Владимир Дмитриев - «Всадники в сверкающей броне»: Военное дело сасанидского Ирана и история римско-персидских войн
Необходимо также отметить отсутствие у персов какой-либо стандартной системы норм поведения (некоего «кодекса чести») по отношению к населению взятых или осажденных укрепленных пунктов. Зачастую они были верны своему слову и жителям добровольно сдавшихся римских крепостей, как и обещали, предоставляли свободу, даже принимали к себе на службу римских воинов, выразивших желание перейти на сторону Персии (см., напр.: Amm. Marc. XVIII. 10. 2, 4; Proc. Bell Pers. П. 7. 37; 17. 27–28). Но в целом ряде случаев персы проявили себя как коварный и вероломный враг, нарушая обещание не причинять вреда сдавшемуся на милость победителя городу и устраивая в нем бойню и грабеж (Proc. Bell. Pers. II. 13. 25; 21. 30; Theophyl. III. 10. 9).
За упорное сопротивление противникам персов приходилось жестоко расплачиваться. Так, после взятия Амиды (359) персы безжалостно распяли активных организаторов обороны, а всех римских подданных перебили «без различия высших и низших» (Amm. Marc. XIX. 9. 2). Если занятый персами город имел важное стратегическое значение, то здесь оставлялся персидский гарнизон, а поврежденные фортификационные сооружения ремонтировались и укреплялись (Amm. Marc. XX. 7. 16; Agath. 4. 15).
Таким образом, при взятии вражеских городов персидская армия успешно применяла самые разнообразные приемы ведения осады и широкий набор осадных приспособлений и сооружений[8].
Б. Действия при обороне
Оборонялись персы не менее умело и эффективно. Это проявлялось уже в том, что за всю многовековую историю римско-персидских войн практически ни одну свою крепость персы, в отличие от римлян, не сдали без боя. Лишь в крайнем случае — при острой нехватке продовольствия, очевидной бесперспективности дальнейшего сопротивления, изменении стратегической или оперативной обстановки и т. п. — персидские воины шли на переговоры и соглашались на передачу укрепления римской стороне. Но показательно, что даже в таких ситуациях персы стремились (и по большей части успешно) добиться от противника максимально возможных уступок: выплатить за сдачу крепости крупную сумму денег или предоставить гарнизону возможность свободно покинуть крепость с оружием в руках.
Римско-византийские авторы единодушно отмечают храбрость и самоотверженность, демонстрируемые персами при обороне своих крепостей, их высокий боевой дух и воинскую доблесть. Во многом это объясняется тем, что гарнизоны приграничных персидских крепостей состояли, как правило, из отборных воинов, происходивших из знатных родов и, соответственно, являвшихся представителями сасанидской военной элиты и носителями персидских воинских ценностей и традиций. Рассчитывать на то, что при появлении под стенами крепости римского войска такие воины впадут в отчаяние и сдадутся, вряд ли приходилось. Следует отметить и тот факт, что крепостные гарнизоны персов были в основном не очень многочисленными — по всей видимости, в среднем до двух тысяч воинов. По данным Прокопия Кесарийского, описывающего осаду ромеями трех крепостей — Амиды (503) (Proc. Bell. Pers. I. 9. 1–4, 20–23), Сисавранона (541) (Proc. Bell Pers. II. 19. 2–24) и Петры (549) (Proc. Bell Pers. II. 29. 11–30), — их гарнизоны насчитывали соответственно 1000, 800 и 1500 человек. Однако, несмотря на малочисленность, персы оборонялись весьма успешно. Для сравнения можно привести две осады Амиды, одну из которых (359) вели персы, вторую (503) — римляне. В 359 г., во время знаменитой экспедиции Шапура II, римский гарнизон Амиды состоял из семи легионов и значительного числа всадников-варваров (Amm. Marc. XVIII. 9. 3–4), т. е. насчитывал никак не меньше (а, скорее всего, гораздо больше) семи тысяч только профессиональных воинов без учета жителей самого города. Однако в результате длительной осады крепость была все же взята Шапуром. В то же время зимой 503/04 г. Амиду успешно обороняла всего лишь одна тысяча персов, и только полное отсутствие продовольствия заставило их пойти на переговоры о сдаче крепости, причем за Амиду, которая и без того в ближайшие дни стала бы добычей ромеев, ее защитники получили 1000 либр золота и право почетной капитуляции.
Что касается действий, предпринимавшихся персами непосредственно в ходе обороны, то они были типичны для своей эпохи и развивались по двум (впрочем, весьма тесно связанным между собой) главным направлениям: 1) нейтрализация усилий противника, направленных на взятие укрепления, т. е. сугубо оборонительные мероприятия, и 2) активные ответные шаги с целью нанесения врагу как можно большего ущерба, т. е. контратакующие акции. Для достижения первой задачи персам, прежде всего, было необходимо свести на нет эффективность римских осадных орудий и сооружений. Это достигалось путем использования специальных защитных приспособлений. Из них наиболее часто в источниках фигурируют уже упоминавшиеся киликийские завесы, или хитоны (см., напр.: Amm. Marc. XX. 11. 9; XXIV. 2. 10; Theophyl. II. 18.
2). При обороне ими прикрывали верхнюю часть крепостных стен или пространство между зубцами стены в местах, подвергавшихся римлянами наиболее массированному обстрелу из осадных машин. Таким образом стены предохранялись от быстрого разрушения, а воины — от поражения римскими метательными снарядами. Кроме того, для защиты людей на стенах от вражеских лучников и пращников персы применяли и специальные щиты большого размера, сплетенные из лозняка и обтянутые сырой кожей (Amm. Marc. XXIV. 2. 10). В этом же ряду необходимо упомянуть и об использовавшемся персами достаточно нетрадиционном (по крайней мере, римские и византийские воины его, судя по источникам, не знали) способе борьбы с римскими таранами, о котором сообщает Аммиан Марцеллин:
Защитники крепости, со своей стороны, когда самый большой таран был уже совсем близко и готов был начать громить возвышавшуюся перед ним башню, ловко ухитрились поймать сетью его выступающий вперед железный лоб, который действительно имел вид бараньей головы, и задержали его длинными канатами, так что нельзя было дать ему размаха, отводя его назад, и громить стену учащенными ударами (Amm. Marc. XX. 11. 15).
Второй, помимо нейтрализации осадных машин, составляющей собственно оборонительных мероприятий персов являлось отражение вражеских приступов. Здесь ими использовались в основном вполне стандартные приемы: обстрел противника из лукор (в том числе имевших особую конструкцию и специально предназначенных для ведения осадного либо оборонительного боя), пращей и катапульт, сбрасывание на головы римлян бочек, огромных камней, обломков колонн, бросание в них копий, поливание расплавленной смолой. Для уничтожения «работающих» по крепости римских военных машин, изготовленных из дерева, персы метали в них горшки с зажигательной смесью, факелы, маллеолы.
Оборона персов почти никогда не была пассивной. Помимо сдерживания вражеского натиска, они, как правило, стремились предпринимать и активные контрнаступательные действия — вылазки, при этом не только причиняя противнику прямой военный ущерб (уничтожая его живую силу, военную технику, осадные сооружения, имущество и т. д.), но и добиваясь морального превосходства над римлянами, демонстрируя им свое бесстрашие и готовность сражаться до конца. Пожалуй, наиболее яркое описание действий персов во время вылазок дает очевидец и участник боевых событий середины IV в. в Верхней Месопотамии Аммиан Марцеллин, рассказывая об осаде армией Констанция II персидской крепости Безабды (360). Историк говорит о трех вылазках, предпринятых персами, следующее:
1. Насыпи росли все выше и выше; защитники, имея уже перед глазами верную гибель, если они не примут особых мер предосторожности, решились на последнее средство и сделали внезапную вылазку. Бросившись на наши передовые посты, они метали со всей силы на тараны факелы и наполненные горючим материалом горшки. После ожесточенной схватки нападавшие, ничего не достигнув, были отброшены в город и опять появились на зубцах стен (Amm. Marc. XX. 11. 16–17).
2. И вот они [персы. — В. Д.] решились сделать вылазку, подготовив ее самым тщательным образом.
Целыми толпами вышли они из ворот; лучшие бойцы, разместившись между солдатами, которые несли горючие материалы, стали метать в деревянные части орудий железные корзины, наполненные горючими составами, хворост и другие легко воспламеняющиеся вещества… Когда дело дошло до рукопашной, вдруг все осветило зарево пожара: огонь побежал по орудиям, все они горели, кроме самого большого тарана (Amm. Marc. XX. 11. 18–19).
3. Они [персы. — В. Д.] разделили между собою, насколько допускало отчаянное положение дел, ратный труд: одни оставались для защиты стен, а большая часть, незаметно открыв ворота, выступила из крепости с мечами наголо, и за ними следовали люди, несшие горючие материалы. Пока римляне атаковали отступавших и бились врукопашную с бросавшимися вперед, те, что несли горючие материалы, добравшись наперерез ползком, подсунули угли в скрепы вала, состоявшие их брусьев различных деревьев, лозняка и пучков камыша. Пламя быстро охватило этот сухой горючий материал, и наши солдаты с большой опасностью успели очистить вал и спасти баллисты (Amm. Marc. XX. 11. 22–23).
