Максим Алексашин - Последний бой Василия Сталина
Командир полка Сталин гордился своими гвардейцами. В полку было уже 10 Героев Советского Союза — Котов, Луцкий, Орехов, Гарам, Савельев, Хользунов, Федоров, Анискин, Шишкин, Макаров. Только за один 1943 год они сбили 184 самолета противника! Слава о 32–м гвардейском гремела по всем фронтам. И стоит ли говорить, с какой грустью расставался с боевым коллективом его командир» (Грибанов С. К 80–летию со дня рождения В.И. Сталина. // Газета «Дуэль», № 10 от 5.03.2001).
Читая воспоминания однополчан Василия Сталина, невольно задерживаешься на дате 26 июля 1942 года. В этот день новая тактика Василия возымела свое действие: 434–й ИАП сбил за день 34 самолета. Это непревзойденный рекорд до сих пор! Никто и никогда ни до этого, ни впоследствии не смог за день нанести такой урон противнику в воздушных боях. Опытный комполка Клещев сумел реализовать идею В.И. Сталина на деле. Как и раньше, при очередном переформировании отбирали лучших, ведь по—прежнему шефом 434–го полка был полковник Василий Сталин. Летчики Клещева готовились напряженно, знали, что на фронте будет нелегко. Полк получил новые, скоростные с более мощным вооружением истребители Як–7Б. Но усложнившаяся обстановка под Сталинградом, немцы рвались к Волге и на Кавказ, вынудила прервать подготовку, и 13 июля 434–й ИАП, имея в составе 32 самолета, вторично был отправлен под Сталинград. Местом его базирования стал полевой аэродром вблизи станции Гумрак.
Вспоминает А.Ф. Семенов: «Буквально на следующий день после перебазирования нам пришлось включиться в борьбу с врагом. Немецкая авиация, обеспечивая наступление армии Ф. Паулюса, с утра до вечера висела над боевыми порядками наших наземных войск, наносила удары по железнодорожным узлам, переправам через Дон, по Сталинграду». В этот период одной из основных задач полка было прикрытие переправ через Дон в районе г. Калач. Борьба в воздухе была бескомпромиссна. По воспоминаниям ветеранов, особенно напряженный день был 26 июля. В этот день каждый летчик совершил по 6–7 боевых вылетов, полк провел 11 групповых воздушных боев и уничтожил только за один день 34 немецких самолета! (Румянцев Н. Взлетал, чтобы победить. // Трудовая новь, № 93 от 31 июля 2004 г.).
Об этом, конечно же, узнали журналисты и, не разобравшись в сути вопроса, сообщили, что полк с начала войны сбил более трех десятков вражеских самолетов. Но уже через сутки им пришлось уточнять информацию — это были дневные потери Люфтваффе. Шли годы, и уже современные «историки» «подсчитали», что полк, долетевший с боями до Берлина, за всю войну уничтожил 34 самолета противника. Федор Федорович Прокопенко поясняет, что, действительно, столько вражеских машин и было сбито. За один день — в сталинградском небе. А всего — 534 самолета. После сталинградских боев полк стал 32–м гвардейским. В авиагруппу же входило еще два полка (Севастьянова А. Четырнадцать тысяч часов без земных впечатлений. // Гвардия России, № 5 (10), июнь 2003 г.).
И радоваться бы Василию Сталину успехам своего полка, но старая проблема перечеркивала эту радость. Вот что рассказал Сергей Сергеевич Сдобников: «Из ограничений для Васи известно было лишь одно, но весьма существенное — ему не разрешалось самостоятельно принимать решение о своих боевых вылетах. И это его своеобразно ущемляло. Под Старой Руссой он нарушил это правило. Состоялся взлет десятки под командованием командира 2–й эскадрильи Горшкова. И как это случается по закону мирового свинства, что бутерброд падает всегда маслом вниз, десятка к установленному времени на аэродром не возвратилась. Что Вася вылетел, об этом в полку знали, а что случилось, почему не возвращаются, не было известно. Не возвращаются больше часа. А нормально истребитель не должен задерживаться дольше 50 минут, иначе не хватит горючего. Оказалось, при возвращении от линии фронта заблудились и по железнодорожному полотну вышли на аэродром к Торопцу. Там заправились и вернулись. Доложили наверх, сняли переполох» (Семенова Т. Он знал Василия Сталина. // Новые рубежи. — 22 июня 2005 г. — № 45. — http://www.mosoblpress.ru/odincovo/show.shtml?d_id=5582).
Это был один из неудачных полетов Василия. Но не стоит думать, что блудил только Сталин. Потеря ориентировки хотя бы однажды происходила практически у всех летчиков, даже у таких асов, как Кожедуб, Якименко, Евстигнеев. Так что не надо представлять этот эпизод как доказательство слабости Сталина как летчика. В конце концов он нашел линейный ориентир и благополучно вернулся на свою территорию. К тому же давали о себе знать длительные перерывы в пилотировании. Одно дело командовать полком по картам, совсем иное самому оценить обстановку в воздухе. В.И.Сталин это понимал, но фраза отца «…мне и одного пленного хватит!» долгое время не давала покоя. Представьте состояние отличного летчика, находящегося постоянно на передовой, у которого даже собственный самолет с бортовым номером 12 есть, рвущегося в бой, но нарывающегося только на запреты. Зная вздорный характер Василия, можно было предположить, что с создавшимся положением он долго мириться не будет. Чувствуя, что с каждым днем прикованности к земле он теряет свои качества летчика—истребителя, еще на Волховском фронте в 1941 году он впервые нарушает приказ. Георгий Васильевич Зимин, ставший свидетелем этого полета, в подробностях изложил эту историю: «В эскадрилье Василия Сталина в те дни на задания летали лишь несколько человек: новые машины Як–1 поступали в полк в разобранном виде. Их собирали, облетывали, опробовали оружие. А тут еще неувязка: пилотов, которые раньше не летали на „яке“, следовало потренировать на таком же самолете, но со спаренным управлением, а спарки в полку не было.
— Василию, конечно, не терпелось освоить «як». И вот однажды утром, работая в штабе, я услышал гул самолета, — припоминал потом генерал Шинкаренко. — Погода была облачная, заявок на боевые вылеты не поступило, учебно—тренировочные полеты не планировались. «Кто же самовольничает?» — встревожился я. Подошел к окну и вижу «як», выруливающий на взлетную полосу. Звоню на стоянку. Докладывают: «Командир эскадрильи решил выполнить тренировочный полет».
Только этого не хватало! Без единого провозного — и сразу самостоятельный?..
Тот полет заставил крепко поволноваться командира и комиссара полка. И любого—то пилота не всякий отважится выпустить на новой машине без подготовки, без провозных, а тут — сын Сталина…
Василий взлетел уверенно. Набрал высоту до нижней кромки облаков, выполнил, как принято, круг — маршрут с четырьмя разворотами в районе аэродрома — и запросил по радио: «Я — Сокол. Разрешите посадку?»
Скорость на «яке», как в воздухе, так и посадочная, была значительно больше, чем на «ишачке». Летчик сообразил, что будет перелет, и принял грамотное решение — уйти на второй круг, чтобы не промазать и приземлить машину в безопасных пределах летного поля. Но только с третьего захода колеса «яка» коснулись земли. Василий справился с посадкой, хотя пробег самолета оказался больше рассчитанного. Многие на аэродроме тогда видели, как истребитель вырвался за посадочную полосу, а затем стремительно понесся на линию железной дороги…
Кто—то сказал, что у пьяных и влюбленных есть свой ангел—хранитель. Василий был трезв. Но то, что произошло дальше, другому хватило бы на полжизни — вспоминать да описывать в ярких красках. Самолет на большой скорости ударился о железнодорожное полотно, вздыбился, перескочил через рельсы, чудом не зацепив их колесами шасси, и остановился в нескольких метрах от глубокого оврага…
— Конечно, я отчитал тогда Василия, — заметил Шинкаренко, — пытался образумить его, но он беспечно отмахнулся, мол, что шуметь — машина—то цела. А потом откровенно заявил: «Надоело сидеть, когда другие летают. Я все—таки комэск. Сколько, в конце концов, ту спарку ждать!..» И тут Василий вдруг предложил: «Отпусти в Москву. Даю слово: будут у нас те машины!»
Речь шла о самолетах—спарках, которые помогали бы обучать молодых летчиков, но их в запасных полках не было. Василий решил и эту проблему. Впрочем, все, за что бы он ни брался, доводил до конца. Спарки прибыли, а Василия «отфутболили» в Инспекцию ВВС.
Хотелось бы прокомментировать этот случай. В 1941 году самолет Як–1 только поступил на вооружение. Летать на нем никто не умел, так как он прошел лишь заводские летные испытания. То есть любой севший за штурвал нового «яка» практически выполнял работу летчика—испытателя. И надо обладать большой долей мужества, чтобы взлететь и сесть на незнакомом самолете, даже без рекомендаций испытателей и инструкторов. Машину приходилось изучать методом проб и ошибок. Так что нет ничего удивительного в том, что Василий, не зная особенности новой машины, сумел ее поднять, пилотировать и посадить. Причем аварийная посадка, тем не менее, окончилась благополучно. Не мог знать Василий, что у нового самолета в отличие от машин предыдущего поколения пробег при посадке на 500 метров длиннее. Никто ему об этом не говорил, потому что сами не знали. И, тем не менее, машину не разбил! Кроме этого, оценив проблемы пилотирования Як–1, он добился появления в полку самолета—спарки, на котором можно было обучать летчиков пилотированию на этой сложной в управлении машине. Так что случаи, которые описываются как ошибки сына Вождя, могут убедить лишь тех, кто не знаком с особенностями авиации, и являются голословным кликушеством в адрес Василия Сталина. Отправляя Василия в Инспекцию ВВС, авиационные начальники думали, что там поспокойнее, но надо было знать нрав Василия. Он использовал свою должность в Инспекции для осуществления идеи ударных воздушных группировок. Когда Особая группа № 1 была создана, Василий, как ее шеф, убыл под Сталинград. Но и здесь под Сталинградом он, несмотря на запреты отца, начинает летать. И сразу проявил себя отличным воздушным бойцом. После многих формирований, первой опалы отца, опять фронт и опять вылеты сквозь запреты. Многие факты личной отваги подтверждают многочисленные свидетели. Одна из них Екатерина Феодоритова: «Интересная встреча была у деда Русина Леонида Васильевича на Волховском фронте, куда его отправили курьером с важными бумагами. Он попал в полк, где служил Василий Сталин. Все летчики вернулись с боевого задания, кроме сына вождя. Командир белее снега, по расчетам бензин на исходе, и вдруг точка на горизонте. Так воевал Василий, в пылу воздушного боя никто ему был не указ» (http://feodorit.msk.ru/f_rusin.htm).