльхаузена. Он нарушил обязанность подчинения власти; они повинны в дерзко учиненном восстании… Поэтому всякий, кто может, должен их бить, душить, колоть, тайно и явно (курсив — Б. П., Е. П.), и помнить, что нет ничего ядовитее, вреднее и более дьявольского, чем… мятежник. Он — как бешенная собака: если ты не убьешь его, то он убьет тебя и вместе с тобой всю страну» [61, с. XXXVII].
Он же. О том же: «Если среди крестьян есть виновные, то бог сохранит и спасет их. А коль скоро он этого не делает, значит они виновны, виновны хотя бы в том, что не выдавали злодеев и были с ними заодно. Даже если крестьяне поступают так по глупости или из страха, их все равно надо наказывать» [119, с. 305]. Как? См. чуть выше.
И этот призыв Мартина Лютера был услышан: мятежники, вдохновленные и воодушевленные содержащимися в его «Тезисах» его идеями, поверившие в искренность его слов и бескорыстность его замыслов, по его же призыву были убиты. Томаса Мюнцера обезглавили, остальных — повесили. Аминь.
Третий рейх. 12.11.1934 года 92% пришедших на избирательные участки избирателей Германии, вдохновленных и воодушевленных провозглашенными НСДАП идеями (возрождения национальной гордости, национального достоинства и национального самосознания, попранных и униженных позорными для каждого немца условиями Версальского мирного договора и последующей, не менее позорной оккупацией Рура французскими и бельгийскими войсками. — Б. П., Е. П.), отдали свои голоса в поддержку политики Гитлера [62, с. 275].
К концу 1940 года «немецкие тюрьмы и концентрационные лагеря были переполнены. Разве это является Народным сообществом, общиной людей, возглавляемых своим фюрером? Это и есть то самое народное счастье и национальное единство, о котором так много говорили лидеры НСДАП? Два миллиона немцев (курсив — Б. П., Е. П.) долгие месяцы и годы были узниками гестапо, не понаслышке были знакомы с «прелестями» Дахау, Бухенвальда или Ораниенбурга. У этих двух миллионов были родители, жены, дети. Другими словами, около десяти миллионов немцев пострадали от методов правления, применяемых Гитлером» [120, с. 254].
11. Декларируя силу права, утверждайся в праве сильногоПервый рейх. В Римской империи «основным способом установления рабства был плен, захват чужеземца в войне, ибо чужеземец… вне права и правовой охраны» [87, с. 102]. Чужеземец рассматривался в принципе как враг, hostis, имущество которого могло быть в любой момент захвачено римским гражданином, а сам он обращен в рабство» [87, с. 92], «а с точки зрения цивильного права (курсив — Б. П., Е. П.) рабы считаются никем» [87, с. 91].
Согласно Римскому праву «раб не имел права владения собственностью, наследовать, завещать; он не мог вступить в законный брак; все его дети считались незаконнорожденными, а дети рабыни считались незаконнорожденными даже в том случае, если их отец был свободным.
Рабы мужского или женского пола могли растлеваться хозяином и не имели права апеллировать к закону. Раб не имел права возбуждать дела в суде против тех, кто причинял ему ущерб; в подобных случаях он мог действовать только при посредничестве своего господина. Последний, согласно закону (курсив — Б. П., Е. П.) республиканского Рима, мог избить раба, заключить его в темницу, отправить на арену сражаться с дикими зверями, уморить голодом, убить своими руками, имея на то причину или без нее, и единственной сдерживающей его силой могло служить только общественное мнение, формировавшееся такими же, как он, рабовладельцами» [32, с. 436].
Второй рейх. Доминиканец Мельчор Кано (1509–1560 гг.) утверждал, что испанцы вправе (курсив — Б. П., Е. П.) вести войну против индейцев, если встречают с их стороны препятствия в распространении христианства или добиваются отмены рабства» [23, с. 51].
Третий рейх. Гитлер Раушнингу: «После столетий хныканья о защите бедных и униженных наступило время, чтобы мы решили защищать сильных против низших. Это будет одна из главных задач… на все время — предупреждать всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами дальнейшее увеличение славянской расы» [73, с. 634].
Слово фюрера — закон для всякого подфюрера.
«Директивы по руководству экономикой во вновь оккупированных восточных областях». («Зеленая папка»). Автор — Герман Геринг. Секретно. Берлин, июнь 1941 года.
«Совершенно неуместно мнение о том, что оккупированные области должны быть возможно скорее приведены в порядок, а экономика их восстановлена… Экономическая деятельность в них должна быть ограничена нашими интересами» [73, с. 611].
12. Делай людям такие предложения, от которых невозможно отказаться. Подобру-поздоровуПервый рейх. «Он (Калигула. — Б. П., Е. П.) нагнал такого страху, что даже незнакомые люди стали объявлять его во всеуслышание сонаследником родственников, родители — сонаследником детей, а он, считая издевательством, что после такого объявления они еще продолжают жить, многим после этого послал отравленные лакомства» [98, с. 158].
— «Римский всадник, которого тащили на казнь, крикнул ему (императору Вителлию. — Б. П., Е. П.): «Ты — мой наследник!» Он велел показать ему завещание, увидел в нем своим сонаследником вольноотпущенника и приказал казнить всадника вместе с вольноотпущенником» [95, с. 248].
— «Огромные состояния и среди них все наследство Тиберия Цезаря — два миллиарда семьсот миллионов сестерциев — он (Калигула. — Б. П., Е. П.) промотал меньше, чем в год.
Тогда, истощившись и оскудев, он занялся грабежом, прибегая к изощреннейшим наветам, торгам и налогам…
Торги он устраивал, предлагая для распродажи все, что оставалось после больших зрелищ, сам назначал цены и взвинчивал их до того, что некоторые принужденные к какой-нибудь покупке (курсив — Б. П., Е. П.), теряли на ней все свое состояние и вскрывали себе вены» [97, с. 118–119].
— «Люди могущественные навязывали маленьким людям какое-либо благодеяние (beneficium) — денежный заем, уступку земельного участка, покровительство в тяжбе и т. п. — и затем требовали от них несоразмерного и обременительного возмещения или ставили их от себя в зависимость» [116, с. 344].
Второй рейх. В инструкции «Confiscatio bonorum haeretici fieri potest post ejus mortem» — «Конфискация наследства еретика, разоблаченного после смерти» из многотомного «Directorium Inquisi» (руководства к действию инквизитора) ее автор Николас Эймерико указывает: «Наследников следует поставить в известность о том, что умерший был еретиком, и с этого момента их следует осудить за плохое служение делу веры и сокрытию этого преступления». Тем самым он заставляет людей добровольно (курсив — Б. П., Е. П.) предъявлять обвинение своим отцам и дедам (умершим. — Б. П., Е. П.) в еретических заблуждениях, чтобы самим избежать унижения, позора и запрета на высокие должности и престижные профессии» [89, с. 131].
— Из приговора, подписанного первым епископом (позже — архиепископом Новой Испании доминиканцем Хуаном де Сумаррагой. — Б. П., Е. П.), действовавшим с 1528 по 1548 г., по делу индейца Карлоса Ометочтцина из Текскоко: «Признать индейца виновным в распространении ереси, имущество конфисковать (и кто бы сомневался? — Б. П., Е. П.), а самого передать светским властям для организации соответствующего наказания с просьбой отнестись к вышеназванному дону Карлосу со снисхождением» [23, с. 126]. Последнее проявлялось в том, что осужденного вместо отсечения ему головы сжигали на костре. Это означало, что осужденный мог в день «страшного суда» воскреснуть, в то время как при других видах казни, сопровождавшихся членовредительством, такая возможность, согласно католического вероучения, исключалась.
