Леони Фрида - Екатерина Медичи
Вследствие этой внезапной и непредвиденной смерти наследника трона Генрих и Екатерина автоматически становились дофином и дофиной, будущими королем и королевой Франции. Обоим исполнилось по семнадцать лет. Франциск призвал к себе Генриха. Он плакал и печалился в присутствии своего самого нелюбимого сына и строго наставлял его: «Делай все, что можешь, дабы стать похожим на своего покойного брата, опережай его, и пусть те, кто ныне в трауре и скорбят, почувствуют облегчение на сердце. Я повелеваю тебе предаться достижению этой цели всем сердцем и душой!» Едва ли такие слова могли подбодрить Генриха, которому всегда недоставало отцовской поддержки.
Несмотря на то что внезапная смерть была распространенным явлением в XVI веке, все же возникло подозрение, не обошлось ли тут без какого подвоха. Франциск нанял семерых известных хирургов провести вскрытие, но те так ничего и не обнаружили. Современные медики считают: молодой человек умер от плеврита. Франциск все же искал козла отпущения и, к несчастью, нашел его. Приближенный покойного дофина, верный паж и распорядитель Монтекукулли, оказался обвиненным по трем пунктам. Во-первых, национальность автоматически делала его подозрительным, ибо итальянцы славились пристрастием к изведению соперников при помощи ядов. Во-вторых, паж прежде служил императору, а потом отправился во Францию вместе с итальянцами, сопровождавшими Екатерину. Но самым отягощающим грехом оказался проявляемый этим человеком интерес к науке о ядах, что подтверждалось найденной у него книгой. На допросе перепуганный Монтекукулли, терпя невыносимую боль под пытками, признался во всем, в чем его обвиняли, хотя после и пытался взять свои слова обратно. Думая, что выгородит себя, Монтекукулли пошел еще дальше и обвинил агентов императора в том, что они наняли его отравить дофина и даже самого короля. Удовлетворенный результатом, Франциск объявил о своем открытии послам и представителям иностранных держав при дворе. Представители императора разразились возмущенными криками, и правительства обменялись письмами протеста. Ничего не оставалось, как предать несчастного графа четвертованию — жуткой казни, распространенной в то время. Перед лицом всего двора, включая Екатерину, Элеонору и других дам, ни в чем неповинный бедняга был привязан за руки и за ноги к четырем лошадям и разорван на куски, когда они бросились галопом в разные стороны. Казнь состоялась на площади Гренетт в Лионе 7 октября 1536 года.
Екатерина, отныне первая дама Франции после королевы, почти сразу же поняла, что ее положению многое угрожает. Серьезным ударом стало обвинение, исходящее от агентов императора, которые, желая выгородить своего господина, указывали на наследника и его жену как на виновников в смерти дофина. К счастью, король не придавал значения этим слухам, хотя супруга нового наследника, хорошо осведомленная насчет ядов — разумеется, лишь благодаря итальянскому происхождению, — считала эти разговоры опасными. Фактически теперь она подвергалась риску куда больше, чем прежде. Единственной жизненно важной функцией для спутницы будущего короля было рождение наследников, но и на четвертом году брака Екатерина все еще не выказывала признаков беременности. Сейчас она просто обязана была родить — перед лицом возможного развода.
Физическая близость между ней и мужем теперь случалась еще реже, чем обычно, ибо Генрих настоятельно требовал у короля позволения вновь участвовать в кампании против императора. Франциск, не желавший потерять второго сына так скоро после смерти старшего, отказал. Генрих настаивал, требовал, ссылаясь свое право дофина — служить отечеству на поле боя. Наконец король позволил ему присоединиться к армии в Провансе, который был занят войсками императора с 13 июля. На следующий день французский главнокомандующий, Монморанси, получил звание королевского наместника, что давало ему власть над всеми войсками и позволяло руководить всеми операциями. Королевское происхождение Генриха означало, что номинально главнокомандующий — он, однако именно Монморанси принимал все важные решения. Выдающийся мастер оборонительной тактики, они применял в деревнях Прованса политику выжженной земли — просачиваясь повсюду, уничтожая поселки и целые города, сжигая и разрушая все, что могло быть хоть как-то использовано врагом. И ему удалось добиться вывода войск императора. Многие из тех, кому выпало несчастье жить на выжженных землях, умерли с голоду или лишились крова, но король и его главнокомандующий добились своего. Авторитет наместника после этого значительно вырос. Кампания скрепила дружбу между Генрихом и Монморанси, которая продолжалась в течение всей жизни. Впоследствии дофин писал ему: «Будьте уверены: что бы ни случилось, я всегда останусь вашим другом — как никто во всем мире». И слово свое он сдержал.
В 1537 году Екатерину поджидал новый удар. Во время кампании в Италии Генрих стал отцом ребенка, рожденного девушкой по имени Филиппа Дучи. Известно, что она была девственницей и сестрой одного из пьемонтских конюхов. Услышав новость о беременности девушки, Генрих пришел в восторг, заметив, что провел с ней всего одну ночь. Это наверняка подтверждало: именно Екатерина, а не он, физически не способна зачать дитя. Филиппа наслаждалась вниманием и заботой, пока в положенное время не произвела на свет дочь. Этот ребенок, немедленно признанный Генрихом, получил имя Дианы Французской, конечно же, в честь Дианы де Пуатье. Настоящая мать малышки провела остаток своих дней в монастыре, ее щедро вознаградили. Диана же взяла на себя всю заботу о младенце и стала превосходной приемной матерью. Шум вокруг рождения младенца и внимание к нему породили слухи о том, что он якобы явился плодом связи Генриха и Дианы. Получив ребенка, названного в ее честь, о котором она стала заботиться, фаворитка ясно дала понять всему двору: Генрих принадлежит ей.
Новым испытанием для Екатерины стало усердие, с коим Диана де Пуатье привлекала внимание ее мужа. В 1538 году было заключено перемирие между Францией и Империей — благодаря стараниям папы Павла III, желавшего, чтобы Франциск II Карл объединились и вместе выступили против турок. Когда Генрих вернулся с войны, Диана, теперь уже тридцати восьми лет от роду, поняла, что он повзрослел — ничего не осталось от мальчика, которого она лелеяла и взращивала, воспитывая в нем мужчину. Она осыпала дофина комплиментами за его боевые заслуги, понимая: настал момент окончательно завладеть им. Отложив в сторону платонические идеалы, коими она кормила его долгое время, эта дама начала завоевывать для себя новую более устойчивую позицию — фаворитки будущего короля. При помощи Монморанси, предложившего парочке воспользоваться его замком в Экуане для любовных утех, Диана позволила Генриху стать своим любовником. Доподлинно неизвестно, когда amitie sage, дружеская привязанность, переросла в настоящую страсть, но стихотворение фаворитки, в котором она прозрачно намекает на то, что «покорилась», свидетельствует: пыл Генриха и честолюбие Дианы уничтожили последний барьер между ними.
Пускай Диана в глазах света все еще прикрывалась покровом респектабельности, теперь любой мог догадаться об истинной сущности их отношений. С этих пор Генрих одевался только в черное и белое — траурные цвета, которые Диана носила со дня смерти мужа. Он выбрал в качестве своей эмблемы полумесяц — символ мифологической Дианы, богини охоты. Девиз «Пока не заполнит весь мир», написанный под полумесяцем, мог служить намеком на ту власть, которую принц стяжает в один прекрасный день, когда станет королем Франции, а может быть, и унаследует мантию императора от Карла V. Пожалуй, наиболее вероятным знаком, указующим на любовную страсть между ними, являлась монограмма, образованная переплетением букв «Г» и «Д». Правда, некоторые усматривают в этом другой вариант: два «С» спиной друг к другу, а между ними — «Н» — как подачка Екатерине. С этого дня и до конца своей жизни Генрих помещал эти монограммы везде, где только мог. И по сей день их явственно можно различить на стенах замков и других выстроенных и перестроенных им зданий. Девиз Екатерины, начертанный под радугой, гласящий: «Я несу свет и безмятежность», звучит уныло. Как будто было кому их нести!
По-прежнему бездетная, дофина знала, что не сможет долго пробыть женой Генриха, если не произведет на свет наследника. Тайные происки, целью которых ставилось изгнание Екатерины, уже начали приносить свои плоды. Наиболее активно эти планы разрабатывала, как ни странно, мадам д'Этамп, которая желала посрамления своей заклятой соперницы — Дианы. Если бы Генриху пришлось выбирать новую невесту после развода, то безродная Пуатье наверняка осталась бы с носом, а новая жена, может быть, сумела бы отвлечь супруга от увядающих прелестей его алчной любовницы, — думала мадам д'Этамп. О былой привязанности к невестке своего любовника она уже и не вспоминала. Екатерина сделалась разменной фигурой дворцовых интриг.
