Вернер Зомбарт - Буржуа
Вся разбойничья сущность крупной торговли прежнего времени в особенности, однако, проявляется в больших торговых и колониальных обществах, которые ведь, в сущности, и являются носителями той ранней торговли.
Это действительно уже в отношении итальянских торговых обществ средневековья, среди которых выделяются негуэзские Maone. Самая знаменитая Maona, хиосская, которая была основана в 1347 г. и потом в продолжении двухсот лет обладала dominium utile39 не только Хиоса и Фокеи, но также островов Самоса, Никеи, Энуссы и Св. Панагии, была, в сущности, не чем иным, как санкционированной и, так сказать, консолидированной разбойничьей шайкой. Она возникла следующим образом: снаряженный частными судовладельцами флот завоевал Хиос. При его возвращении они потребовали от правительства, как было выговорено, 203 000 лир возмещения. Так как правительство не смогло заплатить, то 26 февраля 1347 г. этот долг был превращен в Coopera или Maona Chii. В обеспечение долга и в уплату процентов по нему кредиторам были пожалованы Хиос и Фокея (85).
А еще в XVI и XVII столетиях торговые компании, в особенности крупные, были не чем иным, как полувоенными, наделенными верховными правами и средствами государственного имущества завоевательными обществами; снова можно было бы сказать: превращенными в длительные организации разбойничьими походами. Морской разбой старого стиля составлял еще в середине XVII столетия одну из важнейших обычных деловых отраслей этих обществ. Так, голландская вест-индийская компания снаряжает с 1623 по 1635 г., затратив на это 4500000 лир, 800 кораблей; она захватывает, однако, 540 кораблей, груз которых составляет около б млн лир; к ним она присоединяет 3 млн, которые она отняла путем разбоя и грабежа у португальцев (86). В счетах прибылей и убытков крупных компаний правильно встречается поэтому статья: прибыль или убыток от каперства или морского разбоя.
А нормальная «торговля» с туземцами: была ли она чем-нибудь иным, как замаскированным разбоем, который выглядывал из всех концов и углов? Принудительной торговлей можно назвать всякий товарообмен между первобытными народами и европейцами в те времена. Ничто не характеризует лучше способа, которым здесь велась «торговля», как настроение, в которое она повергала туземцев. Отчаяние или бешенство мы постоянно встречаем, смотря по предрасположению рас, в качестве характерного настроения. Обитатели Молукских островов частью сами уничтожали деревья, дающие пряности, в которых они видели причину своих тяжких несчастий. Большей частью, однако, иноземных купцов должна была защищать от мести со стороны туземцев цитадель. «Если бы вечером позабыли запереть ворота фортов, то, быть может, те самые индейцы, с которыми днем „мирно торговали“, ворвались бы ночью и перебили бы купцов»: эту эффектную картину «из области торговли» Hudson — Bay-Company (87) можно было бы сразу же отнести ко всей колониальной торговле в ее начатках. Зачем же бы иначе потребовалось имевшее повсюду место полное военное снаряжение крупных торговых компаний, о котором мы постоянно имеем сведения.
Этот военный аппарат, набиравшийся для споспешествования торговле, был действительно могуч. Начало положили уже итальянцы в Леванте. «Весьма значительными должны мы себе представить, по описанию Джиов. Бембо, венецианские владения в Тане. Ибо не только населенный венецианцами квартал в самом городе был обнесен стенами и башнями, но венецианцы обладали еще собственным укрепленным замком с двумя башнями и окруженным большим рвом — вне города, на возвышенности» (88).
Ту же картину представляет нам всякое торговое поселение в XVI и XVII столетиях. О голландской фактории в Бенгалии, например, нам сообщают: «Она скорее имеет вид крепости, так как она окружена глубокими рвами, полными водой, высокими каменными валами и бастионами, наполненными пушками» (89). Сила воинских гарнизонов в английских колониях в течение XVIII столетия (1734 г.) видна из следующих цифр (90): Ямайка — 7 644 белых, из них 3 000 человек гарнизона, 6 фортов; Барбадос — 18 295 белых, из них 4 812 человек гарнизона, 21 форт, 26 багарей и 463 пушки; Leewards Islands — 10 262 белых, из них militia40 3 772.
Этот воинственный, разбойничий дух, лежавший в основе всех заморских сношений, воплощается и в тех людях, которых мы находим во главе этих крупных торговых предприятий. Это вначале были как будто довольно часто люди дворянского происхождения, которым здесь могла представляться замена их сузившейся профессионально-военной деятельности на родине. По крайней мере английская ост-индская компания только впоследствии должна была принять прямое постановление — не брать больше к себе на службу ни одного дворянина (91).
Даже во главе голландских торговых компаний мы в большинстве находим героев и авантюристов. Стоило бы вставить здесь портретную галерею генерал-губернаторов голландской ост-индской компании (92); было бы видно, что все они именно в течение XVII столетия выглядели не как торговцы шерстью, но представляли собой тип сурового предприимчивого воина. Вспомните господина Коэна, который добыл себе особенную славу своим жестоким управлением. И этот воинственный дух губернаторов возлюбленной компании голландского народа был ведь только выражением его собственного общего настроения в то время, которое прекрасный знаток его изображает нам следующим образом (93):
«Именно в начале XVII столетия настроение (в Голландии) было необычайно воинственное, так как торговля тогда велась. больше по-авантюристски, быстро эксплуатировала вновь открытое, и когда большие доходы прекращались, так же быстро обращалась в другие местности и переходила в другие отрасли, чтобы их также использовать».
Вести торговлю (крупную торговлю) тогда означало снаряжать и вооружать корабли, вербовать бойцов, завоевывать страны, усмирять туземцев с помощью ружей и сабель, отнимать у них добро, нагружать его на корабли и на родине путем публичных аукционов продавать его тому, кто больше даст; в то же время захватывать столько иноземных судов, сколько позволял случай. Итак, дух, двигавший торговлю и все колониальные предприятия (поскольку они не имели целью поселение европейцев), был, полагаю я, разбойничий дух. Да будет мне позволено еще раз вставить здесь несколько затасканную в последнее время, с тех пор как я привел ее в моем «Современном капитализме», цитату, которая действительно передает весь смысл дела с эпиграмматической краткостью:
Война, торговля и пиратство,
Они — триедины, нераздельны.
При этом Гёте, однако, определенно думал не о кротком зяте своего Вильгельма, из которого так и сочится мирная душонка торговца. Капитализм — и это один из важнейших выводов, которые должна распространять эта книга, — есть порождение весьма различного духа. Вскрыв теперь его воинственный корень, мы должны также ознакомиться и с Другими источниками зарождения капиталистического духа.
2. ФеодалыЗемледельческие отношения так же мало, как и военное предприятие, содержат сами по себе какие-либо хрематистические41 или капиталистические, черты. Даже возникшие в рамках земельных владений крепостные хозяйства первоначально не являются приобретательскими, но в течение долгого времени остаются хозяйствами, ставящими себе целью покрытие потребности, даже после того, как они (что появляется уже довольно рано) излишек своих продуктов вывозят на рынок.
Но с течением времени они лишились своего прежнего характера. Собственное хозяйство землевладельца терпит все большие и большие ограничения, и рядом с ним развивается в пределах власти землевладельца приобретательское хозяйство, постепенно вырастающее в капиталистическое хозяйство.
Это происходит таким образом, что землевладелец с целью наживы соединяет в собственных приобретательских предприятиях находящиеся во власти его производительные силы. В распоряжении же его находятся: 1) земля как производительница растений; 2) покоящиеся в недрах земли сокровища (минералы и т. д.); 3) продукты земли: дерево, волокнистые вещества и т. д.; 4) подчиненные его землевладельческой власти рабочие силы. В ходе использования им этих производительных сил с целью наживы возникают различнейшего рода капиталистические предприятия, которые все проникнуты духом своего создателя, т. е. носят полуфеодальный отпечаток.
Полуфеодальный отпечаток — это прежде всего означает, что эти предприятия наполовину еще находятся под влиянием принципа покрытия потребности. Именно тем удерживаются они под этим влиянием, что по большей части они своей целью только и ставят использование принадлежащих землевладельцу производительных сил: этим их ограничением стесняется и стремление к наживе. Это обстоятельство ясно осознавалось стремившимися к прогрессу людьми как препятствие свободному капиталистическому развитию, когда, например, в начале XIX столетия констатировали относительно силезских рудников (94), что «землевладелец здесь — собственник железной руды и выплавляет ежегодно лишь столько, сколько возможно при тех запасах дров, которые не могут быть им использованы другими путями».
