Джеффри Хоскинг - Россия и русские. Книга 1
Князья и местные общины
Перемены, происходившие в XII в., положили конец всем надеждам на формирование единого государства или хотя бы стабильного союза. Между князьями не было согласия. Они рассматривали свои территории как личные вотчины, а не как доверенные всей династии владения. Землевладение в большей степени, чем торговля и контроль за транспортными путями, стало показателем власти. А плата за пользование землей заменила дань, превратившись в основной источник доходов.
Эти изменения привели к разобщенности князей и местных собраний, известных теперь под названием «мир» или волость, управлявших большой деревней или несколькими маленькими населенными пунктами. Каждую волость возглавлял избранный старшина, староста или сотский (человек сотни). Переписка князей или монастырей со старостами свидетельствует о том, что мир должен был регулировать использование лесов, пастбищ, источников, а также назначать и собирать дань. Мир определял норму взноса с каждого двора по размеру принадлежавшей ему земли и по тем средствам, которыми тот располагал. Также в обязанности волости входили расследование нарушений и поиск преступников. Княжий же суд разбирался с серьезными преступлениями, но и тогда «добрые люди» из мира участвовали в процессе при общем вынесении вердикта.
Мир (или миры, в зависимости от размера) являлся и духовным, в сущности своей приходским объединением. Его члены строили церковь, выбирали священника и давали ему участок под семейное хозяйство и церковные нужды. Иногда построенная церковь использовалась для собраний мира, там также хранились богатства. Очень часто сотский был еще и церковным стражем55.
Так как основа русской экономики переместилась от торговли к сельскому хозяйству, князья получали все больше земель, либо силой, либо по традиции, либо благодаря экономическому превосходству. Все эти земли они рассматривали как свои личные владения. Право бояр собирать дань и право на кормление все более походили на право получать еще и плату за пользование землей. Местные же миры все больше походили на крестьянские общины.
Таким образом, уже в киевский период, а особенно после монгольского нашествия на Руси сформировалось общество, которое уже можно было считать феодальным56.
И все же основные признаки привычного для Западной Европы феодализма на Руси отсутствовали. Между хозяевами и вассалами не было взаимоподдержки, лояльного отношения друг к другу. Самого вассалитета не существовало: подчиненные не были связаны с хозяевами никакими клятвами верности, а хозяева не были связаны никакими моральными законами или обязательствами защищать своих подчиненных или помогать им во время голода. На Руси хозяин вел себя как завоеватель, требующий прибыль, но не дающий ничего взамен. Крестьяне и горожане подчинялись до тех пор, пока у них не было другого выхода, но если угнетение становилось совсем уж невыносимым, они отправлялись на поиски более подходящего покровителя. Их право так поступать закреплялось обычаем. Кроме того, феодал мог отвергнуть службу одному князю и служить любому другому. В этом заключалась определенная свобода, не установленная, однако, никаким законом или учреждением57.
Историки обычно называют русские княжества в период феодальной раздробленности уделами. Удел был владением князя, частью отцовской собственности, владением, унаследованным сыном в результате деления этой собственности между наследниками (включая вдову и дочерей, если не было другого обеспечения). На английский этот термин часто переводится как «апанаж». Однако этот перевод по сути своей неверен, так как апанаж — это территория, даваемая для управления младшим сыновьям монархов по праву первородства и возвращаемая короне, как только надобность в ней отпадает. Удел же становился постоянной собственностью в рамках системы разделенного наследования. Если сын наследовал землю, он мог потом передать ее своим сыновьям, разделив ее на всех. Последствия оказались легко предсказуемыми: с каждым поколением уделов становилось все больше, а их размеры заметно уменьшались. Подобный процесс не мог продолжаться вечно — рано или поздно территории княжеств стали бы такими незначительными, что их защита или экономическое использование были бы абсолютно невозможны58.
Эта система поставила князей перед болезненной дилеммой: все они нуждались в мужчине-наследнике для передачи власти и собственности, но не больше чем в одном. Иначе все их владения уменьшались бы, а споры и распри продолжались нескончаемо долго. Князья пытались решить проблему составлением завещаний для каждого из своих иногда многочисленных наследников, однако на практике это не приносило желаемого результата — завещания теряли силу после смерти князя.
Центром каждого удела являлся город большего или меньшего значения, обычно в речной долине, вдоль которой располагались торговые пути и поселения жителей. Более крупные княжества с хорошо укрепленными городами назывались великими княжествами и напрямую поддерживали отношения с ханом Золотой Орды. Великий князь Владимирский имел номинальное превосходство над всеми другими. На деле же все решал хан, который, смотря по ситуации, выдавал ярлык и предоставлял его владельцу право действовать как доверенное лицо хана: собирать налоги, укреплять свою власть и заниматься рекрутами.
Каждый князь считался полноправным правителем своей территории, делившейся обычно на две категории: 1) земли князя, обрабатываемые его рабами и управляемые его придворными (дворянами, дворными людьми); 2) наделы, принадлежавшие боярам, членам княжеской дружины и обрабатываемые свободными («черными») крестьянами или монастырями, платившими дань, часть которой шла великому князю, а в основном хану. Вторая категория земель управлялась наместниками (заместителями) или волостелями (руководителями волости), которые избирались из самых доверенных слуг князя. Они взимали дань, налоги, акцизные сборы, дворовые взносы и различного рода пени и пользовались правом оставлять значительную часть, традиционно половину, собранного себе. Итак, система доходного хозяйства называлась кормлением. У облагаемого налогами населения были определенные трудовые обязанности: гужевая перевозка, ремонт дорог и мостов, обеспечение приезжающих официальных лиц лошадьми, едой и жильем. Эти обязанности осуществлялись всей общиной, вместе с денежной и другой данью, части которой делились по дворам и определялись миром. Мир постепенно менялся, менялись и его функции. Он становился скорее крестьянским учреждением, распределявшим трудовые и налоговые обязанности, оттого и ближе связанным с производственным процессом. Объем обязанностей во многом зависел от традиции. Поэтому князь старался избегать резких перемен, боясь спровоцировать недовольство59.
Кормление было чем-то большим, нежели фискальным механизмом. Оно являлось и формой «всеобщего обмена», как его называют антропологи, средством, благодаря которому местные общины могли уживаться с князем, преподнося подарки и проверяя его реакцию. В то же время они стремились вовлечь его в сеть взаимных обязанностей и тем самым ослабить княжескую власть60.
Князья были связаны друг с другом посредством договора, обычно определявшего вклад каждого в объединенные военные действия. Великий князь Владимирский (позже Московский) командовал главным войском, а назначенные им воеводы возглавляли второстепенные войска, собранные младшими князьями и боярами, и приводили их на смотр. Ополчение набиралось из городских и деревенских общин и возглавлялось тысяцким (во главе тысячи), назначенным князем. После военной кампании воины возвращались домой. На практике, если князь не видел своей выгоды в военной кампании, его невозможно было убедить принять в ней участие.
Каждый князь собирал совет, состоявший из родовитых бояр и дворян, с которыми он советовался, или индивидуально, или со всеми вместе, в зависимости от сути дела. Князь нуждался в совете и поддержке своих приближенных.
По той же причине князь давал боярам землю, как, впрочем, и самым доверенным дворянам. С некоторым упадком торговли земля стала самым ценным товаром. Однако сложные вопросы о дани и юрисдикции могли привести к конфликту. Многим князьям не нравилось то, что их бояре имели право оставлять службу, но помешать этому они не могли в связи с ограниченностью средств давления на них. Ущерб от потери бояр возрастал в силу того, что они, начав служить другому князю, вверяли ему свои наделы со всеми доходами. В результате многие княжеские земли превращались в лоскутное одеяло, сшитое из маленьких кусочков ткани. А власть князя приобретала скорее личный, чем территориальный характер. Вот почему большинство князей находило данные порядки крайне неудовлетворительными. В некоторых договорах, заключенных друг с другом, они даже обещали не принимать бояр, если те служили князю-союзнику. На ранних стадиях своего развития Московия была заинтересована в праве свободного передвижения бояр, бесспорно, выгодного для княжества. Но заключая соответствующие договоры, она на практике их не исполняла. Боярам не разрешалось переходить к другим князьям, а «перебежчики» из Московии считались предателями, и их старались вернуть.
