Галина Петреченко - Рюрик
Аскольд сжал побелевшими от огромного напряжения пальцами прутья решетки, но ничего не ответил и на этот раз.
- О, всемилостивый и всемогущий друид солнца! - торжественно воскликнул князь, обращаясь к Бэрину, намеренно не замечая бури, бушевавшей в душе волоха. - Клянусь, этот храбрый и сильный предводитель войска волохов никогда не совершит измены и покажет великий пример мужества в борьбе против свирепых германцев, - громко изрек Рюрик, низко склонив голову перед жрецом и стойко выдержав минуту просительного поклона.
Бэрин, сдерживая гнев и недоумение, вынужден был ответить:
- К утренней трапезе предводитель волохов будет отпущен в твой дом, князь, под твое покровительство!
Рюрик удивился последнему условию жреца, но не подал вида. Он еще раз поклонился жрецу и, вставив факел в железное дружко, быстро пошел по коридору вон из мрачного дома главного друида племени. Проходя через двор, он снова ощутил ту смутную тревогу, которая им владела в гридне жреца. "Что-то еще... Что-то еще Бэрин должен был мне поведать", - вспомнил вдруг князь и задумался, не замечая ни яркого теплого солнца, ни голубого неба, ни буйной зелени летней листны, щедро украшавшей двор верховного жреца. Рюрик в нерешительности остановился, повернул было к крыльцу, но, увидев на его ступенях слугу, круто развернулся и зло дернул калитку на себя.
В ИУДЕЙСКОЙ ДЕРЕВНЕ
Трудно было князю выбрать свободное время накануне предстоящей битвы, но он все же нашел его, чтобы исполнить свое горячее желание вникнуть в то, как и чем живут евреи в его селении. Да, предлог был, и еще какой! На носу битва с германцами, а у Геторикса не всем воинам хватает оружия. Надо проверить, не припрятано ли оно этими удачливыми и услужливыми торговыми людьми в потайных местах. Да и вообще, крепки ли те изделия, которые евреи недавно привезли от арабов? Почему так мало в дружине металлических шлемов, щитов, секир и мечей для знатных дружинников? Почему? Да и неплохо бы уговорить достопочтенного Абрама попросить у еврейской общины великого Волина денег для покупки у ютов оружия.
Рюрик, разгоряченный, шел размашистым, крупным шагом и громко убеждал Дагара, своего первого меченосца, помочь ему, князю, в столь щекотливом деле. Дагар, искоса наблюдая за князем, про себя отметил, что не помнит Рюрика таким возбужденным. "И чего это рикс так разошелся, - терзался он догадками. - Чем не угодили ему евреи? Еще совсем недавно Рюрик удивлялся их трудолюбию и сметливости. Считал их мудрыми, а тут... прямо пар от него валит, как не терпится, бедному, расправиться с кем-нибудь из них..."
- Ну куда ты так бежишь, князь? - не выдержав, наконец спросил его Дагар и резко добавил: - Ты что, и среди наших евреев нашел врагов?
Рюрик остановился как вкопанный. Ох уж эта проницательность могучего меченосца! "Я-то думал, что ты только отличный воин, Дагар, а ты, оказывается, ясновидящий..." - угрюмо подумал князь, но раскрываться меченосцу не стал. Он натянуто улыбнулся, поскреб взмокшей рукой по небритой щеке и с показной бодростью ответил:
- Нет, что ты! Святовит хранит нас от такой напасти! Я просто знаю, как они бережливы, и надо их потрясти немножко, только и всего!
- Только и всего? - недоверчиво пробурчал Дагар и вдруг взял князя за руку. - Не лги, Рюрик, - тихо, но требовательно попросил он и, глядя в раскрасневшееся лицо своего молодого предводителя, посетовал: - Не хочешь быть откровенным со мной? Не надо...
Рюрик смутился: все сложно было у него с Дагаром.
Добрый сердцем и чистый душой, Дагар был старше Рюрика почти на двадцать лет, и князь глубоко уважал его, а еще - ревновал... Рюрик частенько ловил долгие горячие взгляды своего меченосца, обращенные к Руцине, и хотя он был уверен, что Руцина любит его и только его, ревность мучила князя. А еще он завидовал силе меченосца и поклонялся ей. И это естественно, ибо сила всегда вызывает такое чувство.
- Я... Я не могу быть с тобой откровенным, Дагар, - сознался князь, ответив меченосцу крепким пожатием. - Я должен убедиться во всем сначала сам, а уж потом и твою душу смущать,
- Смущать?! - удивился знаменитый меченосец.
- Да! - хмуро ответил Рюрик и потянул своего дружинника вперед. Пошли! Потом, Дагар, я тебе все поведаю, но сейчас у меня одна забота оружие для дружины Геторикса.
Два коротких предложения на арамейском языке:
"Услышь, Израиль! Господь наш - господь один!" - были вырезаны на воротах еврейской улицы, которая начиналась с приземистого, но длинного дома старейшины иудеев Абрама. Ни Рюрик, ни Дагар не обратили внимание на символическую надпись, которой жители этой улицы предупреждали пришельцев о своей связи с небесным всесильным Богом. Растворив калитку для неконных гостей, они сразу же услышали звонкий мальчишеский голос:
- Князь рарогов и его главный меченосец пожаловали к нам! Сюда! Все сюда! - Босоногий, черноглазый, кудрявый мальчуган трижды оповестил улицу о появлении знатных людей Рарожского побережья и сбил с толку Рюрика: князь хотел внезапно войти в дом Абрама. Он наверняка увидел бы там что-нибудь... любопытное! Его опередили! Улица быстро заполнялась евреями разных возрастов, которые шумной и пестрой толпой стекались к неожиданным гостям. Дагар взглянул на озадаченное лицо князя и подумал: "Ну и что ты будешь дальше делать, князь?"
- Что случилось, Рюрик? - услышали вдруг военачальники тихий, искренне обеспокоенный голос. Рюрик вздрогнул, глазами отыскал в толпе того, кто задал ему этот вопрос, и громко ответил:
- Случилось, Абрам! И вот что! Пятидесятилетний глава иудейской общины, жившей на земле рарожского племени, спокойно смотрел в глаза молодого князя и ждал объяснения столь необычного визита.
- В моем войске теперь много воинов! - сурово, но явно волнуясь, начал объяснять причину своего вторжения Рюрик: ему не нравилась открытость и порывистая доброта евреев, которых он видел вокруг себя. Ему не нравилась и такая приторно доброжелательная и, как ему показалось, заранее обдуманная заинтересованность, выказанная иудейским купцом. Рюрик почувствовал, что беспомощно краснеет, заволновался еще больше, и вся его злость, заставлявшая забрасывать Дагара множеством колких вопросов, понемногу стала куда-то уходить...
- Я знаю, мой князь! - почувствовав смущение Рюрика, Абрам ответил ему с еще более открытой улыбкой. - У нас есть немного оружия...
- Есть, а молчал! - грозно прервал его Рюрик. - Как же ты смог скрыть это от меня?! - Князь почувствовал облегчение оттого, что гнев его обоснован: иудеи действительно хитры и коварны. Толпа зашевелилась, загудела. Послышались возмущенные восклицания, взгляды всех были обращены к Абраму, но того, казалось, нисколько не напугал ни княжеский гнев, ни возмущение толпы. Он спокойно взирал на юного, необузданного предводителя рарогов и ждал, когда улягутся страсти.
- Но оружие еще горячее, Рюрик! - произнес наконец Абрам и, показав рукой в сторону своего дома, громко добавил: - Приглашаю, князь, к себе. Ты все увидишь своими глазами! И тебя, Дагар! Прошу! - Иудейский старейшина слегка поклонился им и первым стал продвигаться сквозь толпу, которая мгновенно затихла. Люди как завороженные шли за ними следом до тех пор, пока хозяин и его гости не переступили порог дома.
Абрам, не останавливаясь, провел Рюрика и Дагара сквозь жилое помещение, вывел их на просторный двор к новой добротной кузне. Здесь все дышало жаром. На земле перед ней гости увидели более двух десятков секир и мечей.
- С чего это вдруг твой сын, Хайм, решил заняться сварожичьим делом? растерянно спросил Рюрик, стараясь не смотреть в глаза иудейскому старейшине.
Абрам тяжело вздохнул, немного помолчал, а затем тихо спросил:
- Скажи, князь, если мы иудеи, то нам и в глаза не надо смотреть?
Рюрик вспыхнул, развернулся всем телом к Абраму и, не дрогнув, выдержал взгляд старейшины:
- Почему кузня построена без нашего дозволения?
- Мой сын, князь, оказался очень плохим мореходом, - чувствовалось, что признание это далось Абраму трудно. - Мы долго думали, чем ему заняться, и решили, что ему под силу кузнечное дело. Вот он и взял себе в покровители вашего бога Сварога.
- Но почему без нашего ведома? - упорствовал недоверчиво Рюрик, но Абрам позволил себе перебить князя:
- Ты решил, что мы предадим тебя, Рюрик?
- Да! - последовал мгновенно ответ.
- Ты глубоко заблуждаешься. - Абрам приложил правую руку к сердцу. - Мы сначала решили себя испытать, способны ли изготовить оружие. Ежели получится, то преподнесем все до последнего клинка в подарок тебе и твоим славным гриденям. Хайм! - крикнул вдруг Абрам. - Иди сюда и покажи князю, как ты работаешь.
Хайм вышел из-за перегородки кузни по пояс голый, потный, грязный и, слегка поклонившись, спокойно сказал:
- Ты прости, князь, что мы решили стать лучше твоих сварожичей. Мои родичи с Понта давно славились кузнечным мастерством, ну и раз я не могу быть ни мореходом, ни купцом... Что же мне, такому детине, оставалось делать? - И он красноречиво обрисовал свою огромную фигуру руками.
