Людмила Морозова - История России. Смутное время
Сначала наиболее подходящим женихом для юной царевны показался шведский принц Густав. Он был братом польского короля Сигизмунда III и племянником шведского короля Карла IX. При удачном стечении обстоятельств он мог претендовать сразу на два престола: польский и шведский. Поэтому к Густаву был отправлен ловкий человек, который уговорил его переехать в Россию.
Летом 1599 г. шведский принц тайно пересек русскую границу и с большим почетом был доставлен в Москву. Там его поселили в большом каменном доме на Ильинской улице с роскошной обстановкой, множеством слуг, конюшней с прекрасными лошадьми и подвалами, наполненными продовольствием и напитками. Кроме того, каждый день принцу стали приносить блюда из царской кухни и всевозможные подарки: дорогие ткани, украшения, оружие. На расходы ему выделялось из казны 10 тысяч руб.
Торжественный прием в Кремле состоялся 19 августа. Затем в честь гостя был устроен пир. Его посадили на исключительно почетное место — за один стол с царем Борисом и царевичем Федором, и те вступили с ним в беседу. Это считалось высшим проявлением уважения и милости.
Первоначально Б. Ф. Годунов планировал женить Густава на Ксении и сделать его правителем Ливонии. Это позволило бы ему поставить под контроль всю Прибалтику. Однако вскоре выяснилось, что принц не намерен жениться на русской царевне. У него уже была возлюбленная — жена домовладельца из Данцига, у которого он прежде жил и от которой у него были дети. По его просьбе друзья привезли эту женщину в Москву, и она поселилась в доме Густава. Там она сразу почувствовала себя хозяйкой, присвоила все царские подарки и стала часто разъезжать по городу в золоченой карете, демонстрируя любопытным роскошные наряды.
Представители знати, зная о честолюбивых планах царя Бориса относительно шведского принца, стали тайком над ним подсмеиваться. К тому же выяснилось, что Густав склонен к пьянству и сумасбродным поступкам, заставляющим усомниться в его здравом уме. Когда царь попытался его образумить, тот заявил, что подожжет Москву.
Все это убедило Годунова в том, что Густав не может быть женихом для его дочери. Его отправили на удел в Углич и разрешили делать там что угодно. Но чужую жену отправили на родину. По воспоминаниям лиц из окружения шведского принца, тот занялся химическими опытами и мечтал что-нибудь взорвать. Позднее Лжедмитрий I хотел приблизить Густава к себе, но, убедившись в его неадекватности, отправил в Ярославль. Царь В. И. Шуйский перевел его в Кашин. Там он и скончался в 1607 г.
Хотя первая попытка удачно выдать замуж не удалась, Борис продолжил поиски нового жениха. Иностранные купцы донесли ему, что у датского короля Христиана есть неженатый младший брат Иоганн. Ему было около 20 лет, и он больше подходил красавице Ксении, чем Густав, которому было за 40 лет.
В Данию тут же было отправлено посольство во главе с П. Д. Дмитриевым. С собой он вез небольшой портрет Ксении, изготовленный придворным ювелиром Яковом Ганном.
До нас дошел словесный портрет царевны, составленный современником.
«Царевна же Ксения, дщерь царя Бориса, девица сущи, отроковица чюднаго домышления, зельною красотою лепа, бела вельми, ягодами румяна, червлена губами, очи имея черны велики, светлостию блистаяся. Когда же в жалобе слезы изо очию испущаше, тогда наипаче светлостию блистаху зельною. Бровми союзна, телом изобильна, млечною белостию облиянна; возрастом ни высока, ни ниска; власы имея черны, велики, аки трубы, по плечам лежаху. Во всех женах благочиннийша и писанию книжному навычна, многим цветящее благоречием, во истиннуво всех своих делех чредима; гласы воспеваемые любляше и песни духовные любезнее желаше». («Повесть Катырева-Ростовского». РИБ. Т. 13. Стб. 621.).
Посольство Дмитриева оказалось удачным. Датский король с радостью согласился породниться с русским царем, поскольку хотел склонить его к союзу против своего врага шведского короля. Поэтому уже в июле 1602 г. Иоганн отплыл в Россию на пяти судах. Его сопровождала свита, состоявшая из 400 человек.
Царь тут же отправил в Иван-город для встречи жениха боярина М. Г. Салтыкова и дьяка А. И. Власьева. В августе они уже приветствовали иностранных гостей. После этого отправили депешу в Москву, в которой подробно описали внешность и одежду датского принца: высок, строен, черноволос, нрава веселого; «платьице на нем атлас ал, делано с канителью по немецки, чулочки шелк ал, башмачки сафьян синь, шляпка пуховая, на ней кружевца, делано золото да серебро с канителью».
Первую большую остановку иностранные гости сделали в Новгороде. Их поселили на Ярославом дворище, где обычно останавливались государи. Днем Иоганн захотел покататься на лодке по Волхову и пострелять уток. Вечером музыканты стали развлекать его игрой на цимбалах, сурнах и литаврах. Обо всем этом приставы в подробностях и деталях сообщили в Москву. Там шла активная подготовка к приему нового жениха.
Торжественный въезд состоялся 19 сентября. По царскому приказу горожане в лучших своих одеждах приветствовали датского принца на лугу у Тверских ворот. Там ясельничий М. И. Татищев подал Иоганну великолепную лошадь в золотой сбруе с драгоценными камнями, и на ней он въехал в город. Его сопровождали 30 алебардщиков в белых атласных кафтанах и красных бархатных штанах. На принце было черное бархатное платье по европейской моде того времени с черным плащом, отделанным вышивкой из золотых нитей и жемчуга. Все вместе они выглядели великолепно.
По сложившемуся этикету царь Борис с сыном не могли встречать гостя на улице. Поэтому они наблюдали за его въездом с башни Кремля. Не полагалось и Ксении встречаться с женихом до свадьбы. Поэтому и ей пришлось тайком наблюдать за ним из укромного места.
Для Иоганна выделили дом в Китай-городе рядом с Кремлем. Ему, как и Густаву, приносили блюда с царского стола и множество подарков: восточные шелка, парчу, меховые шапки с жемчужной отделкой, золотые цепи, оружие, украшенное бирюзой и изумрудами, золотые пояса. Все они вызывали у гостя восторг.
Во время обеда принц постоянно поднимал чаши с вином за здоровье царя и всех членов его семьи. Он просил приставов ознакомить его с местными обычаями и дать несколько уроков русского языка. Те принесли ему Букварь с картинками и «Откровение святого Иоанна», которые использовались для обучения иностранцев. Поведение Иоганна свидетельствовало о том, что он хотел поскорее освоиться в новой для него стране.
Наконец 28 сентября принца пригласили в царский дворец. Там его ждали Б. Ф. Годунов с царевичем Федором. Они исключительно тепло приветствовали гостя, усадили его рядом с собой на особый стул, подчеркивая равенство положения, и стали расспрашивать о Дании, о брате, о впечатлениях от России. Во время пира Борис и Федор преподнесли гостю золотые цепи, которые сняли с себя. Бояре одарили его золотыми ковшами, отрезами парчи и английского сукна, мехами и шубами. Застолье продолжалось до глубокой ночи. После него Иоганна с большим почетом проводили до его дома.
Несомненно, что веселый и обходительный датский принц понравился и царю, и Федору, и царевне Ксении. Было решено начать подготовку к свадьбе. Но до нее 6 октября все царское семейство отправилось на богомолье в Троице-Сергиев монастырь. Иоганн остался в Москве, чтобы изучать город, охотиться и всячески развлекаться.
Однако уже 16 октября принц внезапно заболел. У него поднялась высокая температура, началась горячка, и резко ухудшилось общее состояние здоровья. Б. Ф. Годунов, узнав об этом, тут же отправил к нему всех своих докторов. Были у датчанина и свои врачеватели. Но никто не понял причину заболевания и не смог предложить эффективное лечение. С каждым днем состояние больного ухудшалось.
Царское семейство тут же вернулось в Москву Хотя Иоганн был католиком, царь приказал во всех церквях молиться за его здоровье. Нищие стали получать щедрую милостыню. Были сделаны щедрые вклады в лютеранский храм в Немецкой слободе.
Наконец 26 октября царь с сыном лично навестили больного, хотя это и было очень опасно делать, поскольку у того могло быть заразное заболевание. Они увидели, что цветущий юноша сильно исхудал, глаза у него запали, нос заострился. По всему было видно, что конец его близок.
Голландский купец Исаак Масса отметил, что «московитам было не по душе такое унижение царя, и они в глубине души сильно роптали, некоторые тайком говорили, что царь, посетив больного язычника, чрезвычайно умалил свою честь, и полагали, что он поступил так, лишившись разума, ибо они считали своего царя за высшее божество; некоторые вельможи также были весьма раздосадованы тем, что иноземец и нехристь, каким они почитали всякого иноземца, будет властвовать в их стране и женится на царской дочери, да и они, верно, желали его смерти, но не смели много говорить». (Масса И. Краткое известие о Московии // О начале войн и смут в Московии. М., 1997. С. 59.)
