Николай Карабчевский - Что глаза мои видели (Том 2, Революция и Россия)
По гадательным сведениям комендантши, отряд наш расположен в одной из деревушек, позади "вторых окоп", отстоящих отсюда верстах в тридцати.
Двинулись не густым леском, частично кое-где вырубленным, сплошь осыпанным свежевыпавшим снегом. Дорога имела вид вновь проложенной, в меру укатанной, но не изрытой выбоинами. Морозило умеренно, воздух был дивный, дышалось легко и ехать было одно наслаждение.
Работ по дороге нигде не приходилось наблюдать, так как был первый день Рождества, но по пути встречались и проезжие н пешеходы, то кучками, то в одиночку. "Нижний чин" шествовал по образу пешего хождения и, при встречах, усердно "козырял" принимая нас за "начальство". В санях же ехали офицеры, "уполномоченные", иногда, и дамы с ними.
У первой "заставы" в селе, где на одном из деревянных домишек красовалась доска с надписью: "путевой комендант", мы остановились. Здесь был уже Андрей со своим караваном, состоявшим из четырех загруженных саней.
Куда надо было "сворачивать" он тут толком не мог пока добиться и поджидал нас.
"Адъютант" направился было к коменданту, но тот "отдыхал", и пришлось удовольствоваться писарем.
Расспрашивали и проходящих солдатиков.
Кое-как, наконец, выяснилось, что надо сперва добраться до "запасного парка дивизии 6-го Сибирского полка", полка, который особенно близок нашему отряду. Там уже "верно покажут!"
Добраться ж до "парка" можно так: сперва свернуть вправо и ехать все прямо. Когда покажется лес погуще свернуть влево и ехать по его окраине, пока не "попадется" просека, как будет просека в нее и свернуть. Там уже недалеко.
Сколько именно до "парка" верст - "неизвестно", а пожалуй верст с десяток наберется.
С этими указаниями мы двинулись по дороге уже более первобытной, но, благодаря санному пути, все же довольно сносной. Ехали ни резво, ни тихо, нигде не встречая жилья. Подвигались вперед довольно неуверенно, встречных попадалось, мало и не у кого было спросить: точно ли это дорога к "лесу погуще?"
Наконец, нагнали какого-то верхового солдатика, ехавшего не спеша на буром вихрастом "сибирском" иноходце, с двумя мешками, перекинутыми у задней луки его казачьего седла. Спросили. Оказался самым дорогим для нас человеком. Он был как раз из "парковых" и возвращался с провизией из земского склада для местной "парковой лавочки".
Про "адвокатский отряд" он ничего не слыхал, но к своему "парку" знал дорогу отлично.
Доехав с ним до "леса погуще", где он должен был тропою выехать напрямик к парку, нам предстояло ехать вдоль опушки, пока не попадется на глаза "столбик" с заметкой. Тут надо было свернуть в самый лес и лесною дорогой, ведущей к парку, проехать с версту, "а то и больше".
Поблагодушествовав папироской, причем угостили и нашего безмолвного возницу и словоохотливого всадника, мы двинулись разными путями: он прямиком в лес, мы в объезд по его опушке.
Ехали меньше часа и увидели невысокий столбик с белой треугольной отметиной. Въехали в лес, и ныряли по сугробам свеженанесенного снега еще с добрых полчаса.
Но, вот, как-то совсем неожиданно, в глубине леса нам открылась целая усадьба, с жилищами, амбарами, навесами и конюшнями, сколоченными из свежего леса, очевидно, тут же на месте заготовленного.
Это и был "парк" той дивизии, к которой был приписан и наш отряд.
Подъехали к крылечку аккуратного, как игрушечка домика командира парка. Денщик объявил, что подполковник "так что отдыхают", а что капитан, его помощник, в офицерской столовой, которая "через два дома".
Мы высадились из саней и пешком, провожаемые денщиком, дошли до столовой.
Капитана здесь не оказалось. Он, только что, пошел в обход парка. Но расторопный нижний чин, приставленный к столовой, встретил нас радушно, помог снять шубы и проводил в столовую. Усадив нас за узкий, по размерам комнаты, обеденный стол, он предложил нам пообедать.
Потирая прозябшие руки мы бесшумно возликовали, так как порядочно проголодались. Мой неоценимый "адъютант" занялся раскупоркой бутылки крепкого вина, бывшей в нашем кульке, вместе с кое-какой закуской. Обед подали очень вкусный. Он состоял из суточных щей с куском мяса, поросенка с кашей и блинчиков с вареньем.
Когда мы уже кончали обед и пили кофе, в столовую пришел сперва капитан, помощник командира парка, а вскоре и сам командир. Оба очень приветливые и обязательные и, как мы вскоре убедились, и толковые. Они были вполне осведомлены относительно местонахождения нашего отряда, были лично знакомы с Переверзевым и отзывались о нем по-приятельски. По их словам Переверзев, в качестве начальника отряда и его два помощника, студенты-медики, просто, прославились своею, энергией, находчивостью и бесстрашием во время последних наших отступлений, когда отряду приходилось все время следовать, в арьергарде, чтобы подбирать раненых и слабых.
Теперь отряд, сравнительно на покое и приютился, более или менее, оседло в небольшой деревушке позади второй линии траншей. В солдатской среде отряд весьма популярен и когда он двигается на позиции в стройном порядке, с Переверзевым, верхом на лошади, во главе, солдаты, провожая его любовно глазами, говорят: "это "наш адвокат" за провизией едет, стало быть, ночью жарко было!"
Командир, обнадежив нас обещанием дать для дальнейшего нашего путешествия свою тройку, предложил нам обозреть его "хозяйство", пройти с ним в обход по всему парку, чтобы иметь представление о его организации и назначении.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ.
Ряд построек, пересеченных уличками и переулками, представлялся целою усадьбою, незаметно приютившеюся под покровом густого леса. Каждая постройка имела свое особое назначение: домики-землянки для парковой прислуги и рабочих, навесы с коновязями для лошадей, загоны для убойного скота и для коров и, затем, разные мастерские - кузнечные, столярные, бондарная, ружейная, сапожная, портняжная и т. д.
Все, что должно было чиниться и ремонтироваться для дивизии, доставлялось сюда из соответствующих войсковых частей, и возвращалось обратно в исправном и обновленном виде. Здесь же заново сооружались повозки, сани, колеса, платформы и т. п., из леса, который тут же заранее был заготовлен. На окраине усадьбы ютился небольшой лазаретный барак и аптечка. Вблизи их была и мелочная лавочка, где можно было достать леденцов, спичек, папирос и кое-какую мелочь.
Все это содержалось в большой исправности, и на всем лежала печать продуманной целесообразности. Командир парка производил впечатление человека интеллигентного, с инициативой и деловым смыслом.
По поводу того, что мы застали его "отдыхающим", он как бы оправдываясь, объяснил, что он всегда с пяти часов утра на ногах, так как работы уже начинаются в шесть, а к вечеру то, что готово, грузится на подводы и, под прикрытием ночи, направляется в части.
Только среди дня, когда шабашуют рабочие для послеобеденного часового отдыха, удается и ему отдохнуть.
По поводу того, что никто из отряда нас не встретил на железнодорожной станции, подполковник сказал, что третьего дня ночью на позиции было "неспокойно" и отряд, вероятно, "был на работе".
Когда мы уже заканчивали наш обход, я обратил внимание на то, что вокруг конюшен и загонов раскладывались костры из сухого валежника, древесной коры и прутьев. Такие же костры были раскинуты и вокруг всей парковой усадьбы. В своей наивности я решил, что это для тепла, на случай если станет крепчать мороз. Подполковник, усмехнувшись, меня просветил:
- Нет, это на случаи газовой атаки.
- Вот оно что! Да разве сюда могут достигать газы?
- В лучшем виде! - поспешил пояснить капитан, помощник командира, примкнувши к нашей компании, когда все костры, под его наблюдением были разложены. - Напрямик тут, ведь, всего верст восемь от передовой линии. Она с трех сторон загибом идет за нашим лесом. Если ветер попутный и не оглянешься, как носом почуешь... Людям ничего, скомандуешь: "морды; в мешки" (т. е. маски надеть) и готово. А вот лошадей, скотину и всякую живность только кострами и спасаем. Сегодня тянет ветер как раз оттуда... А они, дьяволы, любят шутки шутить, в Христов праздник, того и гляди, сюрприз поднесут.
В наших (моей и моего "адъютанта") цивильных душах, очевидно, шевельнулось беспокойство, так как мы выразительно переглянулись. Командир парка, точно угадав наше затаенное беспокойство, поспешил тут же прибавить: "мы вас масками снабдим, без них никого к позициям не отпускаем".
Тем временем стало смеркаться и среди лесной тишины вдруг прозвучал отдельный орудийный выстрел, через минуту еще и еще...
- Эге, - мелькнуло в моей голове, - да мы и взаправду на войну попали... Вот великолепно, недаром, значит, ехали.
Капитан, по поводу выстрелов, которые скоро прекратились, заметил:
- Это он батарею, которая его вчера хорошо угостила, нащупывает. Жива ли, мол, голубушка? А голубушка давно уже в другом месте притаилась и до поры помалкивает... В такой великий праздник грешно стрелять.
